Подводные асы Третьего Рейха  - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Нагирняк cтр.№ 19

Исходя из этого, можно предположить, что, когда Лют опознавал атакованное им судно, справочник должен был содержать информацию, что потопленный пароход принадлежал компании Макса Фаульбаума, имел порт приписки Рига и ходил под флагом Латвии. Вряд ли в Тренера успели внести обновления, так как перерегистрация и изменение названия парохода произошли за месяц до его гибели. Поэтому Лют был уверен, что потопил латвийский «Сигурдс Фаульбаумс», и не мог знать, что это был немецкий «Сигурд Фаульбаум».

В своей книге о Вольфганге Люте американский исследователь Джордан Воуз отмечает следующий интересный момент, связанный с гибелью этого судна (перевод с англ. А. Больных):

«Но до возвращения в Вильгельмсхафен у Люта возникла довольно странная идея. «Мы только что потопили жидовское судно», – записал он в дневнике.

Вернувшись в Германию, Лют начал публично разглагольствовать о том, как потопил судно, принадлежавшее изменникам Рейха. Наконец, ему объяснили, что «жидовское судно» принадлежало старой и уважаемой германской судоходной компании, находящейся в Риге. Макс Фаульбаум никак не мог быть евреем, и лучше для самого Люта впредь помалкивать об этом инциденте.

Унизительная отповедь произвела на Люта впечатление. Когда речь заходила о политике, он не скрывал своих убеждений, – а Лют был отъявленным фашистом, – но больше ни разу он не делал столь опрометчивых заявлений».

Так по каким причинам Вольфганг Лют мог наградить таким эпитетом потопленный им пароход и делал ли он это вообще?

Есть все основания считать, что Лют вряд ли питал симпатию к русским или даже к латышам, если обратить внимание на некоторые факты его биографии (перевод с англ. А. Больных):

«Я родился 15 октября 1913 года в Риге в семье Августа Люта. Во время войны я вместе с матерью и четырьмя остальными детьми жил в Бреслау, тогда как мой отец был сослан в Сибирь. В 1921 году мы вернулись в Ригу. Там я учился и окончил германскую старшую школу. В начале 1933 года я поступил на службу в германский ВМФ».

Поэтому вполне возможно что, как немец, пострадавший от них и эмигрировавший в Рейх еще до начала массовой репатриации 1939 года, он мог считать своих соплеменников из числа тех, кто остался в Прибалтике и дождался прихода советских войск, изменниками. Кроме того, можно предположить, что уроженец Риги Лют мог что-то знать о еврейских корнях семьи Фауль-баум, если они существовали вообще. Таким образом, причины этих слов могут быть более-менее объяснимы, так как Вольфганг Лют, будучи приверженцем нацизма, мог иметь еще и личные мотивы, особенно с учетом того, что потопленное им судно направлялось в Англию.

Вероятно, подобным объяснением происхождения презрительных слов Люта о потопленном пароходе можно было бы вполне удовлетвориться, если бы не несколько фактов, которые ставят под сомнение написанное в книге Воуза. Для этого потребуется обратиться не к русскоязычному изданию его работы от издательства ACT 2001 г., а к оригинальному тексту на английском, так как в нем присутствует раздел ссылок, который безжалостно выкинули при переводе книги Воуза на русский.

Во-первых, стоит обратить внимание на то, что с английского фраза «We’ve just sunk a Jewish ship», he wrote in his log» («Мы только что потопили жидовское судно», – записал он в дневнике») переведена хотя и несколько приукрашенно, но почти верно. Единственное, что вызывает вопрос – в каком «дневнике» Лют сделал подобную запись? Слово «log» имеет много вариантов перевода и в морской терминологии может означать вахтенный, судовой журнал или иной документ для регистрации каких-либо событий. На немецкой подлодке командир лично вел журнал боевых действий, в котором записывал все произошедшие во время похода события, но журнал U 9 за период похода 16–30 мая 1940 года подобной записи не содержит. Можно предположить, что Воуз подразумевал запись в каком-либо личном дневнике Люта, но список источников, использованных им в работе над своей книгой, также не содержит никаких личных дневников.

Во-вторых, описывая историю с «жидовским судном» и последующую отповедь Люту на берегу за его мнение о Максе Фаульбауме, Воуз ссылается не на документ, а якобы на слова очевидца, приводя в качестве источника этой информации сослуживца Люта Теодора Петерсена, которого он интервьюировал в июле 1984 года в Киле. Но ссылка на Петерсена выглядит весьма необычно, так как он начал свою службу с Лютом на U 138 в сентябре 1940 года. Ни в одном источнике из описывающих карьеру Петерсена в кригсмарине не содержится данных о том, что он служил под командованием Люта на U 9.

Исходя из изложенного, можно предположить, что высказывание Люта о «Сигурде Фаульбауме», приписываемое Воузом командиру U 9, не имеет ясного происхождения. Непонятно, где и когда Петерсен мог видеть эту запись, и неизвестно, видел ли вообще. На момент встречи с Воузом бывшему штурману U 138 и U 43 было уже 70 лет, и неизвестно, чем он мог подтвердить свои слова. Выходит, что автор книги о Люте отнесся достаточно легкомысленно к воспоминаниям ветерана, не подвергнув их проверке и включив в текст без соответствующего комментария. Кроме того, Воуз на протяжении семи лет вел переписку с достаточно большим количеством людей, лично знавших Вольфганга Люта, но сослался в этом случае на человека, который в мае 1940 года, возможно, даже не был знаком с Лютом.

Стоит отметить, что в своей работе Воуз еще один раз упоминает случай с «Сигурдом Фаульбаумом» в очень любопытном ракурсе (перевод с англ. Е. Скибинского):

«Военно-морские историки, особенно немецкие, любят заострять внимание на том факте, что офицеры кригсмарине якобы были далеки от политики и презирали партийных функционеров. Некоторые члены экипажа Люта утверждали это и о нём. Один из них на вопрос об этих лекциях (Лют в своей известной лекции «Вопросы управления» утверждал, что выступал перед экипажем с частыми лекциями на историко-политическую тематику. – Прим, переводчика) ответил: «Мы просто обсуждали то и это, то, что слышали по радио, например, но нам никогда не читали лекций о национал-социализме. В этом смысле Лют не был нацистом, но был хорошим солдатом с любой точки зрения. Большинство немцев, особенно военные моряки, держались вдали от нацизма». К сожалению, это не так. Лют изо всех сил пытался быть примерным нацистом и не скрывал этого (что объясняет унизительный для него скандал, устроенный Лютом после потопления «Сигурдса Фаульбаумса» в 1940 году)».

Стоит отметить, что автор биографии Вольфганга Люта открыто использует случай с «Фаульбаумом» как доказательство нацистских взглядов, выдвигая его в опровержение слов Йозефа Дика, сослуживца Люта, который утверждал обратное в отношении «лекций» о национал-социализме. Подобная подтасовка фактов вызывает сомнение в беспристрастности Воуза в отношении к Люту и выглядит как попытка подогнать последнего под портрет «типичного нациста».

Глупо было бы отрицать, что Вольфганг Лют служил в вооружённых силах нацистской Германии и активно воевал за Рейх. Вполне вероятно, он разделял взгляды нацистской идеологии, однако приведение Воузом его «слов» о «Сигурде Фаульбауме» в качестве примера ярко выраженных политических взглядов Люта выглядит не слишком убедительно, так как не ясно, писал ли он их вообще. Похоже, что такая яркая личность того времени, как Вольфганг Лют, требует более тщательного исследования, которое, вероятно, уже не сможет быть осуществлено более беспристрастным образом.