Лестница в небо - читать онлайн книгу. Автор: Джон Бойн cтр.№ 66

Такая стопка поступала к нему четырежды в год, и красть оттуда часто было мало что, но время от времени он натыкался на какой-нибудь блистательный момент, который и оправдывал само решение Мориса основать этот журнал. Его четвертый роман, к примеру, “Брешь”, был сконструирован вокруг двух разных замыслов, какие он обнаружил в рассказах американского и китайско-американского авторов. Объединив их в один и пользуясь главным героем, которого создал сам как связку между этой парой, он сумел выстроить такой роман, который высоко оценили при его выходе в свет, а продался он даже бо́льшим тиражом, чем “Соплеменник”, который, разумеется, всегда будет пользоваться успехом, раз попал в короткий список Премии. Самая недавняя его книга, “Сломленные”, изданная тремя годами ранее, в 2008-м, свое происхождение вела от рассказа, написанного девятнадцатилетним венским студентом; в нем рассказывалось о визите семейной пары в Париж накануне их двадцатой годовщины бракосочетания, и там в ресторане происходит неожиданная измена. (Место действия он поменял на Израиль, годовщину свадьбы – на день рождения, ресторан – на музей, вставил комического персонажа, которого умыкнул из работы одного молодого британского писателя, и книге опять был обеспечен успех, как у публики, так и у критиков.) Морис пока откладывал на некоторое время начало работы над новой книгой – еще не отыскал нужного замысла и потому с заметным нетерпением дожидался, когда поступит эта новая пачка поданных текстов, в надежде, что в них найдется хоть что-нибудь, стоящее того, что имело бы смысл присвоить.

Слева от него открылась дверь, и он повернулся на звук – к нему шел Дэниэл. На мальчике была его любимая пижама с Человеком-пауком, и он нес с собой пушистую зверюшку неочевидной зоологической принадлежности. От него пахло лавандовой ванной с пузырьками, в которой он плескался всего лишь час назад, с собой Дэниэл прихватил синий ингалятор “Вентолин”. В последнее время астма у него заметно обострилась, и ему приходилось по десять минут сидеть тихо, когда они возвращались домой, и делать один вдох за другим, пока затор в легких не расчищался.

– Тебе лучше? – спросил Морис, когда мальчик запрыгнул на диван с ним рядом и привалился к нему, зарываясь отцу под бок. Морис прижал его к себе, поцеловал в макушку, вдохнул его запах.

– Если я завтра попрошу прощения у Юпитер, мне все равно к доктору придется идти? – спросил Дэниэл чуть менее встревоженно от этого грядущего испытания, чем когда они только пришли домой. Тогда он ударился в слезы и объявил, что не надо его целовать, если он этого не хочет, – совершенно справедливо, считал Морис.

– Думаю, да, – ответил его отец. – Иначе все это перерастет в большую драму, а она никому из нас не нужна. Да и в любом случае я уверен, что докторша будет очень милой.

– А у нее будет иголка? – спросил мальчик.

– В каком смысле?

– У докторши. Она возьмет иголку, когда меня увидит? Я не люблю иголки.

Морис покачал головой.

– Она не такой врач, – ответил он. – Ничего подобного там не будет. Тебе нужно будет с ней поговорить, пара пустяков. И после этого все закончится.

Дэниэл нахмурился – лицо его предполагало, что ему никак не верится, будто можно сходить к врачу, а больно при этом не будет, с тобой просто поговорят.

– Мне не понравилось, когда она меня поцеловала, – произнес мальчик.

– Мне такое тоже никогда толком не нравилось, – ответил Морис. – Но нельзя совершать случайные злые поступки направо и налево, когда люди делают то, что тебе не нравится. Надо было просто ей сказать, чтобы она себя так больше не вела.

– Все надо мной смеялись, – прошептал Дэниэл.

Морис снова его обнял и посмотрел на идеальные стопы и пальчики, что высовывались из штанин сыновней пижамы. Он всегда рассчитывал в себе на неподдельную любовь к ребенку, если тот у него заведется, но все в итоге вышло не вполне так. Морис, разумеется, был ужасно расположен к Дэниэлу, но мальчик раздражал его так же часто, как и радовал. Он всегда был здесь, вот в чем незадача. Отирался где-то рядом. Требовал пищи, игрушек или новой одежды. Говорил, что пора идти в школу или, наоборот, пора его оттуда забирать. Он нескончаемо досаждал Морису. Тот изо всех сил старался не распускаться с мальчиком – он же, в конце концов, всего лишь ребенок, это его отец признавал, – но все равно с нетерпением ждал того дня, когда сыну исполнится восемнадцать и он отправится в колледж. Тогда-то жизнь к Морису, быть может, и вернется.

Мысль воспользоваться суррогатной матерью пришла к нему тем вечером, когда он попал в короткий список Премии, которую, к его неизмеримому разочарованию, он проиграл своему старому сопернику Дагласу Шёрмену. Он думал, как ему поступить со внезапным приливом гонораров, и на конец той недели назначил встречу со своим адвокатом, чтобы дело началось. Полгода спустя молодая итальянская девушка, работавшая горничной в одной гостинице Центрального Лондона, уже была беременна его ребенком, и никаких хлопот ни во время беременности, ни при родах не случилось. Хотя юридическое соглашение было жестким, Морис, естественно, волновался, не передумает ли женщина, как только ребенок родится, но нет – она выполнила свою часть сделки и исчезла из его жизни, как только он забрал Дэниэла из роддома.

Поначалу, конечно, было непросто. У Мориса не было никакого опыта с младенцами, и, добывая все нужные знания, он полагался на книги. Но Дэниэл оказался вовсе не трудным ребенком – спал всю ночь напролет почти с самого начала и, очевидно, счастлив был просто лежать в своей колыбельке, дотягиваясь до игрушек, которые были подвешены к мобилю у него над головой, лишь бы Морис оставался в его поле зрения, – а оставался он там всегда, поскольку в те первые годы работал дома, а в редакции “Разсказа” стал проводить больше времени только после того, как Дэниэл дорос до детского садика. Они вместе ездили на международные литературные фестивали, где прочих писателей, казалось, зачаровывает образ этого симпатичного романиста, невероятно успешного смолоду, который повсюду ездит с маленьким мальчиком. На руку оказалось и то, что Дэниэлу тоже нравились книжки, и он был доволен просто сидеть и читать, пока его отец предлагал себя в нескончаемых интервью или участвовал в публичных мероприятиях.

– А зачем ты ее вообще шлепнул? – спросил он теперь, и мальчик лишь пожал плечами.

– Я же тебе сказал. Потому что она меня поцеловала.

– Нет, это я знаю, – сказал Морис. – Я имею в виду, почему ты так на это откликнулся? Насилием. Ударил. Ты разве когда-нибудь видел, чтобы люди так себя вели? Тебя же никто никогда не бил, правда?

Мальчик задумался на несколько мгновений, и Морис задался вопросом, не пытается ли тот решить, говорить или же не говорить правду.

– Иногда в школе, – наконец ответил Дэниэл, испустив глубокий вздох и глядя в пол.

– Учитель?

– Нет, – сказал мальчик, качая головой.

– Тогда кто?

– Никто.

– Перестань, – подтолкнул его Морис. – Скажи мне.