Колдовские чары - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Карпушенко cтр.№ 9

Решив хозяйственные и семейные проблемы, Костя решил прогуляться по окрестностям, окружавшим деревню. Это уже не были сплошные джунгли, хотя он видел, что вырастающие деревья сразу подрубаются и сжигаются, чтобы тем самым сделать почву под запашку насыщенной питательными веществами. Этот народ уже сеял просо и пшеницу, пек лепешки, у них уже были домашние животные. Правда, мужчины целые дни проводили в лесу или на реке, промышляя дичь и рыбу. Но подсечно-огневое земледелие… Становилось ясно: пройдет еще какое-то время, и пленных прекратят убивать и пожирать. Будет гораздо выгоднее приставить их к делу — то есть к сельхозработам. Потихоньку здешнее общество превратится в рабовладельческое, а потом появится некий царек, которому не захочется быть просто деревенским вождем. Точнее, таких окажется несколько, но останется-то один. Этакий главный пахан.

А дело идет именно к этому. Уже сейчас простым неграм надо всячески изъявлять покорность вождю. Кунду-туре — далеко не первый среди равных. И, вероятно, прежде чем он сделался вождем, ему пришлось побороться за это звание с братьями и родичами. Аргументами вполне могли оказаться копья и стрелы. Стало быть, здесь уже есть что делить.

Еще несколько поколений — и здесь появится ранее государство, которое станет угнетать местных жителей. Возможно, угнетать намного страшнее, чем рабовладельцы-плантаторы. Но об этом-то Константин не задумывался.

Он решил приобщиться к местному охотничьему промыслу. И оказался немало удивлен в первый же день. Бродя по окрестностям, он увидел пожилую женщину, стоявшую возле большого камня на коленях и кланяющуюся ему. Потом она даже поцеловала этот камень.

— Это ваш бог? — спросил вежливо Костя.

Ответ (а его пришлось добиваться довольно долго) поразил белого пришельца.

— Это — земной бог, он содержит душу, а настоящий бог живет на небе. Он нам не виден, а поэтому и безразличен. А камень — виден. Он большой и тяжелый. Как ему не поклоняться?

Костя отошел, пораженный услышанным. Значит ли это, что у здешнего племени есть какие-то зачатки единобожия? С чего бы, они ведь по всей логике должны быть совершеннейшими язычниками!

В этот же день он увидел, как пожилой (всего-то лет сорока, вероятно) мужчина, закрепив на огромном вертеле тело умершей жены, развел под ним огонь и медленно поворачивал вертел над костром.

«Чем ближе к природе, тем гаже обычаи. И только ничего не знающий о жизни интеллигент считает иначе! Вот и рассуждает о чистоте и простоте нравов», — не раз говорил Костин приятель Богдан. Похоже, Константину предстояло убедиться в справедливости этих слов. Но выяснившееся повергло бы в смятение и Богдана.

— Расскажи, что ты делаешь и для чего? — с ужасом в голосе спросил Костя у человека, которого уже посчитал трупоедом.

— Как, разве ты не понимаешь? Я копчу тело своей умершей жены, чтобы оно лучше сохранилось в земле. Ведь когда-то оно должно воскреснуть. А чему воскресать, если оно сгниет?

— Но когда это воскресение должно произойти?

— Откуда я знаю? Но когда-нибудь обязательно это должно случиться. Мы все поступаем так с покойниками.

«Они не имеют никакого понятия о христианском Боге, но само понятие единого Творца существует. Не знают ничего о воскресении усопших, но верят в него, свято верят, даже не так, как европейцы, — думал Константин. — Эти дикари совсем не так просты, как можно подумать они на первый взгляд. Мне будет нескучно с ними…»

Свою полезную деятельность в племени Косте пришлось начать не с луком в руках и не с гарпуном на реке, где водились прекрасные лососи. Умирала одна пожилая женщина — умирала от того, что не могла дышать. Местный колдун в страшной маске, покрытой лохматыми шкурами, долго прыгал у ее постели, вынесенной на лужайку. Он гремел в погремушку, отгоняя, судя по всему, злых духов. Но никакие его манипуляции не помогали. Когда Костя заглянул в горло старухи, то увидел огромный нарыв, мешавший дышать. Заострив осколком камня палочку из твердого дерева наподобие ланцета, Константин одним движением вскрыл нарыв и выпустил гной. Старуха была спасена.

