Механическая птица - читать онлайн книгу. Автор: Себастьян де Кастелл cтр.№ 72

— Кем я буду, если позволю вам умереть из-за меня?

Фериус улыбнулась.

— Кем захочешь. Возможно, даже аргоси.

Она убрала руки с плеч Нифении и обняла ее. Это была неожиданная и странная ласка — учитывая, что эти двое никогда особо не ладили. Потому-то я и заметил, что Фериус запихнула в карман Нифении карту, изображающую механического дракона.

Со стороны леса донеслись звуки шагов. Ноги, обутые в тяжелые сапоги… Много ног.

— Пора, — сказал Нифении красный маг. — Ты пойдешь со мной — либо добровольно, либо нет.

Она выпустила Фериус из объятий, подбежала ко мне и поцеловала в щеку.

— Никаких прощаний, Келлен. Если мы и расстаемся, то ненадолго.

С этими словами Нифения направилась к красному магу. Он сделал несколько магических жестов обеими руками и произнес заклятие. Кажется, какая-то компиляция магии огня и шелка. Миг спустя оба исчезли с глаз. Мы с Фериус остались одни — ждать тайную полицию Гитабрии.

— Ты поступил очень храбро, малыш, — сказала она.

— Спасибо, — сказал я.

Вообще-то, до сего момента я полагал, что у Фериус есть в запасе какая-нибудь хитроумная уловка, чтобы спастись от преследователей. И она решила убрать Нифению с пути на тот маловероятный случай, если план не сработает.

Иногда я немного оптимистичнее, чем положено в реальной жизни.

На гребне холма появились с десяток мужчин и женщин. У некоторых были огненные копья, другие — обряжены в магические доспехи. Двое держали длинные шесты, каждый — с петлей на конце. Эти самые петли неприятно напоминали удавки.

Во главе отряда прибыла сервади Завера те Дразо. Она, бесспорно, была счастлива нас видеть.

— У тебя же есть план, да? — спросил я Фериус.

Аргоси опустилась на колени и заложила руки за голову.

— Нет.

— О…

Вот черт!

Я был прав насчет тех проволочных петель на шестах. В смысле — относительно их назначения.

— Черт возьми! — успел прохрипеть я, прежде чем мне перекрыли воздух.

Эти устройства были придуманы просто-таки гениально. Примерно на треть длины шеста проволока соединялась с бронзовым кольцом. Как только петля оказывалась на вашей шее, тот, кто держал шест, поворачивал кольцо, и петля затягивалась. А уж владелец шеста решал, в какой мере вам позволено дышать — если вообще позволено.

Кандалы, сковывающие наши запястья, были не менее затейливы. Браслеты, сплетенные из множества медных проволок, соединялись вместе небольшим стальным диском. С помощью некоего механического процесса, суть которого я не понял, в любой миг, когда вы пытались развести руки, проволока затягивалась, туго пережимая запястья.

Кажется, я начинал ненавидеть гитабрийское увлечение изобретениями.

Перед глазами поплыли темные пятна — сказывалась нехватка воздуха. Во рту стало горько от страха, но гораздо более меня сейчас захватывала другая эмоция.

Я был зол.

И дело даже не в том, что нас постоянно предавали и беспрестанно лгали нам. И не в том, что эти чокнутые гитабрийцы скрывали свои военные машины. И даже не в том, что я был в двух шагах от неминуемой казни. Нет, меня злило то, что Завера творила с Фериус.

— Посмотрите на нее! — злорадно восклицала она, затягивая петлю вокруг шеи Фериус и протаскивая аргоси перед своими солдатами. А потом делала петлю все туже и туже, заставляя Фериус хрипеть. — Только гляньте на гордую и непоколебимую аргоси!

Вокруг раздавался смех. Глупая мальчишеская часть моего мозга подсчитала каждый смешок, каждое хихиканье, намереваясь заставить их всех потом заплатить за это сполна. Если у меня когда-нибудь будет шанс.

Завера уперла конец шеста в землю, придерживая его ногой. Она подняла руки вверх и с силой, удивительной для ее телосложения, потянула его на себя, вынуждая Фериус подниматься на цыпочки так, что в конце концов она почти висела на проволочной петле. Ее лицо стало лиловым, а из горла раздавались булькающие всхлипы.

Завера сказала что-то на гитабрийском. Парень, державший мой шест, ослабил петлю. Втянув в себя воздух, я крикнул:

— Прекрати! — И потом на всякий случай хлебнул еще воздуха, прежде чем моя петля снова затянется.

В голове возникали десятки угроз, но я не произнес ни одной. «Арта туко, — напомнил я себе. — Талант проницательности. Завера связала тебя проволокой. Ты должен связать ее словами. Нет… Не просто словами. Вопросом».

— Почему ты так сильно ее ненави…

Внезапный рывок петли заставил меня замолчать. Завера обернулась, глянув на меня.

— Что ты сказал?

Разумеется, я не мог ответить. Она подала сигнал моему конвоиру, и тот ослабил петлю, чтобы я повторил вопрос. Но я молчал. Не с того я начал — слишком уж это просто. Чтобы выбраться, нам с Фериус требовалось чудо. А это проблема — по двум причинам. Во-первых, мой народ не верит в чудеса. Во-вторых, единственное чудо, на которое я мог надеяться, явилось бы в виде двухфутового нахального мехового шара. Но даже Рейчис со всем его самомнением поймет, что ему не одолеть десяток профессиональных воинов.

Нам требовалось время.

Увы, время тоже было проблемой.

Мне нужно как-то одурачить главу тайной полиции Гитабрии. Одурачить, как глупую деревенщину за покерным столом. А поскольку Завера не смахивала на глупую деревенщину, требовалась проницательность. Арта черт-вас-побери-предки туко.

Вот поэтому, когда я снова подал голос, я просто небрежно сказал:

— Ничего. Так, закашлялся — вот и все.

Немного арта валар ведь не будет лишним?

Завера улыбнулась моей наглости. Она передала свой шест одному из солдат и встала перед Фериус, которая пыталась — с переменным успехом — втянуть в себя немного воздуха.

— Ты спросил, почему я ненавижу аргоси, нет? — Она протянула руку и похлопала Фериус по щеке. — Да потому что…

— Нет, — сказал я, перебивая ее. — Тебе, должно быть, померещилось.

Говорить, когда вам едва хватает воздуха для работы голосовых связок — непростое дело. Я подышал — глубоко и медленно. А потом добавил:

— Тем более я и так знаю, почему тебя так уязвляет Фериус.

Да. «Уязвляет» — именно то слово, которое я искал. На вопрос: «Почему ты ее так ненавидишь?» — Завера просто ответила бы. Назвала причины. Но мне плевать было на причины. Мне требовалось ее заинтересовать.

Она смотрела на меня, прищурившись.