Арчер будет молчать - читать онлайн книгу. Автор: Мия Шеридан cтр.№ 23

Я расплатилась, в этот раз у меня, слава богу, было достаточно денег, и быстро вернулась к себе домой.

Мужчины любят стейки с картошкой. И раз Арчер живет один, то я решила, что покажу ему, как приготовить хороший стейк, сделать простой картофельный гратен и гарнир из зеленой фасоли, обжаренной с пармезаном.

Выбирая фрукты на десерт, я вспомнила о зарослях ежевики прямо возле пляжа. Мне нечего было делать до тех пор, как надо будет идти к Арчеру, и я подумала, что было бы здорово набрать ежевики для пирога. Я все сложу и поеду на озеро где-то к половине пятого, чтобы за полчаса набрать столько, сколько мне нужно. Надо пользоваться возможностью собирать эти летние ягоды, пока можно. Тут и работа приятная, и потом будет польза, я люблю такое.

Вернувшись домой, я все собрала, сложила в пластиковые контейнеры и засунула в переносной холодильник. Получилось, что будет занят и багажник моего велосипеда, и вся корзинка доверху впереди, но я решила, что нормально доеду.

Фиби в этот раз придется остаться дома, но она переживет. Я завтра погуляю с ней подольше по берегу озера.

Я вышла, вдохнула теплый, слегка влажный воздух и улыбнулась. Меня охватило счастье. Почему мне было гораздо радостнее учить моего странного, молчащего мальчика готовить, чем развлекать на своем балконе городского красавчика вчера вечером? Вау. Я замерла возле велосипеда. Моего странного молчащего мальчика? Успокойся, Бри. Просто садись на велик и поезжай показать своему другу, как надо готовить себе приличную еду.

Я прислонила велосипед к дереву возле входа на пляж, как обычно, и пошла к леску возле берега. Осторожно раздвигая ветви и кусты, я искала ежевику. Вот она – целые заросли колючих кустов, покрытые спелыми ягодами, только сорви. Жаль будет, если они все так тут и сгниют и попадают на землю.

Я медленно шла сквозь кусты, уклоняясь от торчащих колючих веток. Пробравшись через первую гущу веток, я обнаружила внутри полянку, по которой можно было спокойно ходить и собирать ягоды.

Я подошла к ним и, сорвав одну мягкую, спелую ягоду, сунула ее в рот. Закрыв глаза и ощущая на языке ее вкус, я тихо застонала. Это было прекрасно. У меня получится вкуснейший пирог.

Я начала осторожно собирать ягоды в маленькую корзиночку, которую принесла. Немного погодя я начала напевать себе под нос. Здесь было прохладней, заросли не пускали внутрь жар позднего дневного солнца, сквозь просветы в листьях пробивались только отдельные лучи, и я чувствовала на коже их тепло.

Я прошла дальше в чащу к кусту ежевики, росшему в отдалении от других. Я потянулась к нему, улыбаясь, и вдруг моя нога подвернулась подо мной, и меня резко схватили сзади, повсюду на мне были руки, и я упала головой на землю, перед тем как все тело взмыло из грязи в воздух.

Я кричала, кричала и кричала, но меня не пускали. Он нашел меня – он пришел за мной. И на этот раз он собирался убить меня. Я боролась, вырывалась и кричала, но он только крепче стискивал меня.

Это снова случилось. Боже, боже, боже, это снова случилось со мной.

Я положил на место последние камни и отступил, чтобы оглядеть свою работу. Я был доволен тем, что увидел. Круговая выкладка оказалась непростой, но в конце концов все сводилось к простой математике. Сперва, до того как уложить самый первый камень, я рассчитал их расположение на бумаге и вычертил диаграмму с учетом местности. Затем, взяв колышки и бечевку, я убедился, что наклон везде правильный и дождевая вода будет стекать в сторону от дома. Теперь все выглядело хорошо. Завтра я принесу с пляжа песка, засыплю его в щели между камнями и утрамбую.

Но сейчас надо пойти принять душ и подготовиться встретить Бри. Бри. В груди стало тепло. Я все еще не был абсолютно уверен в ее мотивах, но я позволил себе начать надеяться, что она действительно просто хочет дружить. Не знаю, почему именно со мной. Это началось с языка жестов, может быть, для нее это что-то значит. Я хотел спросить, почему она хочет проводить со мной время, но не был уверен, что так принято. Я могу сделать сложную диаграмму для камней, но с другими людьми я теряюсь. Проще думать, что их вообще не существует.

Конечно, это продолжается уже так давно, что я не уверен, с чего все началось – город считает, что я невидимый, или я посылаю им сигналы, что хочу быть невидимым. В любом случае теперь я это принимаю. И дядя Нат тоже это принимал.

– Так лучше, Арчер, – говорил он, проводя рукой по моему шраму. – Нет никого на этой господней земле, кто сможет мучить тебя за твой разум. Ты покажешь им шрам, притворишься, что не понимаешь, и они от тебя отстанут.

Я так и делал, но это было нелегко. Никто не хочет думать, что он другой. Никого это не волнует.

А теперь прошло столько времени, что я был уверен, что пути назад нет. И мне было с этим нормально – до тех пор, пока она, танцуя, не пришла сюда. И теперь мне в голову приходят все эти ненужные, безумные идеи. Что, если я пойду поглядеть на нее в столовую, где она работает? Просто сяду за стойку и попрошу чашку кофе, как все нормальные люди?

Ну и как бы я заказал это кофе? Тыкал бы во все пальцем, как трехлетний младенец, и люди бы смеялись и качали головами на несчастного убогого? Да ни за что. От одной мысли об этом мне стало неприятно.

Выйдя из душа, я услыхал отдаленный крик. Я подскочил и быстро впрыгнул в джинсы, схватил майку и побежал к двери. Ботинки… Ботинки… Я оглянулся в поисках. Крик продолжался. Кажется, это Бри. К черту ботинки. Я выбежал из дома и понесся к лесу.

Я бежал на звук ее испуганных криков, продираясь через кусты, вниз, к озеру и пляжу на самом краю моего участка. Когда я увидел ее, запутавшуюся в сети, бьющуюся и вырывающуюся, с зажмуренными глазами, кричащую и визжащую, мое сердце готово было вырваться из груди. Дядя Нат и его чертовы ловушки. Если бы он уже не умер, я бы его убил.

Я подбежал к Бри и дотронулся до нее сквозь спутанные веревки. Она дернулась и начала всхлипывать, закрывая голову руками и свернувшись, насколько могла в этой ловушке, в клубок. Она напоминала раненое животное. Мне хотелось рычать от ярости из-за того, что я не мог ее успокоить. Я даже не мог сказать ей, что это я. Я выпустил верхушку ловушки. Я знал, как устроена эта штука. Я сам сделал немалое их количество, когда мы с Натом сидели на скалах у озера, и он размышлял, как устроить защиту участка.

Она страшно дрожала, у нее вырывались слабые стоны, и, когда я касался ее, она вся сжималась. Я опустил ее на землю и убрал веревки вокруг нее. Затем поднял ее на руки и понес через лес к дому.

На половине пути она открыла глаза и уставилась на меня. По ее щекам катились крупные слезы. Сердце гулко билось у меня в груди, не оттого, что я нес ее вверх по холму – она была легче перышка, – но от страха и отчаяния, которые отражались на ее прекрасном лице. У нее на лбу был большой, красный след от ушиба, наверное, она ударилась, когда ловушка вздернула ее вверх. Неудивительно, что она была не в себе. Я сжал челюсти и еще раз поклялся вышибить из Ната всю душу, когда встречу его в раю.