На войне под наполеоновским орлом. Дневник (1812-1814) и мемуары (1828-1829) вюртембергского обер-лейтенанта Генриха фон Фосслера | Генрих Август Фон Фосслер | страница 54 | LoveRead.ec

Здоровье мое во все время пребывания здесь было вполне сносным. Хотя я часто страдал желудочными болями, они обыкновенно были умеренными. Тяжелее было для меня то, что свою нужду я всю зиму регулярно был вынужден справлять глубокой ночью под открытым небом.

Город Чернигов, губернский центр и резиденция архиепископа, лежит на равнине, в четверти часа пути от реки Десны. Окрестности монотонны и не представляют собой ничего достопримечательного. Город выстроен просторно и занимает значительное пространство. В центре возвышается крепость, четырехугольник с наугольными башнями, окруженная высокими стенами без бойниц. Она служит исключительно в качестве тюрьмы. На окраине города расположен большой монастырь, в котором размещается резиденция архиепископа, замечательная лишь колокольней с просветами .

Губернская канцелярия и госпиталь каменные, все остальные дома деревянные. Даже губернатор живет в деревянном доме. Вблизи крепости находится большая рыночная площадь, в центре ее — два длинных здания с аркадами, под которыми располагаются лавки ремесленников, торговцев и купцов, открытые ежедневно. Здесь продавцы предлагают и расхваливают товары для избыточного и ежедневного употребления. На эту рыночную площадь иногда привозят целые деревянные дома для сельских жителей на продажу. Перед самой большой лавкой ставят свои столы евреи, обменивающие все роды бумажных денег и монет, всегда с комиссией. Как евреи, так и христиане пользуются при исчислениях счетами (Faullenzer) , с которыми они обращаются с большим искусством и с помощью которых могут быстро и правильно совершить запутанные расчеты. Мне говорили, что считать по цифрам умеют лишь образованные купцы. Все без исключения продавцы чрезвычайно завышают цены на свои товары, однако местные умеют надлежащим образом торговаться, чему вскоре обучается и приезжий. Крупные расчеты производятся бумажными деньгами, для размена служат монеты, самая крупная из которых, Ріеtаск, составляет по нашим деньгам около 1 1/2 крейцера, а по размерам как брабантский талер. Серебро встречается нечасто, золото — совсем редко.

Деревянные дома обыкновенно стоят не непосредственно на улице, а посередине больших, огороженных досками дворов. Все они одноэтажные и поэтому из-за высоких дощатых заборов часто вообще не видны с улицы. Здесь, как и в Польше, в домах нет укромного уголка, но в качестве такового рассматривается все пространство двора. Несмотря на это, двор не становится грязнее, поскольку экскременты съедают бегающие там свиньи, и они так жадны до подобного корма, что спокойно справить свою нужду можно только с увесистой палкой.

Рядом с рынком находятся несколько трактиров, где подают водку, чай и Quass (квас). На столе, который похож на наши умывальные столики, там грудой лежат разные сорта мяса, уже готовые, так что для употребления их достаточно лишь разогреть. Всегда имеется также разного сорта рыба, которую в больших количествах предлагают на рынке и которую русские едят в их многочисленные праздники с маслом и каким-нибудь мучным блюдом. С точки зрения чистоты эти трактиры никоим образом не сравнить с немецкими, ни в одном из них посетитель не может быть спокойным за то, что не подхватит паразитов. Приезжих, которые хотят переночевать в таких заведениях, кладут в комнатах на солому. Один из таких домов мы посещали ежедневно; за неряшливый вид хозяина и его двух бородатых половых, которые, впрочем, все трое были исключительно любезны, мы придумали ему название «У трех грязнуль». Единственный имевшийся винный дом мы посетили только раз — он содержится опрятнее, чем трактиры, и лучше обставлен. Вино, которые там обыкновенно пьют, — из Молдавии.

В городе несколько церквей, но лишь три из них каменные, все остальные из дерева. На Рождество Христово мы были на службе в соборе, служба очень пышная, великолепная вокальная музыка, и мы были в совершенном восхищении от божественного голоса, который пел Hospodenpomilu [Господи, помилуй].

Улицы в городе не мощеные и не шоссированные, очень неровные, а при дождливой погоде так грязны, что я видел, как застревали хорошо запряженные повозки. Все нечистоты жители выбрасывают на улицу, и на самых оживленных находишь дохлых кошек, собак, даже лошадей и скотину. Особенно досаждает огромное число бездомных собак, которые сворами бегают по улицам и не только облаивают прохожих, но и нападают на них. Часто случалось, что такие своры атаковали нас, и мы лишь с трудом могли от них защититься. Однако, если их немного, достаточно пары хороших ударов по первым и самым смелым, чтобы вся свора с воем убежала.

Ночью мы никогда не ходили по улицам в одиночку, но всегда несколько человек вместе, ибо один подвергался опасности быть убитым — что и случилось с несколькими французами во время нашего пребывания в Чернигове. Хотя в городе есть полицейская стража, которая делает ночной обход, но ее попечение не распространялось на нас, бедных пленных. Возможно, что они даже сами были замешаны в убийстве французов. Во всяком случае, они обыкновенно арестовывали одиночных пленных, которые попадались им в руки ночью на улицах.

В то время гарнизон в Чернигове составляли всего две роты инвалидов. Солдаты [были] расквартированы у жителей, офицеры нанимали себе жилье. Последние отнюдь не отличались образованностью. Дисциплина, похоже, была не очень строгой.

Жители не принадлежат к старым русским. Это смесь русских и поляков, и, как это обыкновенно случается на пограничье больших народов, они по большей части утратили достоинства обеих наций и в то же время не только сохраняют собственные национальные недостатки, но и перенимают их у другого народа. Черниговец хитрый и пронырливый, жадный и изворотливый.

Противоположный пол, который, как и везде в Польше и России, нельзя назвать прекрасным, если он принадлежит к низшим и средним классам народа, неопрятен, безобразен, в большой степени сварлив и склочен. Жители обоего пола выказывали себя жестокими и немилосердными к бедным пленным, но женский еще более, чем мужской. Некоторые жители занимаются ремеслом, но без особого умения, многие другие живут торговлей предметами всех родов, и при лучшем образовании их активность и неутомимость могли бы принести им вскоре большее благосостояние. Чиновников и дворян немного. Насколько нам наше положение позволяло наблюдать [их], мы не заметили ничего, что помогло бы нам составить высокое мнение об их образованности. Оба класса никогда не снисходили до общения с нами.

Многочисленные евреи живут торговлей и ремеслом и, так же как в Польше, отличаются деловитостью и жадностью. Осевшие приезжие — это прежде всего немцы, ремесленники и лица свободных профессий, аптекари и врачи, и все они имеют приличный заработок, которого благодаря своему прилежанию, экономности и честности в большинстве случаев действительно заслуживают. Их часто отталкивающее и всегда холодное отношение к нам, их соотечественникам, находит достаточное извинение в ревности, с которой российские власти наблюдали за их общением с нами.

Одежда высших классов совершенно во французском стиле, тогда как у низших очень похожа на крестьянскую. Образ жизни очень прост. Я нигде не замечал общественных развлечений, как танцы или что-то в этом роде. В отдельных дворянских домах время от времени бывают балы и званые вечера. Пища у средних классов состоит из мяса и мучных блюд, в постные дни из засоленной рыбы и яичницы . Простолюдин питается мучными блюдами, кислой капустой и соленой рыбой, а в посты он обыкновенно ест только рыбу.