– Спасибо, – ответила я. – Так что, перенесем наш урок готовки? – Я рассмеялась, дотронулась рукой до лба и слегка взвыла. – Ну, то есть если ты впустишь меня еще раз на свой участок.
Он улыбнулся, но несколько минут ничего не говорил. Наконец он поднял руки.
– Отлично. И я обещаю, что больше не буду привязывать тебя к дереву.
– Договорились, – засмеялась я.
Он ухмыльнулся, и это было прекрасно.
– Да, договорились.
Я пялилась на него, как ненормальная. Кто бы подумал, что этот проклятый день закончится тем, что я буду смеяться? Девушка, попавшаяся в ловушку, провисевшая в лесу кверху ногами и потерявшая разум при виде прекрасного (как выяснилось) молчащего человека.
Он сглотнул, и я пришла в себя. Мои глаза остановились на шраме на его шее. Я протянула руку, чтобы осторожно потрогать его, и Арчер было отпрянул, но потом замер. Я посмотрела ему в глаза и очень осторожно дотронулась кончиками пальцев до края поврежденной кожи.
– Как это случилось? – прошептала я, не отрывая руки от его шеи.
Он снова сглотнул, скользя глазами по моему лицу, словно пытался решить, отвечать мне или нет. Наконец он поднял руки и сказал:
– В меня стреляли. Когда мне было семь. В меня стреляли.
Мои глаза расширились, и я прижала руку ко рту. Спустя мгновение, я опустила ее и прохрипела:
– Стреляли? Арчер, но кто?
– Мой дядя.
Я похолодела.
– Твой дядя? – спросила я, не понимая. – Тот, что жил с тобой тут, на участке?
– Нет, другой дядя. В тот день, что я потерял родителей, дядя стрелял в меня.
– Я не… Я не понимаю. Почему? – спросила я, понимая, что выражение моего лица отражает мой ужас. – Нарочно? Почему кто-то…
Арчер поднялся и высвободил свои волосы из того, что удерживало их сзади. Они упали ему на лицо. Он подошел к маленькому столику за диваном и взял там какой-то маленький тюбик. Когда он вернулся и снова сел на диван возле меня, положив тюбик на колени, он сказал:
– Дай, я помажу этой мазью с антибиотиком твои царапины, чтобы они не воспалились.
Я поняла, что он больше ничего не расскажет мне о себе. Я хотела настоять, но не стала. Я знала лучше, чем кто-либо, что, если ты не готов о чем-то говорить, никто не должен заставлять тебя это делать.
Я поглядела на свои руки и ноги. Там было несколько небольших царапин и пара побольше. Они слегка саднили, но несерьезно. Я кивнула Арчеру.
Он открыл тюбик и пальцем стал намазывать немного мази на каждое повреждение.
Когда он наклонился ко мне, я почувствовала запах мыла и чистоты, чего-то мужского и самого Арчера. Его рука остановилась, он взглянул мне в глаза и задержал взгляд. Время остановилось, а мое сердце забилось сильнее. Арчер оборвал взгляд и отвернулся, закрыл тюбик и снова положил себе на колени.
– Это поможет, – сказал он, подымаясь.
Тут я увидела его ноги и ахнула. Они были все в порезах, больших и маленьких, и некоторые из них слегка опухли.
– О господи! Что у тебя с ногами? – спросила я.
Он поглядел на них, как будто только что заметил, что поранился.
– Я не мог найти ботинки, когда услыхал твой крик, – сказал он. – Ничего страшного.
– Ой, Арчер, – сказала я, глядя на них. – Мне так жаль. Надо их забинтовать. Если у тебя есть бинт, я могу…
– Не надо. Я намазал их мазью. Утром все пройдет.
Я вздохнула. Конечно, мазь поможет, но за ночь такое не пройдет. Царапины выглядели неважно. Казалось, что его ноги ободраны. Господи, он же бежал по камням, острым веткам и шипам, чтобы спасти меня.
Я встала.
– Можно мне в ванную?
Он кивнул и показал на дверь справа у выхода из комнаты.
Я прошла туда и оказалась в маленькой ванной. Здесь тоже все было очень чисто – раковина и зеркало сияли, и в воздухе пахло лимоном. Надо признать, он прекрасно следил за порядком в доме.
На полке с одной стороны лежал кусок мыла, а с другой стояли всевозможные штуки для чистки зубов – электрическая щетка, зубная нить, несколько полосканий для рта, зубочистки и – я взяла бутылочку в руки – таблетки флюорида. Было ясно, что этот парень немножко чересчур всерьез относился к здоровью своих зубов. Так что и с этой стороны прицепиться не к чему.
Я вышла из ванной, вернулась к Арчеру и улыбнулась ему.
– Я гляжу, ты серьезно относишься к своим зубам, – сказала я, чуть поддразнивая его.
Он улыбнулся в ответ и слегка покачал головой, прижав руку к затылку. Волосы снова закрывали его лицо, и мне так хотелось убрать их, как было, чтобы снова видеть его прекрасные черты.
– Мой дядя не доверял докторам и зубным врачам. Он говорил, что им только дай доступ к телу, они тут же напихают туда приборов для слежки. Я как-то видел, как он сам вырвал себе щипцами коренной зуб. – Он скорчил гримасу. – После этого я стал следить за своими зубами.
Я тоже скорчила гримасу.
– Господи! Это ужасно, – сказала я. – В смысле, что дядя сам вырвал себе зуб. А следить за зубами – это хорошая привычка. – Я не могла не рассмеяться, и он тоже улыбнулся мне, явно расслабившись.
– Ты хочешь есть? – спросил он немного погодя.
– Умираю.
Он кивнул.
– У меня нет большого выбора. Я могу сделать суп.
– Отлично, – сказала я. – Давай я его сделаю. Я обещала тебе шикарную еду, а вместо этого устроила нервный срыв. Вот и говори о дурных манерах. – Я прикусила губу, но потом, извиняющимся жестом пожав плечами, тихо рассмеялась.
Он поглядел на меня и хихикнул, под майкой поднялась диафрагма, но изо рта у него не вырвалось ни звука. Это был первый раз, когда в моем присутствии он сделал что-то, похожее на смех. Мне так нравились эти морщинки на его щеках, я не могла наглядеться на них.
Мы приготовили ужин в его крошечной чистой кухоньке. Суп с куриной лапшой и булочки. Заглянув в его холодильник, я повернулась к нему с улыбкой.
– Арахисовое масло, желе, яблочное пюре? Тебе шесть лет?
Он не улыбнулся в ответ, а посмотрел на меня, словно взвешивая свои слова.
– Некоторым образом да, Бри. А некоторым – нет.
Улыбка исчезла с моего лица.
– Господи, Арчер, извини. Я не подумала… – Но он схватил мои руки, чтобы остановить меня, и мы стояли так несколько секунд, глядя на наши переплетенные пальцы.