Узют-каны - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Стрельцов cтр.№ 88

– Деньги всё-таки. Чем он занимался?

– В те времена пытался извне повлиять на размножение клетки путём изменения хромосомного набора. Бесплодие в пробирке. Якобы это могло остановить развитие раковой опухоли. Но потом идею заморозили как лженаучную. Клетка – основа жизни, если остановить её деление, она отомрёт. Или что-то там подобное. Фу-у. Запыхался. Вот ты говоришь – мысль движет человеком. А я отвечу – человек животное с претензией, и всё уходит в мир инстинктов. То ему жарко, то холодно, то комары заели, – Борис прихлопнул кровопийцу на загривке. – То есть хочет, то живот пучит. А если всё нормально – сам себе проблемы создаёт: денег мало, водочку пососать, похорохориться. Некоторые марки собирают. Как тут рассуждать о здравомыслии и телепатии, если сознание человека ежесекундно меняется, а причину изменения он сам иногда знать не может. Вот я: уже было домой собрался, а как про золото услышал – э, нет, думаю. Не Командир ли Шуру подговорил?

– Не веришь, что золото ищем?

– Это я так, прикинулся в восторге энтузиазма, теорию о вознаграждении выдумал. Сказки кончились для меня лет тридцать назад, вместе с коммунизмом. Потом ещё раз кончились – с верой в честные выборы. Лекарство против рака – вот бесценное сокровище наших дней. Не остановился академик – верю я. За такую сенсацию Гонкуровскую премию дают.

– Боюсь тебя разочаровывать. Но самое большее, что нас ждёт – дохлые крысы в пробирках или ящик тараканов…

– Переплыл, всё-таки! Ты гляди! – едва не подпрыгнул ликующий Борис.

До переправы идти оставалось минут десять, когда произошла заминка. На берегу сидел медведь и, принюхиваясь, изучал своё отражение в воде. Ловил его лапой и сердился, когда медведь из реки мутнел, покрываясь рябью.

– Рыбу ловит, – шепнула Маруся.

– Его ещё не хватало! – буркнул Командир.

– Красавец! – Борис прищёлкнул языком.

– Наверное, обойти можно. Незаметно, – предложил Шурик.

Они свернули с дороги в лесок и, не спуская глаз с медведя, пробирались между деревьев, ёжась от прохладной росы, попадающей за ворот и проникающей в обувь.

– Вот и пожалеешь об отсутствии телепатии, – шепнул Балагур. – Тоже ведь живое существо. О чём такая громадина думать может?

– Жрать хочет, – отрезала Маруся. – Вы потише. Радиста сожрал и нами не побрезгует.

Молчун внезапно окаменел. Ему почудилось, что зверь улыбается – ехидная морда оскалилась недружелюбно, выпустив жёлтую слюну. Сутулая спина напряглась, распрямляя бугры мышц. Нет, не обернулся, не заметил… Когда медведь остался позади – вспомнив слова Бориса, Молчун вновь обратился к нему:

– Считаешь, что звери умеют думать?

– Мозги у них есть, значит могут. Червяк и тот думает. Научный факт. По-своему, конечно, примитивно. Одними инстинктами сыт не будешь.

– Тогда душа у них есть? И совесть?

– Геннадий, не надо теософии. Если хочешь знать моё мнение, то душа – всего лишь заложенная биологическая информация, генерирующая память. Не считай, что я скептик, я просто атеист и рассуждаю здраво. Совесть – сбой во вновь поступившей информации от органов чувств. Муки совести – обратная сторона опыта. То есть, перебор в исполнении возникшего желания. Напился, утром похмелье – зачем пил и колобродил? Информация от жены, и ещё какая! Опыт подсказывал «не надо» – не послушался. Вот и совесть заела.

Молчун, усмехаясь, попытался его поймать:

– Если душа – источник знаний о человеке, её может кто-либо прочитать?

– Телепатия души? Гм, неплохо. Ты не такой простак, каким хочешь казаться. Намёк на религию? Если молишься, посылаешь внутреннюю информацию богу. Он читает по тебе или, как говорят, видит насквозь. Здорово ты придумал! Подогнал под теорию.

