– Я что, пахну безумием?
– Хвала магистрам, не пахнешь, – ответил мой друг. – Но выглядишь, прямо скажем, не очень. Как будто все минувшие сутки при смерти пролежал.
– Да вроде бы не при смерти, а на поезде. И не лежал, а катался. Причём, по моим ощущениям, это продолжалось не сутки, а максимум полчаса.
– На чём ты катался?
– На поезде. Это такое транспортное средство… Даже не знаю, как его описать, чтобы было понятно, хоть рисуй. Но, кстати, ты вполне мог видеть поезда в кино, когда я притащил телевизор на улицу Старых Монеток. Такие… ну как бы невысокие длинные узкие домики, которые быстро едут по рельсам. То есть по специально проложенному для них пути. Может быть помнишь?
– Кажется, припоминаю нечто похожее, – нахмурился мой друг. – Но не уверен, что мы говорим об одном и том же. Столько лет с тех пор прошло, столько всего случилось. А после того, как все эти удивительные приборы исчезли из твоего бывшего дома, воспоминания о кино стали понемногу стираться из моей памяти, как с возрастом забываются детские сны; остальные, кстати, ещё меньше помнят, я специально расспрашивал. Впрочем, сейчас важно не это. Сможешь рассказать, что с тобой случилось? С самого начала, по порядку.
– Когда это я рассказывал по порядку? – невольно улыбнулся я. – Но ладно, попробую. Если выпить нальёшь. Причём тебе для этого даже никуда ходить не придётся. На ближайшей к окну полке за книгами стоит бутылка укумбийского бомборокки. При условии, что в моё отсутствие её никто не отыскал и не лишил сокровенного смысла. Я уже давно не проверял.
– Я отыскал, – честно признался мой друг. – Причём ещё зимой. Но сокровенного смысла, как ты выражаешься, не лишил. А просто внимательно наблюдал за её судьбой. Мне было интересно, вспомнишь ли ты о своих запасах, и если да, то при каких обстоятельствах. Теперь я знаю ответ.
– На самом деле я и не забывал. Специально хранил для какого-нибудь торжественного случая. Всё-таки редкость – тридцатилетнее капитанское бомборокки, не индюк чихнул. Но если я хоть что-нибудь понимаю в торжественных случаях, сейчас у нас именно он.
Шурф покачал головой – укоризненно и одновременно одобрительно. Как у него это получается, никогда не пойму. Достал припрятанную бутылку, жестом фокусника извлёк откуда-то – не то из-под стола, не то из собственного рукава, не то просто из окружающего космоса – небольшие глиняные стаканы. Почему-то целых три.
– Третий для сэра Джуффина, – объяснил он в ответ на мой вопросительный взгляд. – Извини, что я пригласил его сюда, не спросив разрешения. Но не сообщить ему о твоём возвращении было бы как минимум неразумно с моей стороны. Сам знаешь, сэр Джуффин человек гораздо более опытный и сведущий, чем я. И тоже был, скажем так, недостаточно сильно обрадован твоим внезапным исчезновением.
«Недостаточно сильно обрадован» – это, конечно, вся правда про сэра Джуффина Халли. Подумаешь, исчез человек на какие-то несчастные сутки и тут же сам объявился. Ему бы задачу посложней.
Однако Джуффин выглядел вполне удовлетворённым сложностью текущей задачи. По крайней мере, когда он возник на пороге моего кабинета, глаза его полыхали азартным огнём, который обычно охватывает шефа Тайного Сыска в исключительно дрянных ситуациях. Причём за долгие годы совместной работы я наблюдал столь высокую интенсивность горения хорошо если дюжину раз.
С одной стороны, я порадовался за Джуффина: в нынешние спокойные времена ему нечасто выпадают достойные развлечения. А с другой – запоздало испугался за себя. Это что же за лютый ужас со мной приключился, если Джуффину до такой степени интересно? Неужели настолько полный трындец?
