Планировщики - читать онлайн книгу. Автор: Ким Онсу cтр.№ 10

– Что продать?

– Забыл, что ли? Да рингселы директора Кима.

– Ну и продай. Что толку держать их, – ответил Рэсэн раздраженно.

– Этот проныра дает триста тысяч вон, но у меня такое ощущение, что зря я с ним связываюсь. Пусть эти бусинки вышли из тела Кима, грязного, как говенная половая тряпка, но все равно – это не просто камешки какие-то, а что-то такое священное.

– Да какое там священное. Ерунда все это, – сказал Рэсэн.

– Может, пятьсот стребовать с ханыги?

Рэсэн не ответил. Он устал, и настроение не располагало к обмену шутками. Он молча смотрел на огонь, а Мохнатый, конфузливо повертев в руках пустую бутылку, направился за следующей.

Из трубы поднимался белый дым. Каждый раз, когда здесь сжигался труп, Рэсэна посещали несуразные мысли о душах убитых, которые, задыхаясь от дыма, вылетают через эту трубу. Много убийц сгорело в этой печи. Это их братская, всеми забытая могила. Здесь обратились в пепел убийцы, совершившие ошибку, убийцы, попавшие под прицел полиции, вышедшие в тираж убийцы, а также убийцы, сами почему-то угодившие в список приговоренных к смерти.

Для планировщиков убийств наемники, устраняющие политических деятелей, сродни одноразовым батарейкам. И в самом деле, зачем им нужны престарелые киллеры? Для планировщиков убийцы-пенсионеры – своего рода набухшая мозоль, досадливая неприятность, хранители опасной информации, источники улик. Так что все закономерно. В этом мире никого не волнует судьба одноразовых батареек, из которых утекло электричество.

В этом крематории Рэсэн сжег своего старого друга Чу. Тот был старше его на восемь лет, но они ладили между собой. С того дня, когда он сжег друга, Рэсэн почувствовал, что в его жизни что-то начало меняться. Вдруг в один прекрасный день привычные вещи стали казаться ему незнакомыми. Вот его стол, на нем ваза, водительские права. Но ощущение, будто он видит их впервые. Это чувство отчужденности было очень неожиданным. Однажды он даже попробовал разыскать мужчину, настоящего владельца водительских прав, которыми он пользовался. Соседи рассказали, что этот человек пропал восемь лет назад, – добросердечный отец троих детей, порядочный, на жизнь зарабатывал честным трудом, высококлассный сварщик. Должно быть, по какой-то причине и он угодил в список смертников. Может, труп этого добросердечного сварщика закопан в лесу или, замурованный в бочке, покоится на дне глубокого моря. А может, его сожгли в крематории Мохнатого, кто знает. Прошло уже восемь лет, однако семья все еще ждала пропавшего отца. Возвращаясь домой, Рэсэн издевался над собой: “Вот почему твоя машина до сих пор перевозит трупы”. Пришло ощущение, что он сам живет как труп, что он превратился в зомби. Крайне непривычное чувство.

Чу не стало два года назад. Он был наемным убийцей, как и Рэсэн. Однако, в отличие от него, не входил ни в какую организацию и выполнял работу, скитаясь по разным местам. Есть у мафиози такая поговорка: самый опасный враг – это идиот, страха не ведающий. Человек, думающий, что ему терять нечего; человек, не желающий людям ничего дурного, ничего не требующий для себя; человек, чьи поступки невозможно предугадать; человек, тихо живущий по своим странным правилам и твердым убеждениям, в которые трудно поверить и которые еще труднее понять, – такой человек даже перед самой могущественной силой не испытывает никакого страха. Чу был именно таким.

Ввязавшись в противостояние с человеком, думающим, что ему нечего терять, рискуешь огрести немало проблем. И наоборот – с теми, кто боится что-то потерять, справиться легко. Такие люди – самый лакомый кусочек для планировщиков убийств. Их конец ясен как день. Они умирают, до самого своего последнего момента не желая признать, что не смогут удержать в своих руках нажитое. Чу отличался от всех. Он словно доказывал всем, что если нет у него никаких желаний, то мир, даже обладая огромной, неистовой силой, не справится с ним. Человеком он был жестким, но работу выполнял аккуратно, без каких-либо последствий, поэтому Старый Енот часто поручал ему сложные дела. Он хотел, чтобы Чу работал только на Библиотеку.

