Меланхолия сопротивления - читать онлайн книгу. Автор: Ласло Краснахоркаи cтр.№ 41

Так что пришлось им идти, и господин Эстер, не думая даже скрывать свою беспомощность, оперся на его плечо, как бы давая этим понять, что нуждается не только в помощи, но и в руководстве, так что Валушке не оставалось ничего другого, кроме как попытаться отвлечь внимание своего друга теми прекрасными новостями, с которыми он прибыл в дом Эстера в два часа дня.

Он говорил о восходе солнца, говорил о городе, в котором в утреннем свете один за другим оживают все его закоулки, говорил не переставая, но в словах его не было обычной живости, потому что сам он к себе не прислушивался.

Вынужденный на все смотреть глазами другого, он неотрывно следил за взглядом Эстера и с нарастающей беспомощностью осознавал, что престарелый наставник видит сейчас вокруг подтверждения отнюдь не его, Валушкиных, жизнерадостных представлений о мире, а своих собственных мрачных суждений.

В первые минуты он еще надеялся, что, освободившись из комнатного плена, Эстер естественным образом вернется к жизни, воспрянет духом и ему наконец-то удастся перевести внимание друга «с деталей на вещи в целом», однако когда – у гостиницы «Комло» – Валушка понял, что его все более пустозвонные фразы уже не способны скрывать эти детали от взгляда Эстера, он решил замолчать и попытался облегчить дальнейшие испытания на их пути бессловесной, но искренней демонстрацией сострадания.

Но из этого ничего не вышло: когда он покинул гостиницу, слова полились из него с еще большим отчаянием; дело в том, что, пока Валушка стоял на раздаче, он услышал жуткую новость, от которой пришел в полное замешательство.

Вернее, дело было не в самóй жуткой новости, потому что услышанным от работников кухни сплетням о том, что вскоре после полуночи «группа бандитов с рыночной площади» разграбила, точнее сказать, самым варварским образом разгромила все запасы спиртного в гостинице, он попросту не поверил, сочтя их обычными удручающими симптомами «панического расстройства» и «заразных тревог и страхов», однако когда он с наполненными судками возвращался к оставшемуся на улице Эстеру, его неожиданно поразило то, чего он до этого даже не замечал: в коридоре, в фойе и на тротуаре перед гостиницей все и правда было усеяно битым бутылочным стеклом.

Он пришел в замешательство и в ответ на оправданный вопрос своего спутника после минутного колебания стал рассказывать ему про кита, а затем – после того как они, благополучного покончив дело с тремя господами, повернули назад – попытался рассеять страхи, порожденные этим китом, успокаивая уже не только Эстера, но, по совести говоря, и себя самого, ибо, хотя он был убежден, что достаточно трезво взглянуть на небесный свод, чтобы жизнь вернулась в нормальную колею, он никак не мог забыть реплику (а именно фразу шеф-повара: «Кто задержится ночью на улице, тот головой рискует, имейте это в виду!»), прозвучавшую на ресторанной кухне.

Чтобы те «славные и добропорядочные люди», с которыми он провел несколько утренних часов у циркового фургона, были вандалами и бандитами – в это Валушка поверить не мог, тут какое-то заблуждение, думал он, причем такое заблуждение, которое из-за распространяющихся панических слухов (вон даже господин Надабан и тот перепуган!) нужно немедленно опровергнуть, и потому, когда, мысленно проводив господина Эстера до дома, он с Ратушной улицы вышел на рыночную площадь, то первым делом выбрал в гуще по-прежнему неподвижно стоявшей толпы какого-то человека, чтобы объясниться, потолковать с ним, ибо помимо безответственной фразы шеф-повара в его голове звучали свои («…трезво взглянуть!..», «…воззвать к разуму!..») собственные слова.

И этому человеку он рассказал, какие слухи идут о них по городу и что люди неправильно все толкуют, поведал ему о состоянии господина Эстера, заявил, что всем здесь присутствующим непременно следует познакомиться с этим славным ученым мужем, признался, как он за него тревожится, сказал, что полностью сознает ответственность, и под конец попросил извинить его, если он объяснился немного путано, но – добавил Валушка – за эти несколько минут он убедился в дружеском расположении своего собеседника, который наверняка хорошо его понимает.

Собеседник на это ничего не ответил и только окинул Валушку с головы до ног долгим безжизненным взглядом, после чего – возможно, заметив растерянность на его лице – улыбнулся, похлопал его по плечу, вытащил из кармана бутылку палинки и дружелюбно протянул Валушке.

Видя, что после придирчивого осмотра незнакомец повеселел, Валушка вздохнул с облегчением и решил, что ответить отказом на этот любезный жест никак невозможно, свежеиспеченную дружбу следует закрепить, и потому, взяв бутылку окоченевшими пальцами, отвернул колпачок и, дабы завоевать доверие визави и убедить его в «искренности взаимных чувств», не просто для вида поднес бутылку ко рту, но основательно отхлебнул из нее.

И это геройство дорого встало Валушке: от дьявольски крепкого алкоголя на него напал удушающий кашель, столь сильный, что, когда полминуты спустя он стал приходить в себя и с виноватой улыбкой оправдываться за слабость, речь его прерывалась все новыми приступами.

Ему было стыдно, и он опасался, что может из-за этого потерять благорасположение своего нового знакомого, однако мучения его были такими искренними и он так забавно в поисках опоры ухватился за собеседника, что вызвал некоторое веселье не только у него, но даже у тех, кто стоял поблизости.

В разрядившейся атмосфере он, отдышавшись, уже более раскрепощенно рассказал также, что господин Эстер, хотя он и отрицает это, работает в настоящее время над важнейшим открытием, и уже по этой причине он, Валушка, считает, что все здесь присутствующие должны объединить усилия ради восстановления тишины и покоя в доме на проспекте Венкхейма, – а затем, повернувшись к новому другу, доверительным тоном признался ему, что разговор доставил ему огромное удовольствие, еще раз поблагодарил его за доброжелательность, после чего с сожалением объявил, что вынужден – о причинах («Весьма интересных!») он в следующий раз им расскажет – покинуть их общество.

Ему пора, протянул он руку мужчине, и когда тот крепко сжал ее в своей клешне (сказав: «Расскажи сейчас, я с удовольствием выслушаю!»), то Валушка, пытаясь высвободиться из неожиданного капкана, со смущенной улыбкой забормотал, что сейчас ему недосуг, но он надеется, что в ближайшее время они увидятся, а если не доведется пересечься на улице, то пусть заглядывает в «Пефефер», к господину Хагельмайеру, либо просто – с недоумением и некоторой тревогой посмотрел он на свою все еще крепко стиснутую руку – пусть спросит Яноша Валушку, его тут все знают.

Он понятия не имел, чего хотел от него новый знакомый, но узнать, что значила и чем могла завершиться эта выходка, ему было не дано, потому что мужчина внезапно разжал свою пятерню и вместе с сотнями других зевак, стоявших на площади, с напряженным лицом повернулся к фургону.

Воспользовавшись ситуацией, Валушка, все еще напуганный странным рукопожатием, поспешил попрощаться с ним и стал пробиваться вперед, но спустя какое-то время – когда нового знакомого, сколько он ни оглядывался, уже не было видно в толпе – остановился от поразившей его мысли: а ведь он ошибался, какой же он идиот; и, застыдившись, стал укорять уже себя: как он мог заподозрить что-то плохое в этом вполне безобидном проявлении приятельской грубоватости, да это не просто глупость, это оскорбительная невоспитанность.