Не поздоровавшись, Джуффин шагнул ко мне, посмотрел в глаза так пытливо и яростно, словно намеревался вызнать тайные девичьи фамилии вселившихся в меня демонов, а потом испепелить всю компанию вместе с их новым жильём. Одним прикосновением, если не вовсе взглядом поднял меня с дивана, положил на затылок тяжёлую руку, раскалённую, будто он только что вытащил её из костра, другой стремительно ощупал остальное тело и только после этого приветливо улыбнулся. Усадил меня обратно, взял из рук Шурфа стакан с бомборокки, выпил залпом и наконец сказал:
– Хорошая ночь, сэр Макс. Рад, что с тобой всё в порядке. Извини за бесцеремонность. Мне было необходимо убедиться, что ты – это именно ты. И при этом в достаточной степени жив, чтобы продолжать вносить некоторое разнообразие в наше размеренное существование. Прими мои поздравления, ответ по обоим пунктам – «да».
– А что, были какие-то сомнения?
– Как видишь, были. Но больше их нет. Не принимай к сердцу. Давно мог бы привыкнуть, что я всегда допускаю любые варианты развития событий, включая самые нежелательные. Собственно, начиная с них. А ты ещё так красиво выступил. Знатно всем нам нервы потрепал! Даже Сотофа сразу же заявила, что ничего о тебе не знает, призвать или хотя бы указать направление поисков не может, и предчувствий на твой счёт у неё нет, ни дурных, ни добрых, а это вообще ни в какие ворота. Чтобы Сотофа всем сердцем хотела помочь, но не смогла, такого на моей памяти ещё не было. Твои следы то исчезали, то снова появлялись, но при этом не вели никуда. А пытаясь послать тебе зов, мы все явственно ощущали, что ты жив и даже вроде бы присутствуешь в Мире, просто то ли лежишь без сознания, то ли слишком крепко уснул в каком-то неведомом месте, куда нам не добраться. Была у нас рабочая версия, что ты, вдохновившись примером Древних, внезапно решил поспать на Тёмной Стороне и посмотреть, что из этого выйдет. Но на Тёмной Стороне тебя не было; по крайней мере, мы с Сотофой ничего даже отдалённо похожего на тебя там не нашли.
– Всё-таки вы все здорово меня переоцениваете, – вздохнул я. – Да я от одной мысли о том, что иногда случается с уснувшими на Тёмной Стороне, холодею. Не настолько мне жизнь надоела. Она мне вообще ни насколько не надоела, собственно говоря.
– Со стороны это не особо заметно, – язвительно вставил сэр Шурф.
– Да ладно тебе, – отмахнулся я. – Можно подумать, я нарочно всё это устроил. Вот прямо целыми днями хожу, ищу, где тут смертельные опасности всем желающим бесплатно раздают…
– А разве нет?
Джуффин прекратил бессмысленный спор, который мы с переменным успехом ведём чуть ли не с первого дня знакомства, потребовав:
– Давай, рассказывай, что случилось.
– По порядку, – с нескрываемым злорадством добавил Шурф и протянул мне стакан с бомборокки. Из чего я сделал вывод, что сердце у него всё-таки есть.
От бомборокки я предсказуемо расслабился и не то чтобы действительно развеселился, но обрёл былую способность более-менее убедительно это изображать. Улыбнулся своим дознавателям и сказал:
– Угодить на допрос к вам обоим одновременно – вершина карьеры для любого государственного преступника. А я всего-навсего без билета на поезде прокатился. Даже неловко как-то. Не заслужил.
Эти двое зыркнули на меня так, что я почти всерьёз испугался: сейчас поколотят. И принялся подробно рассказывать, как шёл мимо руин резиденции Ордена Дырявой Чаши, замечтался, споткнулся, ушибся, сел лечить ногу, услышал шум приближающегося поезда, и всё, что было потом.