После этого случая Костю стали считать колдуном, способным выгнать злого духа из больного человека не при помощи погремушки и заклинаний, а с одной лишь палочкой в руках. И он понял, чем должен здесь заниматься.

Впрочем, кое-кому слава бледнолицего шамана пришлась весьма не по нраву. А именно, прежнему шаману. Тот ничего не сказал, но злость затаил. В свое время Косте досталось от цивилизованных лекарей-коновалов. Но сейчас он не представлял, что и в Африке отношение к выскочке будет примерно таким же. И продолжал помогать, чем мог.

Впрочем, удавалось не все. Одного мальчика в лесу укусила гремучая змея, и он умер, как ни старался Костя вытянуть яд. Слишком поздно его разыскали. Так что Константин решил, что должен запастись сыворотками для борьбы с разного рода змеями. Для этого с мешком и палкой, имевшей развилку, он ходил по лесам и полянам, оглядывал ветви деревьев, потому что некоторые виды ядовитых змей поджидали жертву именно там, и, прижав головку змеи развилкой палки, отправлял ее в мешок. Проделывать это надо было осторожно. Ведь, казалось бы, хватать змею ближе к голове — дело опасное. Но гораздо опаснее брать ее с хвоста, вот тут укуса точно не избежать.

Придя домой, он заставлял змею отдать свой яд, подставляя чашечку из глины под передние зубы, а потом делал сыворотку.

Та’Нгебе, которая уже охотно отзывалась на Таню, была в ужасе от подобных занятий своего супруга. Зато за неделю удалось сделать противоядие против всех известных Косте ядовитых змей. Он спас от укуса гадов ползучих не меньше двух десятков людей из своей и соседних деревень.

Вот в тот день, когда его позвали в одну из соседних деревень, и прозвучал первый звоночек — положение его здесь, в этом мире детей природы, не менее шатко, чем в Московии или где-нибудь в Европе. Костя даже не обратил внимания, что деревенский шаман зачем-то побежал к вождю Кунду-туре. И совещались они довольно долго.

А уже после, поздно вечером, когда Константин возвратился обратно, слегка взволнованная «Таня» сообщила: вождь Кунду-туре очень недоволен тем, что белый шаман лечил людей из другой деревни, с которой он сейчас находился во вражде.

Здесь имелось не только примитивное единобожие, но и не менее примитивная политика. Но Константину все еще казалось, что эти «бесхитростные» люди гораздо более приятны в общении, чем европейцы, которые ставят превыше всего закон, или даже ставшие родными московиты. Даже «внутренний голос» замолчал. Константин ощущал, что навсегда порвал с прошлым и с цивилизацией. И нельзя сказать, что такая жизнь ему не нравилась.

Но, как известно, можно создать сыворотку лишь от гадов ползучих. От гадов двуногих противоядия нет… Особенно — от вождей. И от шаманов.

Костя лечил умалишенных. Были в округе и такие, в основном — женщины-кликуши. Лечил гипнозом. Когда свидетели таких сеансов видели, как «Коста» лишь прикосновением рук к вискам больного усыпляет его, а потом начинает отдавать приказания, и тот подчиняется, они верили: «колдун» забрал на время у этих людей душу. И Константина начали опасаться всерьез. Может быть, такого бы и не произошло, но в дело снова вмешался черный шаман. Скорее всего, именно он первым и высказал идею насчет «заимствования душ». А много ли надо практичным, но до жути суеверным неграм?