Так полон или пуст? - читать онлайн книгу. Автор: Тали Шарот cтр.№ 54

Псевдоним Треппера – Лейба Домб, но даже имя, данное ему при рождении, не раскрывало его истинного происхождения. Он носил вполне немецкую фамилию и такое же имя, как император Священной Римской империи Леопольд I, король Венгрии с 1655 года. Однако с христианским императором у него не было ничего общего. Треппер был евреем, родился в бедном городке Новы-Тарг в Австро-Венгерской империи, ребенком вместе с семьей переехал в Вену. С годами стало ясно, что он не из тех людей, кто сидит тихо, когда мир вокруг сотрясают катаклизмы: его тянуло в политику. Сначала Треппер присоединился к большевикам, членам Коммунистической партии, и в девятнадцать лет попал в польскую тюрьму за организацию забастовки. Освободившись из тюрьмы, он отправился в Палестину, где вступил в «Ха-шомер ха-цаир», сионистское социалистическое движение, боровшееся против британских мандатных властей, а после высылки из Палестины поехал во Францию. Оттуда снова пришлось бежать, когда французская разведка раскрыла политическую организацию, в которую он вступил…

На этом этапе своей жизни Треппер и оказался в Москве. Он быстро стал агентом Генерального штаба РККА и получил задание создать и руководить советской разведывательной сетью в оккупированных нацистами государствах Европы. Сейчас эта сеть известна как «Красная капелла».

Пока Треппер налаживал в Европе процветающий бизнес, немцы готовились к самому крупному наступлению в военной истории человечества – вторжению в Советский Союз. Гитлер заявлял о намерении оккупировать СССР еще в 1925 году в книге «Моя борьба» (Mein Kampf) и пятнадцать лет спустя был готов претворить в жизнь свои мечты о разгроме этой страны. В декабре фюрер получил и одобрил Директиву № 21 – план операции «Барбаросса» ^[278].

Треппер сразу предупредил русских об объектах наступления Гитлера:

1 февраля я отправил подробное донесение с точным количеством дивизий, которые выводят из Франции и Бельгии для отправки на восток. В мае через советского военного атташе в Виши, генерала Суслопарова, я передал предварительный план наступления и указал первоначальную дату начала операции – 15 мая, затем – уточненную дату и окончательную ^[279].

Окончательной датой нападения на СССР стало 22 июня 1941 года. В Советский Союз вторглось 4,5 миллиона солдат, что не оставляло никаких сомнений в отношении намерений нацистского лидера. Однако в феврале Сталин верил, что немцы на восток не пойдут ^[280]. Две страны имели довольно крепкие дипломатические и экономические связи, а также официально подписанное соглашение. В 1939 году Советский Союз и Германия заключили договор о ненападении, известный как пакт Молотова – Риббентропа. В дополнительном соглашении к документу тайно оговаривалось разделение между ними пограничных государств. Сталин, по всей вероятности, не воспринимал немцев как самых надежных союзников, но и вообразить, что они нанесут вероломный удар, он тоже был не в состоянии: донесения Треппера привели советского лидера в такое бешенство, что он приказал наказать разведчика за ложную информацию.

Если бы Треппер являлся единственным источником неприятных новостей, то нежелание Сталина принимать их во внимание еще как-то можно было бы понять: что значат слова одного разведчика в сравнении с договором, подписанным двумя державами? Однако Треппер не был единственным. Вскоре после того, как он первым предупредил Москву о запланированном нападении, другой советский разведчик, Рихард Зорге, также известный как Рамзай, информировал правительство о сосредоточении на границе 150 немецких дивизий. Некоторое время спустя Зорге сообщил Сталину и точную дату наступления фашистов, но ему тоже не поверили. Не поверили и президенту Рузвельту, который передал русскому послу данные о готовящемся вторжении в СССР, собранные американскими разведчиками ^[281]. Сталин отмахивался от жестокой реальности. «Тот, кто закрывает глаза, ничего не видит даже при свете дня. Так поступал Сталин и его окружение», – писал Треппер ^[282]. Конечно, Сталин и его штаб во многом отличались от прочих людей (будем надеяться, что на столь страшные поступки и мысли мало кто способен). Но в этом случае они рассуждали абсолютно предсказуемым, совершенно обычным для человека образом.

Зарыть голову в песок

Вот небольшой список событий. Попробуйте оценить вероятность столкнуться с ними в собственной жизни (если вы уже пережили какую-то ситуацию из списка, взвесьте возможность испытать это еще раз). Насколько вероятно, что вы:

1) получите онкологический диагноз?

2) разведетесь?

3) потеряете работу?

Давайте рассмотрим первый вопрос. Как вы оценили вероятность этого события лично для себя? В Соединенных Штатах разные виды рака становятся причиной примерно четверти всех смертей ^[283]. Шанс заболеть раком у каждого отдельного человека, конечно, выше – около 33 %. Ваша оценка была выше или ниже?

Точно так же как русские недооценили вероятность немецкого вторжения, большинство людей склонны недооценивать возможность неблагоприятных событий в их собственной жизни ^[284]. По первому вопросу (онкология) большинство обычно оценивает ее ниже 33 %, по второму пункту (развод) – ниже 50 % (при этом в западном обществе примерно половина браков как раз и заканчивается разводом).

В серии экспериментов Нил Вайнштейн (автор термина склонность к оптимизму) продемонстрировал, что люди оценивают собственные шансы на неблагоприятные события (вероятность быть уволенными, заболеть раком легких, спиться) гораздо ниже среднестатистических значений. Но простой математический расчет показывает: если большинство людей считают, что их шансы столкнуться с нежелательными жизненными обстоятельствами ниже средних, то эти люди явно ошибаются. Ведь все никак не могут жить лучше среднего человека.

Все, конечно, не могут, но в глубине души каждый думает, что конкретно у него все сложится хорошо. Мы свято верим, что наши дети вырастут здоровыми и счастливыми. Стоя перед алтарем или в ЗАГСе, мы надеемся радостно прожить рука об руку до конца своих дней, но половину пар все равно ждет развод: он стал настолько обычным делом, что, как писал Оскар Уайльд, «мир смотрит с подозрением на все, что кажется счастливой семейной жизнью».