Узют-каны - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Стрельцов cтр.№ 121

Добравшись до берега, Пахан едва не прослезился, ощущая под собой твёрдую поверхность. Прижавшись к земле всем телом, он попытался рассмотреть, что произошло с его вновь обретёнными и сразу же потерянными попутчиками. Но то ли застилавший глаза пот мутил изображение, то ли в нём появилась некая червоточина, стягивающая края горизонта, зажёвывая пространство в еле различимом пятне на перекатах. Зеленоватый обломок радуги, плавно покачиваясь, прятал в себе прильнувшие друг к другу силуэты. Пётр всматривался до боли в глазах, но не мог различить лиц и перевёл взгляд на противоположный берег, где полчаса назад едва не сгорел. Жирное, проворное тело огня неумолимо ползло по тайге, чавкая и косясь в сторону реки, словно рысь, подбирающаяся к незадачливому зверьку. Пахан отдышался, сел, прислонившись к чешуйчатому стволу жёлтой сосны, порылся в рюкзаке. Нашёл сигареты и понял – всё будет хорошо. Он курит, значит жив. Живёт, значит – заслужил это право: курить и наслаждаться отдыхом.

…Прижимаясь друг к другу, они часто дышали, как в саван, обернувшись в зелёный туман. Маруся подумала, что если бы всё происходило в какой-нибудь фантастической киношке, где выжившие чудом спасаются, по идее они были бы должны долго и страстно целоваться на радость зрителям. Но, увы, реальность гораздо хуже. Чего стоит только противное зудение судорог усталых ног, помеченных синяками? Привкус кровавого выдоха после быстрого бега. Жжение по контурам бюста после ожога. Безумный холод тяжёлой и мокрой одежды. Теперь она никогда не поверит, что пережив хоть долю выпавших ей испытаний, кто-либо способен сыграть интимную сцену.

Покой и умиротворение, исходившие от лодки, как-то сглаживали страдания, но девушка не могла думать ни о чём, кроме боли. Их подбрасывало, трясло, но внутри было тихо и спокойно, даже брызги разбивающегося о камни течения не попадали на них. Возможно, просто здорово обитать в подобном коконе, пока не окажешься в безопасности. Но самым замечательным было то, что Молчун не погиб, теперь рядом. Она не могла целоваться, не могла даже поднять налитые свинцом веки, чтобы взглянуть на него. Лодка подчиняла себе плоть и сознание настолько, что и о боли стало возможным думать отрешённо. Но попытаться объяснить, почему она поступила именно так, Маруся могла себе позволить. Хотя бы на уровне ощущений. Смешной поплавок головы, готовый неминуемо соприкоснуться с гранитом, внезапно оказался дорог. Маруся понимала, что вступила в спор с кем-то настолько выше её, желая спасти Молчуна. Так для чего?

Потеряв способность двигаться и концентрировать мысли, она могла чувствовать как страдания измученного организма, так и прикосновения мужских рук. Озарение истомой скользнуло вдоль живота – она не спасла его. Спасти – значит помочь безвозмездно. Она спасала себя, жертвуя собой. Как понять? Маруся не знала. Просто глубоко чувствовала своё дальнейшее серое существование без Молчуна. Он был тем, чем нельзя пренебречь. Воплощением УВЕРЕННОСТИ.

Если вдуматься: кому из мужчин она могла верить? Предательство, ложь и трусость: Андрей, Асур – имя им легион. Она не была уверена в Спортсмене, излишнее самомнение его и погубило. Почему-то Молчун не помчался вприпрыжку к покойнику? Дядя Коля? Неужели он смог убить? Просто так? Убить и знать, что останется безнаказанным. Убить, чтобы не жили сплетни. Тогда в ком можно быть уверенной? Даже старик Анчол поражал замашками волшебника. В чём можно быть уверенным в мире, где брат убивает брата ради денег, ради идей, ради собственного покоя; где каждую секунду может взорваться очередная АЭС; где даже деньги с первого числа каждого месяца всё меньше становятся деньгами; где даже их не платят вовремя; где обещания даже у самых многообещающих день изо дня выходят труднее и нереальнее, напоминая увесистые булыжники? Если бы Молчун погиб, к кому тогда можно было бы обратиться со своей бедой? Кто бы помог? А что Молчун всегда в любой момент ИМЕННО ЕЙ МОГ БЫ ПОМОЧЬ, Маруся не сомневалась. Она не смогла сосчитать, сколько раз за эти дни он спасал её, не могла поверить в его бескорыстность. Но теперь была УВЕРЕНА. Быть уверенным в человеке, когда ни во что другое верить нельзя – это много. Если есть на земле такой человек, в котором можно быть уверенным, которого можно не использовать, а просто довериться ему – это счастье. Бороться за своё счастье – эгоистично, но единственное ради чего стоит жить. Поэтому она не хотела смерти Молчуна. Потому что была уверена в нём, значит – уважала. Уважала – хотела быть рядом. Всё так просто и логично. Быть рядом с тем, в ком уверена, уважать, искать дружбы – всё равно на каком основании: друга, жены, любовницы – гармония удовлетворения при достижении цели, которая есть существование.

