Гибель Царьграда - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Порутчиков cтр.№ 41

— Мы сейчас потонем! — продолжал кричать старик. На что турок с нехорошей усмешкой схватил лежащий у ног его тюк и швырнул в море. Потом ещё один. Сквозь зеленоватую, играющую слепящими искрами водяную толщу было хорошо видно, как тюки один за другим мягко ударяются о дно, как из последнего, плохо завязанного, вываливается золотая и серебряная утварь, как она тускло вспыхивает на солнце и пропадает в мутных вихрях взбаламученного песка.

На старика было страшно смотреть.

— Что ты делаешь?! Это всё моё добро! Ты делаешь меня нищим!

— Я сохраняю тебе жизнь, глупец. Или, быть может, хочешь остаться на берегу вместе со своим добром?

Старик беззвучно рыдал и рвал в отчаянии бороду. А турок продолжал бросать тюки и выбросил бы, наверно, все до единого, если бы несчастный гребец не повалился ему в ноги:

— Вода уже отступила! Выбрасывать больше ничего не надо!

— Не надо, — несколько раз повторил он, подняв на турка умоляющие глаза.

В этот момент до сидящих в лодке долетел страшный крик, или, вернее, вопль, вырвавшийся из сотен людских глоток. Торговый корабль, который уже почти поравнялся с одной из стерегущих проход башен, внезапно потерял свою устойчивость и перевернулся, показав небу огромный киль и тёмное покрытое ракушками днище. По краям его вздулось несколько больших пузырей. На воде зачернели головы тех немногих счастливцев, кому удалось вынырнуть на поверхность.

Старик тут же прекратил свои стенания и, перекрестившись, снова сел за вёсла, а мальчишка поднял наконец парус.

Но взгляды всех находящихся в лодке всё равно были прикованы к тонущему кораблю. Это зрелище так потрясло их, что они не сразу заметили плывущего им наперерез человека. Первым всполошился мальчишка:

— Хозяин, там, в воде кто-то плывёт! И кажется прямо к нам! — затряс он за плечо старика, одновременно указывая на чью-то мелькающую в невысоких волнах голову. От судёнышка её отделяло метров пятнадцать — двадцать не больше. Вне всякого сомнения, то был кто-то с тонущего корабля. Быстро глянув в сторону пловца, старик, ещё энергичнее налёг на вёсла, умышленно направляя лодку правее, дабы увеличить расстояние между ней и человеком в воде.

— Помогите! Не бросайте меня! Христом Богом заклинаю! — отчаянно закричал тот.

— Его нельзя брать! Слышите?! Нельзя! Тогда мы точно потонем! — запричитал старик, не переставая грести. — Все потонем!

Тут вдруг решительно привстал со своей скамьи турок, и Никита подумал, что сейчас его спутник, освобождая ещё одно место, будет бросать за борт оставшиеся в лодке тюки, и это будет единственно правильным и справедливым — ведь нельзя же дать погибнуть молящей о помощи душе. Но вместо этого турок сорвал с плеча лук и недвусмысленно потянул из колчана стрелу.

— Прочь или я убью тебя! — крикнул он пловцу, мгновенно изготовившись к стрельбе, но тот продолжал приближаться к лодке.

Хрустнув, изогнулся в могучих руках лук. Наконечник стрелы хищно нацелился в мелькающую в волнах голову.

— Нет, — едва слышно выдохнула, подалась вперёд Ирина, замер на вёслах старик и мальчишка подле него. В каком-то бессознательном порыва, прижал к груди икону Никита, ещё до конца не веря в происходящее.

А турок отчего-то медлил спустить тетиву... Вот уже пловец судорожно вцепился в край лодки. Вот над бортом показались его безумно вытаращенные глаза. Рвущийся в крике рот.

— Помогите! Христа ради помогите!

Никита уже ничего не видел, кроме этих глаз и разверстого рта. Судёнышко резко качнулась, щедро черпанув воды, и в голове иконописца обречённо мелькнуло: «Всё — сейчас перевернёмся». В этот момент, что-то длинное и блестящее вдруг мелькнуло в воздухе и с глухим стуком опустилось на голову пловца....

Всё дальнейшее виделось юношей словно в тумане: старик с веслом наперевес, белая как мел Ирина, несколько растерянный турок и зелёная взбаламученная вода на том месте, где только что барахтался пловец. Никита опустился на лавку и закрыл лицо руками. В ушах его всё ещё стоял отчаянный крик: «Христа ради помогите!»

Господи, что они сейчас натворили! Все они и он в том числе. Чем же мы тогда лучше турок? Они убивают чужих им по вере, а мы-то — своих!!! Господи, простишь ли?

Тёплым майской ночью небольшая рыбачья лодчонка под косым парусом неслышно скользила вдоль крутых и безлюдных берегов Понтийского моря.

На борту лодчонки находилось пятеро: сидящий на корме и правящий лодкой угрюмый старик, примостившийся у его ног настороженный мальчишка лет двенадцати, молодая женщина, с головой закутанная в тёмное покрывало, хрупкий монашек с прижатой к груди иконой и сурового вида юноша с луком за спиной и саблей на коленях. Все пятеро молчали, погруженные каждый в свою думу.

Несколько часов назад они благополучно миновали зловещие турецкие Хиссары. Видимо, небо всё-таки услышало отчаянные молитвы сидящих в лодке людей: дозорные на крепостных башнях то ли проспали, то ли попросту не обратили на неё внимания...

Время от времени старик переводил взгляд на сидевшему к нему лицом юношу, на его здоровенные кулаки и саблю, и в глазах рулевого закипала бессильная злоба.

Ему было с чего злиться: он — тёртый жизнью калач, рассчитавший всё или почти всё, вдруг оказался во власти этого юнца, и по воле последнего плыл сейчас не в сторону благословенной Европы, как изначально задумывал сам, а вдоль безлюдных берегов Чёрного моря. Будь прокляты те два брошенные кем-то на набережной тюка с тряпьём, из-за которых он замешкался с отплытием и в итоге потерял почти всё, а самое главное — потерял свободу!

А ведь поначалу всё складывалось как нельзя лучше: он, хвала Господу! вовремя узнал о прорвавшихся в город турках, вовремя, благо жил неподалёку, перевёз в порт самое ценное из своего добра, а потом, сидя возле одного из давно заброшенных причалов, хладнокровно ждал часа, когда покинут порт последние судёнышки, переполненные обезумевшим людом и, наконец, в поисках спасения схлынет, расточится по городу оставшаяся на берегу толпа несчастных. Ждал, когда, кажется, и ждать было уже нельзя, когда на опустевшей вдруг набережной вот-вот должны были появиться передовые турецкие отряды. И в этот краткий миг затишья он подал наконец знак нервно грызущему ногти мальчишке — своему слуге и единственной привязанной к нему душе — выталкивать заранее припрятанную под старым пирсом лодку (хвала Господу, что никто не заметил этого тайника!), ставить парус и грузить в неё тюки с добром... А потом... Потом всё пошло совсем не так...

Старик первым нарушил молчание. Он с шумом вобрал воздух мясистым носом и сказал с тревогой:

— Ветер крепчает. Надо бы пристать к берегу, а то, не дай бог, потонем.

Уже давно борющийся со сном Януш вздрогнул и уставился на старика.

— Вон и место подходящее, — кивнул тот в сторону узкой, отвоёванной у скал береговой полосы, что в этот момент медленно тянулась по правому борту.