Новая Ты - читать онлайн книгу. Автор: Кэролайн Кепнес cтр.№ 27

– Это ты про «Рей и Дотти шлют свою любовь»? Папина идея. Мои родители без ума друг от друга, и когда я… то есть мы родились, он решил: почему бы не поделиться любовью со всем миром?

– Здо́рово. Мои родители ненавидели друг друга, а в магазине были крысы.

Лав звонко смеется и говорит, что Рей и Дотти до сих пор как голубки. Отец Дотти был мясником, а Реев батя владел «Кладовкой». Они влюбились друг в друга еще детьми и до сих пор неразлучны, просто как помешанные. Я смеюсь.

– Сам увидишь – не смешно будет. Это ненормально! – сердится Лав. – Столько лет прошло, а они как школьники.

– Да, необычно.

Она вздыхает и жалуется, что пример такой любви выносить трудно и вообще напрягает.

– Я ведь уже два раза была замужем.

– Два?!

Подношу телефон к окну – сигнал слабый, а я хочу ее погуглить.

– Возьми мой «Айпэд», – предлагает Лав. – Пароль – «любовь».

Не отказываюсь. Пока ввожу буквы, она рассказывает мне про своих мужей. С Бредом-Бредом-Драндулетом Лав познакомилась в Вегасе. Он был полным идиотом, а она – молодой, глупой, злопамятной и всегда под кайфом. Промучились одиннадцать месяцев и разбежались.

– Одиннадцать? – переспрашиваю я. – Меньше года…

– Хотя бы попробовали. – Лав пожимает плечами, а я не могу понять, серьезно ли она.

Второй брак случился через восемь лет. Муж – доктор Трей Хейнс, негр.

– Он был моим сердцем.

Пока она предается воспоминаниям, я тихонько открываю «Сафари» и смотрю ее историю поиска: «ботинки щенки зимние ботинки щенки анализы шоколад анализы черный пес женские ботинки ботфорты желтые анализы».

Как? Ну как такое может быть? Что, есть какая-то секретная настройка приватности для богатых, которая всегда подставляет только «щенки и ботинки», что бы человек ни искал? Потому что эта умная женщина, сидящая за рулем «Теслы» и рассказывающая про своих мужей, просто не может быть той, которую интересуют только «щенки и ботинки».

– Нам было по двадцать семь, и мы с ума сходили от любви.

Щенки и ботинки?!

– Угу.

– А потом у него нашли рак. И все кончилось. Мне даже не пришлось выхаживать его после химиотерапии или бриться наголо, чтобы морально поддержать.

– Неужели так быстро сгорел? – спрашиваю я. Возможно, «щенки и ботинки» – просто защитный механизм?

– Он умер не от рака – утонул во время серфинга через пару дней после того, как поставили диагноз. – Лав судорожно сжимает руль. – Мать меня убила бы, если б увидела сейчас. Она считает, что нельзя бередить прошлое, пока не отболит. Но стоит мне остаться наедине с собой, как в голову сами начинают лезть мысли. Понимаешь?

Кружка с мочой. Кейденс. Бенджи. Пич. Бек. Хендерсон. Кружка с мочой.

– Понимаю.

– Я всегда вспоминаю Трея. Наверняка он добровольно ушел из жизни, чтобы я не видела, как он медленно и мучительно умирает. И способ такой красивый выбрал… Читал «Плоть и кровь»?

– Да.

– Помнишь, там был парень, который понимает, что он гей, и не в силах с этим жить, заплывает на глубину и тонет?

– Да, – снова повторяю я, не в силах жить с тем, что девушка, интересующаяся «щенками и ботинками», говорит со мной о Майкле Каннингеме.

– Вот. Думаю, Трей поступил так же. Не хотел нагружать меня, мою семью своими проблемами. Знаешь, мои родители всегда такие, на позитиве. Но жизнь… – Она качает головой. – Может, музыку поставить?

Я перехватываю ее руку.

– Не надо. А у брата есть жена?

– Ха! Это наша семейная шутка. Я до тридцати успела дважды выскочить замуж, а он даже встречаться ни с кем не хочет. А еще говорят, что дети копируют родительскую ролевую модель… Как бы не так!

По ее словам, пример с Рея и Дотти взять невозможно. Лав вообще не понимает, зачем они завели детей, им и друг друга вполне хватает для счастья.

– Знаешь, бывают такие мамочки, которые после рождения детей забивают на мужа. Так вот, это не наш случай. Не то чтобы мать нас не любила, нет, но отца она любит гораздо больше. А твои родители живут вместе? Ты сказал, они ругались. У многих просто такой стиль общения.

Ну да, стиль… Ох уж мне эти богатые наследницы.

– Нет. Мать ушла от нас. Такая вот ролевая модель.

Ей тридцать пять, а значит, она будет самой взрослой моей женщиной. Скорей бы уже!.. Лав никогда не забывает включать поворотник. И еще она очень добра. Говорит, что тоже в какой-то мере из Нью-Йорка.

– У нас есть там бизнес. Только надолго меня не хватает – пару месяцев, и хочется бежать. Наверное, я очень чувствительная.

В смысле?

Она говорит, что привыкла к Лос-Анджелесу. Выросла в Малибу на берегу океана, училась дома, ездила в биологические экспедиции на Галапагосские острова, проходила курсы в закрытых частных школах. Мечтала стать адвокатом.

– Отец до сих пор жалуется: мол, двое детей, а бизнес передать некому. Один хочет снимать кино, другая – защищать негодяев.

– Прямо так и говорит?

Она шлепает меня по коленке:

– Сам увидишь.

Лав не верит в плохих людей или в хороших людей – она просто верит в людей. Когда грянуло одиннадцатое сентября, она училась на первом курсе юридического факультета в Нью-Йорке.

– И, честно говоря, мне ужасно не нравилось. Друзей не было. Я сидела у себя в комнате, смотрела «Блондинку в законе» и мечтала, чтобы жизнь хоть немного напоминала эту комедию, пусть в самой грустной ее части, когда Элли Вудс только начинает учиться и ее все ненавидят. Я чувствовала себя абсолютно несчастной.

– Не рановато ли для университета? – интересуюсь я. Она на пять лет старше меня, не говоря уж про Бек и Эми, но все равно не сходится.

– Я училась по индивидуальной программе, к тому же отец… – Лав не договаривает. Думаю, это не единственная ее история, в которой пробелы заполняются деньгами. – Накануне я полночи сидела в дешевом баре и жаловалась друзьям, что мне нужен знак.

– Знак?

– Ну да, знак, что стоит бросить юридический, – объясняет Лав и сигналит какому-то дорожному нахалу, пытающемуся ее подрезать. – Мы болтались по городу, а потом началось: башни, паника, страх… И друзья такие, мол, вот же он – твой знак.

– Ого! – Больше я ничего не говорю и стараюсь ее не судить; вместо этого думаю об ее сосках.

– Ну же, удивись, возмутись, приди в ужас, – требует она, читая мои мысли. – Мне самой противно сейчас такое говорить. Глупая, эгоистичная, солипсистская идея!

– Жесть!

Бек лазила в словарь, чтобы узнать значения слова «солипсический», а у Эми и словаря-то не было.