Рай и ад. Великая сага. Книга 3 - читать онлайн книгу. Автор: Джон Джейкс cтр.№ 138

Сидя в беспокойной, шумной толпе, Вирджилия смотрела вниз, на Сэма Стаута; она не чувствовала сильной боли – только печаль и странную пустоту. Время и в самом деле изменило и смягчило ее. К ее собственному удивлению, несколько раз она вообще отвлекалась от всего происходящего вокруг и вместо сенаторов видела глаза Сципиона Брауна в тот момент, когда он спас ее от перевернувшейся телеги на рынке. Она вспомнила ощущение его рук на своей талии, таких сильных. Воспоминание было приятным.

К девятому апреля обвинение закончило приводить свои доводы. Кульминационным, пожалуй, стал тот момент, когда Батлер достал из свертка какую-то рубашку в красных пятнах и, помахав ею перед всеми, сообщил, что она принадлежит служащему Огайского отделения Бюро по делам освобожденных, которого в Миссисипи высекли куклуксклановцы. На следующее утро в политическом лексиконе Вашингтона появилось новое выражение: разжечь антиюжные настроения «взмахом окровавленной рубашки».

Адвокаты Джонсона представили аргументы в его защиту. Из-за вспышки кори в приюте Вирджилия пропустила много апрельских заседаний, но совсем не жалела об этом, когда читала газетные репортажи. Это был сплошной формализм, споры о толковании Конституции и прочая скука.

Вирджилия не понимала, кому нужны такие длинные речи. Дело казалось предельно ясным. Власти Джонсона был брошен вызов различными законопроектами, касающимися реконструкции Юга, а также провокационным Законом о занятии высших должностей, который запрещал президенту увольнять государственных должностных лиц, назначенных сенатом. Этому-то закону Джонсон и решил устроить проверку.

Вирджилия считала, что это был не только правильный шаг, но и необходимый. Тем более что Эдвин Стэнтон был назначен Линкольном, а не Джонсоном и именно при Линкольне, а не при Джонсоне сенат одобрил это назначение. Она считала сильным аргументом то, что Стэнтон фактически не подпадал под действие Закона о занятии высших должностей.

Начались длинные заключительные речи. Вирджилия слышала одну – адвоката из Цинциннати Уильяма С. Гросбека. Он рассуждал о характере Джонсона.

– Он патриот! Возможно, он совершает ошибки, но он любит свою страну. Я часто повторял, что те, кто жил на Севере, вдали от войны, мало что о ней знают. Мы, жившие на границе, знали больше… наш горизонт всегда был красен от пожарищ, и иногда огонь подбирался так близко, что мы могли почувствовать его жар, лишь протянув руки. Эндрю Джонсон из Теннесси, и он находился в самом центре пожарища… прямо в топке войны… но никакие испытания не могли заставить его изменить Союзу… он не способен на измену. Как же он вдруг мог так измениться, если верить словам джентльмена из Массачусетса, мистера Баутвелла, и превратиться в архидемона? Это просто смешно!

Джордж С. Баутвелл, сидевший за столом напротив, прожигал его взглядом.

Так все и продолжалось – обвинения, защита, разъяснения, отвлеченные рассуждения. На балконе время от времени вспыхивали потасовки, и суд приходилось прерывать, пока приставы не выводили бузотеров. Атмосфера в отделанном мрамором и позолотой зале все больше накалялась, страсти кипели, и в конце концов Вирджилии стало казаться, что она находится не в Соединенных Штатах, а на гладиаторской арене Древнего Рима. Разница была лишь в том, что жертва здесь ни разу не появилась. Джонсону просто сообщали о том, что происходит, то и дело отправляя курьеров в Белый дом.

Аналогия с Римом оказалась особенно уместной в тот день, когда выступил достопочтенный мистер Уильямс, конгрессмен от Пенсильвании.

– Если вы вынесете оправдательный приговор, вы тем самым подтвердите все его имперские амбиции и докажете, что никакой узурпации никогда не бывает достаточно, чтобы призвать главу государства к ответственности. Это будет победой над всем тем, ради чего вы здесь собрались. Победой, означающей торжественный въезд Эндрю Джонсона в Капитолий, куда его колесницу потащат на пленные короли, а пленные сенаторы!

Зрители на балконе вскочили с мест; одни восторженно аплодировали, другие громко возмущались. Верховному судье Чейзу понадобилось несколько минут, чтобы восстановить порядок. Вирджилия видела вокруг себя красные от гнева лица и вдруг подумала, что эти люди похожи на хищников, которые жаждут только обвинений, какими бы они ни были.

Неожиданно в дальнем конце балкона она с изумлением увидела еще два лица, которых не замечала прежде. Это были ее брат Стэнли и его жена Изабель.

Она давно не поддерживала с ними никаких отношений, они не звали ее на обед, не поздравляли с днем рождения, вообще никак не напоминали о себе. О Стэнли в городе говорили часто, и порой в весьма нелестных выражениях.

Изабель рассеянно посмотрела в сторону Вирджилии, но не узнала ее. Стэнли был полностью поглощен происходящим в зале. Как же он плохо выглядит, подумала Вирджилия. Намного старше своих сорока пяти. Располнел, лицо одутловатое, нездоровая желтушная кожа.

Взгляд Уильямса устремился к немного притихшему балкону.

– Если этот негодяй, – сказал он, повысив голос, – действительно вернется с триумфом римского завоевателя, я могу без труда предсказать, что за этим последует. Все главные государственные должности займут южане, которым он так благоволит, их штаты начнут сотрясать конвульсии, после чего все ваши планы по реконструкции Юга будут остановлены и прежний конфликт перельется в анархию, беззаконие и крах.

Толпа на балконе снова начала кричать и размахивать платками. Вирджилия сидела молча. Как ей казалось, обвинители не привели никаких убедительных доводов, они просто жаждали президентской крови еще до того, как начался суд, и хотели получить ее независимо от того, виновен он или нет.

Объявили перерыв. Пробираясь сквозь толчею на лестнице, Вирджилия наткнулась на Стэнли, который стоял у стены и вытирал лоб большим платком. Она остановилась на ступеньку выше, чтобы защитить его от напирающей толпы.

– Стэнли? – крикнула она сквозь шум, потянув его за рукав. – Я тебя видела. Что с тобой? Ты здоров?

– О, Вирджилия… Да, все хорошо… – По его рассеянному взгляду, которым он провожал спешащих мимо людей, казалось, что мыслями он где-то очень далеко. – А ты как?

– Нормально. Но я беспокоюсь за тебя, Стэнли. Ты плохо выглядишь. Мы так давно не разговаривали, а в городе ходит столько неприятных слухов…

– Слухов? – Он отшатнулся от нее, как преступник, увидевший наручники. – Каких еще слухов?

Вирджилия почувствовала запах чеснока, который он жевал – чтобы скрыть другой запах?

– О том, что ты сам себе вредишь. Устраиваешь затяжные пьяные кутежи…

– Ложь! – Тяжело дыша, он прислонился потным лбом к мраморной стене. – Наглая ложь!

Переживая за него и сожалея, что он неоткровенен с ней, Вирджилия тронула брата за рукав:

– Надеюсь. Ты известный, влиятельный человек, очень богатый и преуспевающий. У тебя теперь есть всё!

– А может, я не заслужил этого? Может, я вовсе не горжусь собой? Это тебе не приходило в голову?