Майя Плисецкая. Богиня русского балета - читать онлайн книгу. Автор: Елена Обоймина cтр.№ 43

Но по сюжету драмы турецкого писателя Назыма Хикмета, по которой написано либретто балета, царица пошла на такую жертву, и волею злой судьбы младшая сестра вскоре стала ее соперницей – они обе полюбили придворного художника Ферхада. Прекрасная принцесса Ширин и царица Мехменэ Бану, красота которой невозвратимо потеряна ради жизни любимой сестры…

Партия Мехменэ Бану, как и все в этом балете, была решена балетмейстером средствами сложнейшего современного танца. Плисецкой в ней нравилось все, от начала и до конца. И разве можно представить, что годы спустя их творческий разрыв с Григоровичем будет предопределен, а разногласия достигнут наивысшей точки настолько, что Майя Михайловна поставит под сомнение даже его профессиональные качества?

Пока же, во время подготовки «Легенды…» на сцене Большого, она признавалась:

– Бывают роли, где нравятся отдельные эпизоды. Здесь мне нравится каждый момент сценической жизни Мехменэ. Самые позы, самые движения, их великолепно найденная, подчиненная логике образа последовательность, так выразительны, что их надо только точно выполнять, не допуская никакой отсебятины.

Московская премьера «Легенды о любви» с успехом прошла 15 апреля 1965 года. Первым Ферхадом на сцене Большого стал Марис Лиепа – бывший муж Майи Плисецкой, что добавляло некоторой пикантности их дуэту.

Партия Мехменэ Бану была признана всеми «новым художественным достижением» Майи Плисецкой. «Эта роль по драматургии и хореографии счастливо совпадает с артистической индивидуальностью балерины», – признавала Галина Уланова. Большую статью о премьере опубликовал глубоко уважаемый Плисецкой Михаил Габович, также отметивший как большую удачу созданный ею образ Мехменэ Бану: «Сложный, противоречивый мир хикметовской Мехменэ раскрыт артисткой с предельной глубиной, в пластической красоте выразительного танца. Он драматичен, этот танец, в своих кульминациях подымаясь до высот трагедии. Артистка, как факел, зажигает одно движение за другим, создавая пламенеющий образ страстных мятущихся чувств».

В мае – июне 1965-го Большой театр отправился в очередные гастроли – на сей раз в Венгрию, Югославию и Австрию. Из спектаклей показывали «Легенду о любви», «Жизель», «Конька-Горбунка», «Вальпургиеву ночь», «Умирающего лебедя» и другие концертные номера. Повсюду интерес к гастролям был огромным, но выражался он по-разному. Если в Австрии большим успехом пользовалась классика, то в Югославии с триумфом прошел «Конек-Горбунок». Высоко оценили югославские зрители и «Легенду о любви». Балерина Милица Иованович писала об исполнении Мехменэ Бану Майей Плисецкой: «Ее Мехменэ Бану драматична, монументальна, трогательна, демонична и мирна, прочувствованно трагична и вместе со всем этим безупречно балетна. И если бы балет Большого театра имел свою династию, Плисецкая была бы теперь абсолютной королевой».

Невозможно перечислить все зарубежные гастроли Плисецкой, их было множество за ее творческую карьеру. Но хочется сказать о самых знаменательных. Одной из таких стала поездка на Кубу в ноябре 1965 года, когда выступления Майи Плисецкой и Николая Фадеечева прошли в самом большом театре Гаваны – «Чаплин». Огромный зал вмещал шесть тысяч зрителей, но самым невероятным было то, что билеты здесь продавались за одну цену и без указания места. Стоило ли удивляться тому, что уже с полудня перед театром выстраивалась огромная очередь желающих войти первыми и выбрать себе места получше? Одного спектакля «Лебединое озеро» и одного концерта, конечно же, оказалось недостаточно: «Лебединое» пришлось показать дважды, а концерт – трижды…

Несмотря на большую загруженность в театре и постоянные зарубежные поездки, Плисецкая не оставалась в стороне и от важных политических событий, происходящих в стране. Одним из них в феврале 1966 года стало подписание ею известного письма 25-ти деятелей советской науки, литературы и искусства Л.И. Брежневу против реабилитации И.В. Сталина. В письме говорилось, в частности:

«Мы считаем, что любая попытка обелить Сталина таит в себе опасность серьезных расхождений внутри советского общества. На Сталине лежит ответственность не только за гибель бесчисленных невинных людей, за нашу неподготовленность к войне, за отход от ленинских норм в партийной и государственной жизни. Своими преступлениями и неправыми делами он так извратил идею коммунизма, что народ это никогда не простит… Никакие разъяснения или статьи не заставят людей вновь поверить в Сталина; наоборот, они только создадут сумятицу и раздражение» ^[3].

Так, выступая фактически от имени народа, письмо подписали 25 известных деятелей науки, литературы и искусства, среди которых значились академики П.Л. Капица и А.Д. Сахаров, писатели В.П. Катаев, К.Г. Паустовский и К.И. Чуковский, народные художники П.Д. Корин, Ю.И. Пименов и С.А. Чуйков, актеры и режиссеры О.Н. Ефремов, А.А. Попов, М.И. Ромм, И.М. Смоктуновский, М.М. Хуциев и Г.А.Товстоногов. Балерина – одна-единственная: М.М. Плисецкая. Примечательно и то, что других женщин среди подписавших петицию не было.

Майя Михайловна не упоминала в своей книге об этом письме, как будто ничего подобного не происходило. Может быть, и она вслед за академиком А.Д. Сахаровым впоследствии могла бы заметить: «Сейчас, перечитывая текст, я нахожу многое в нем «политиканским», не соответствующим моей позиции…»? Но навряд ли так – подобных убеждений Плисецкая не меняла.

Майя Плисецкая с Ниной Макаровой, Арамом Хачатуряном и Родионом Щедриным. 1971 г.

Несомненно, одним из самых запоминающихся для нее стало очередное турне по США в апреле – июле 1966 года. Кроме спектаклей и невероятного успеха – опять приемы, банкеты, фуршеты, круговорот встреч со знаменитостями и, конечно же, новые встречи с американским другом балерины – сенатором Робертом Кеннеди.

Они обнялись и расцеловались, как старые знакомые. Пробовали говорить между собой, но на этот раз посла Николая Добрынина в качестве переводчика рядом не оказалось – Майю Михайловну сопровождали совсем другие люди, всерьез посоветовавшие балерине «подружиться» с сенатором. Совет был хорош, но трудно осуществим: приглядывающий фактически не оставлял им надежды остаться наедине…

И все-таки одно свидание у них состоялось. Роберт назначил встречу на следующий день и начал с того, что преподнес Плисецкой букет белых тюльпанов. После завтрака в ресторане повез ее осматривать Нью-Йорк и купил в подарок… будильник в знаменитом магазине «Тиффани». Это был прозрачный намек на ее опоздание на свидание – минут на двадцать пять, а то и на тридцать.

Рассказ Майи Михайловны о той давней встрече не слишком наполнен романтическими подробностями.

«После вкусного обильного завтрака идем пешком по Нью-Йорку. Вдвоем. Прохожие узнают своего сенатора. Останавливаемся у витрин “Тиффани”. Боб, держа меня за руку, входит в магазин. Оглядываем внушительную залу. У отдела часов Боб замедляет ход. После реплик с продавщицей покупает мне будильник в кожаном футляре. Будильник без батареек, на старомодном заводе. Понимаю, что это молчаливый укор за мое опоздание. Разговор не клеится. Без переводчика мы ни о чем не договоримся.