Узют-каны - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Стрельцов cтр.№ 56

Подбоченясь, Балагур рассматривал их, не понимая смеяться или бежать куда-нибудь сломя голову:

– Да что с вами? У вас на лицах девятьсот дней блокады написано.

Расцепившись, парочка уставилась на него, словно на невесть откуда взявшегося бегемота.

– Ты что-нибудь видел? – сипнул Молчун.

– Видел. Вернулся Кома… товарищ лейтенант Иван Николаевич и заставил разбирать кровати и стаскивать их обратно.

– Эй! Чего там у вас? – гаркнуло с того берега.

– Ну вот, вспомни дурака, он и окликнет, – Балагур оттолкнулся ногами от земли и, покачиваясь, поплыл по воздуху, вцепившись в страховочные пояса:

– Пока, ребятки! Просыпайтесь!

Маруся, нахмурившись, растирала синяк под кофтой:

– Другого места не нашёл, да?

Молчун проследил за её рукой и попытался улыбнуться:

– Прости. Но что ты думаешь об этой херне? Ты видела её?

Девушка поднялась, опираясь на ружьё:

– Никого и ничего я не видела. Ясно?

– Как? Ты же…

– Ничего я не видела! И не хочу ничего больше видеть! С меня хватит!

– Погоди, – Молчун попытался удержать её, но Маруся оттолкнула его плечом, пошатываясь, побрела к воде и принялась ополаскивать лицо.

– Эй-эгэ-гэ-эй! Лечу! – болтался под тросом Балагур. – Ау-у! Люди! Хорошо-то как!

– Вначале голоса, потом галлюцинации. Что дальше? – ухмыльнулся Молчун, потирая виски. Резко и как-то сразу вернулась головная боль…

Они шли чуть больше часа. Словно время отпрыгнуло вспять лет на семьдесят. Пробираясь сквозь зелень леса, подобно отряду заблудившихся партизан или наоборот: уверенному в своём всемогуществе, но усталому и осторожному – карателей, прижимающих автоматы к животам, будто двигались на поиски своих жертв. Шурик ещё не решил, кем быть лучше: карателем или партизаном? Партизаны – они, конечно, за правое дело. Родину защищали. Но старые фильмы уж как-то блёкло и неромантично рисовали таёжный быт голодных и изможденных людей, вечно ожидающих разведчиков с донесением. Для чего малочисленному отряду эти донесения? Всё равно же в бой вступать – самоубийство. А вот разведчики, как правило, геройски погибали… И как красиво и уверено марширует по лесу гитлеровец, чопорно постёгивая хлыстиком голенище начищенных до блеска сапог! Чёрный, прямо по фигуре, мундир со свастикой на рукаве, фуражка с черепом-кокардой над юным белобрысым лицом. Он красив – до безобразия и наоборот: ненавидим до восхищения. Молодой эсэсовец не понимает, что сам носитель своей смерти. Ибо именно его за красоту и уверенность хочется шлёпнуть первым… Шурик споткнулся и взглянул под ноги – хлыстик, некогда выпавший из холеной руки, лежал перед ним. Да нет, это просто пихтовая веточка, потерянная тяжёлой кроной. Шурик неуверенно поднял её и двинулся дальше, позабывшись, постукивая по ноге в такт шагам.

Лес, казавшийся издалека сплошной зелёной массой, расступился, как бы развернувшись в пространстве, и уже поднадоел однотипностью стволов и кустарников. Он был слегка неуклюжим и неторопливым, словно не надвигались осенние ненастья и зимние холода. Да что им, вечнозелёным пихтам и кедрам, мороз и снег? Только ещё одна возможность подремать, закутавшись в белые шубы. А вот молодняковой поросли придётся нелегко. И на том спасибо, что под Новый год не доберутся до них топоры.

– Может быть, растянуться в цепь? – предложил Молчун. – Только чтобы не терять друг друга из вида.