– Даже лев, покинувший свой прайд, становится добычей бездомных собак, – сказал как-то Старый Енот.

Чу бросил на старика насмешливый взгляд и ответил:

– Да я-то что? Я не собираюсь жить так долго, трясясь от страха, как вы.

Таким он был человеком.

Не входя ни в одну из группировок, Чу тем не менее трудился убийцей уже двадцать лет. Двадцать лет он выполнял грязную работу, не вникая, кто стоит за заказом – власти, корпорации или мелкие подрядчики из Артели мясников. Для киллера он продержался долго: двадцать лет – изрядный срок.

Однако четыре года назад заводная пружина Чу дала сбой. Никто не знает, почему так получилось. И даже сам Чу признался Рэсэну, что он не понимает, отчего механизм, работавший без отдыха целых двадцать лет, вдруг в одночасье вышел из строя. Чу вернулся с очередного дела, оставив в живых заказанную женщину. Это была дорогая проститутка, двадцати одного года. А вскоре газеты сообщили о самоубийстве члена парламента К., который бросился вниз с крыши, – он оказался в безвыходной ситуации из-за обвинений в коррупции и сплетен о сексуальных домогательствах к школьницам. Сомнительно, чтобы столь низкий тип, любитель малолеток, покончил с собой из соображений чести, давным-давно уже обратившейся в половую тряпку. Разумеется, планировщики первым делом подумали о Чу. А тот не собирался на этом останавливаться, он вознамерился отыскать и убить планировщиков, готовивших убийство проститутки. Однако поиски его ни к чему не привели. Не только Чу, но вообще никто во всем свете не смог вычислить планировщиков, а уж тем более подобраться к ним. В то время Чу был уже в бегах. К тому же планировщиков заботил не только контроль над убийствами, прежде всего они стремились сами остаться в тени, заготовив пути отступления на случай провала.

Мир планировщиков убийств – это огромный картель. Устранить Чу они решили вовсе не потому, что в них вдруг взбрыкнуло попранное достоинство. На этом дне таких понятий, как достоинство и самоуважение, попросту не существует. Убить Чу решили ради будущих клиентов – ради потребителя. Как и в прочих сообществах, в мире планировщиков есть свои правила и представления о дисциплине. Если правила нарушаются, то рушится рынок, а если рушится рынок, то потребители исчезают. Это должен был знать и Чу. Задумав спасти ту женщину, он этим совершил самоубийство. И все же Чу обменял свою жизнь на жизнь женщины легкого поведения, родившейся под несчастливой звездой.

Не прошло и двух месяцев, как сыскари из Артели мясников обнаружили женщину, которую Чу пожалел. Она пряталась в маленьком портовом городке. Прежде дорогая проститутка, принимавшая очень важных персон в люксах фешенебельных отелей, теперь она обслуживала матросню в вонючих номерах дешевых клоповников у порта. Если бы она не вышла на промысел на улице красных фонарей, а тихо укрылась бы себе на каком-нибудь заводе или фабрике, то, возможно, ищейкам понадобилось бы больше времени на ее поиски. Но нашли они ее быстро, в самом грязном и вонючем месте, какое только можно вообразить. Должно быть, у нее закончились деньги. Покидая Сеул, она не смогла ничего взять с собой, поэтому и одежда, и жилье вряд ли отвечали ее запросам. К тому же была зима. Если человек страдает от холода и голода, то страх его перед абстрактной угрозой притупляется. Наверное, ее посещали мысли о том, что какая разница, где умереть, здесь или там. После всего этого стоит ли говорить о ее неразумности. Ей вряд ли нравилось жить в провинциальном портовом городишке, работать дешевой проституткой, отсасывать пьяным матросам. Однако какой у нее был выбор? Достаточно было взглянуть на ее руки, чтобы все понять. Руки у нее были изящные, тонкие, красивые. Обладательница таких рук и вообразить-то не могла, каково это – по десять часов подряд закручивать ими винты, что движутся на бесконечной ленте конвейера, или в зимнем море вылавливать морскую капусту и сортировать устриц. Появись она на свет в благополучной во всех отношениях семье, наверняка стала бы пианисткой. Но родилась эта женщина в семье так себе и с пятнадцати лет зарабатывала на жизнь проституцией.