Маруся чувствовала ступеньки вверх, в бессмертие. Уверенность, движение, дружба. Она наконец-то смогла открыть глаза, и лицо Молчуна оказалось настолько близко, что не поместилось в поле зрения. Его блестящие с мутнинкой глаза смотрели на неё; горбинка переносицы, крохотные морщины, неморгающие ресницы – казалось, она видит его. Не того, что видят все. Не тело. А того, что внутри. И то, что внутри неё, сказало её губами тому, что внутри него, помимо связи с мыслями, логикой, опираясь только на чувства:

– Люблю тебя.

– Люблю, – откликнулся он, удивляясь услышанному от себя.

И только тогда разум, получив информацию, начал высчитывать и переваривать, распределяя по местам. Определившись, предложил: «Запуск программы. Нажмите YES/NO». Маруся нажала NO, чтобы предвидеть возможное, поскольку YES уже не выключить.

Биокомпьютер внутри неё нарисовал красивую берёзу с зелёным куполом кроны, к стволу которой присосалась безобразная чага. Хорошо. Ему ты доверяешь. А можно быть уверенным в тебе? Покажи того, кто мог бы поставить на кон свою жизнь ради тебя? Хронометр запестрел именами. Кто мог сказать о тебе, девочка, «я ей верю»? Андрей? Дядя Коля? Мама? МАМА!

Смородины глаз, белоснежная простынь, виноватый снегопад. Ты была на танцах, да? Ты танцевала всякие там буги-вуги, зная, что мама лежит в луже собственной крови? Нет! Я вызвала милицию! Это я! Я вызвала! Потом пришла, увидела незнакомого дяденьку в серой форме и притворилась, что приняла его за дядю Колю? Наивный детский вопрос – что случилось? Но хотела же закричать – ОНА ЕЩЁ ЖИВА? Притворно ужасаться, удивляться, бояться – не противно? И в суде, когда женщина в строгом костюме зачитывала приговор о лишении родительских прав, упомянув о какой-то бытовой ссоре на почве пьянства, смородины глаз неестественно, лихорадочно кричали: «Скажи им! Забудь, что я тебе приказала! Забудь! Скажи, что я защищала тебя! Скажи! Иначе нас разлучат!» Тогда мама ещё верила – ты встанешь и скажешь. Но ты ведь была на танцах? И ты ведь знала, что между разговором с дядей Колей и смертью отца есть связь? Почему ты была на танцах, а не с мамой? Почему она уехала в Таштагол и не писала? Потому что больше не была УВЕРЕНА. Тебя боялись, презирали, унижали, но никто не мог предугадать твою реакцию, девочка. И ты спасла Генку только потому, что он был в тебе уверен. Только потому, что ТЫ ХОТЕЛА, чтобы он был в тебе уверен. Программа завершена. Дополнительная информация. YES/NO?

Она застонала и мысленно вписала «Анчол». Вот кто пожертвовал ради неё собакой! Он знал. Сомневался? И тут же чувство растерянности стёрло предыдущие программы. Поскольку она ощутила, как потерялось что-то, словно часы или обручальное кольцо. И начинаешь возвращаться на предполагаемое место происшествия, восстанавливая детали, исследуя безрезультатно, попутно укоряя себя за головотяпство. Ей всегда казалось, что в данной ситуации существует некий тормоз, беспробудное отупение. Иначе как вещь может исчезнуть незаметно? Чувство стыда при обнаружении потери довлеет и заставляет искать виноватых. И на этот раз – она забыла что-то, потеряла бдительность. Потому что… Нийдеш!