Лес усмехался, обманув первоначальной рассредоточенностью, сгустился, заволокся кустами, репейниками, спрятал выступающие на поверхность корни в лопухи, выставляя неожиданные сучки и низко опуская ветки, как бы играя: «А ну как поймаю!» Маруся двигалась мягко, как кошка, заранее огибая предстоящие преграды, проскальзывая меж стволов, оставляя за собой лишь лёгкое колыхание веток. На самом деле она раздвоилась. Тело, не управляемое разумом, машинально выбирало дорогу, петляло, шагало, отвечало на вопросы, а мозг сжался в лихорадочном поиске выхода из испуга. Разлезающийся по швам Вращенко не просто напугал, а перевернул что-то в ней. Странно, почему он сгорал? Что с ним на самом деле?

…МЫ ВСЁ О ТЕБЕ ЗНАЕМ…

Кто мы? Барс? Лиса на дороге? Плывущий медведь? Или тот, вернее та, кого видел Молчун?

…ТЫ ВИДЕЛА ЕЁ?

Неужели он лицезрел что-то другое, в женском обличье?

…ЧТО ТЫ ДУМАЕШЬ ОБ ЭТОЙ ХЕРНЕ?

Да ничего она не думает! Она не желает думать об этом! Она хочет думать о Спортсмене, о его ласках, о его уверенности в своей правоте, а не о… призраках, или что там было. Почему они видели разные вещи, а Балагур… Нет! Спортсмен! Потому что колется сено, хочется чихнуть, так щекотно в носу… который проваливается над кривляющимися, марионеточными губами…

– ТАМ, ГДЕ КОНЧАЕТСЯ УЛЬГЕН, НАЧИНАЕТСЯ ХОЗЯИН ГОР!

Боже мой! Дедушка! Что ты думаешь ОБ ЭТОЙ ХЕРНЕ!?

– Эй! Сюда, скорее.

…Шурик ещё мог бы поспорить о том, кто первым увидел шалаш. Так хорошо и спокойно было плестись вместе со всеми. Иногда он даже забывал о цели брожения по лесу. Мысли, как в магазине, открывали дверь, входили в голову, глазели на товары и выходили, так ничего и не купив. Конечно, помнил – он ищет! Но ищет вместе со всеми, и даже не предполагалось, что он может найти что-то самостоятельно. Тем более – искали вертолёт. А это такая огромная штука с пропеллером наверху. И уж никак не горка набросанных друг на друга разлапистых веток. Поэтому он и не обратил внимания на шалаш, просто скользнул взглядом по зелени. Всё же вокруг зелёное, ветвистое, муторное. А Балагур тут же за спиной завопил, созывая растянувшуюся людскую цепь.

Шалаш был низеньким и скорее напоминал какое-нибудь индейское захоронение, чем чьё-то жильё. Он приютился меж двумя стоящими чуть ли не ствол к стволу кедрами. Вход – вернее, тёмное узкое отверстие – расположилось так, что из него можно было бы наблюдать за происходящим вокруг на достаточно большом расстоянии. Стены и задняя сторона втиснулись в переплетённые вьюном сухие и ломкие заросли подлеска. Чуть вдалеке, окружив себя небольшим пространством полянки, уходила в небо ель с обрубленными снизу ветвями. Бортовский щёлкнул затвором и направил автомат на шалаш:

– Кто здесь? Выходи!

Подбежали Спортсмен и Молчун, Маруся наблюдала издалека, прислонившись плечом к стволу. Воевать не её дело. Она всего лишь проводник.

– А ведь ты его чуть не проглядел, Шура, – поддел Балагур. – Как же так?

– Задумался, – смутился Интеллигент.

– Ты ещё и думать умеешь? – хихикнул толстяк. – О чём же?

– Где бы достать опохмелиться, – цыкнул сквозь зубы Спортсмен.

– Тихо! – прикрикнул Иван. – Ты – справа, ты – слева, остальным залечь!

Повинуясь, Спортсмен и Молчун заняли подступы к шалашу. Шурик растянулся в траве, ощутив блаженство в натруженных ногах, и если бы не напряжённость момента, послал бы всех к чёрту и с удовольствием всхрапнул бы пару часиков.