– Есть ещё и тёмные стороны человека, чёрные желания, пороки. Не подпитка ли для дьявола?

– Это банальность. Нет, Гена. Так мы далеко зайдём. И чего тебя на философию потянуло? Книгу писать хочешь? Или стихи?

– Ты сегодня своими глазами видел чудо: воскрешение из мёртвых, – Молчун оглянулся на всякий случай, закурил. Показалась вдали переправа. Канат через реку слегка покачивался под напорами ветра. – И отказываешься в это верить, потому, как его сотворил не Христос, которому тоже сначала не очень-то верили, а Спортсмен, бабник и любитель выпить. Христа распяли. В Толика я выстрелил первым. Но не убил! Заметь. Его нельзя убить. Он был мёртвым! И я в этом убеждён. Неужели тебя не интересует, почему такое произошло?

– Твоя версия? – насторожился Борис. – Но учти, мне больше импонирует здравомыслие Ивана Николаевича.

– В его тело записали новую информацию, выражаясь твоим языком. Такую, о которой и предполагать бы не следовало. А вот кто и как это сделал – об этом может поведать только сам академик, если не умер. Если же ты расшифровал правильно – и его нет, то надо выяснить самим. Поэтому я и хочу увидеть этот идиотский вертолёт.

– Зачем тебе?

– Потому что с нас со всех, – Молчун неопределенно махнул рукой, – вытягивают что-то. Энергию ли, информацию, душу ли – не знаю. У тебя не было неприятных ощущений в автобусе? Ты слышал какие-нибудь голоса? Видел что-либо, чего не может быть? Например, когда мы переправлялись в прошлый раз?

Со мной такое происходит, но это не шизофрения, потому что с Марусей тоже. Могу поручиться, что и Шурик не исключение, изменился он. Неприятным стал, замкнутым. Не говоря уже о тебе.

– Я-то в чём провинился? Как попадаю в твою навязчивую идею?

– С твоей книги посылали телеграммы или нет? Знаешь, откуда они взяли текст? Вот откуда, – Молчун ткнул пальцем в лысину товарища. – Сам говорил, столько лет таскаешь. Листал не один раз. Кое-что и запало в память. Не отпирайся. Первым всё сообразил, за книгой побежал. И смотри, те слова, что попали в тайник, те, которые вырезали из книги, не передавали. Потому что ты их не знал. Психология, скажешь? Нет. Телепатия. Только это всё объясняет.

– Высадка инопланетян. Герберт Уэллс! Ни больше, ни меньше, – рассмеялся Балагур и странновато покосился на Молчуна, – что-то мы забыли о друге-Командире? С него что-то читают или как?

– Стоп! Пришли! – Бортовский подёргал трос. – Переправляемся! Смотрите оружие не уроните!

– Ты прав, согласился Молчун, – нечего с него вытягивать. Ни души, ни ума, ни совести. Нафиг она нужна, телепатия. Не хотелось бы засорять голову его мыслями. Жить не захочется из-за тупости человеческой.

Володя Вожорский проснулся поздно. Долго и усиленно разглядывая, подсчитал валяющиеся на полу и стоящие на столе пустые бутылки. Кряхтя, сел на раздвинутом диване, на ощупь выловил сигарету и закурил. Объедки, намусоленные окурки, арбузные корки на столе, а также мокрые круги от стаканов напомнили о вчерашнем вечере. Самым экзотическим предметом в застольном натюрморте был скомканный лифчик со свешивающейся лямкой. Женщина мирно посапывала, зарывшись лицом в подушку, выставляя из-под одеяла мясистое широкое бедро. «Побыстрей бы её сплавить», – Вовка провёл ладонью по всклоченным волосам и зевнул. Последнюю бутылку они не допили. Плеснув себе полста грамм, поморщившись, выпил залпом, затянулся сигаретой без фильтра и поскоблил, разглаживая панораму из пальмовых листьев на груди.