Колдовские чары - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Карпушенко cтр.№ 11

Константин попытался повернуться, позвал Таню. Ответом было все то же «бум-бум-бум!», а тело, как выяснилось, совершенно не желало слушаться своего хозяина. И разлепить глаза все-таки пришлось.

Зрелище впечатляло. Оказалось, что Константин крепко-накрепко привязан к бревну, положенному на подставки. А вокруг собрались все жители селения. «Бум-бум-бум!» было всего лишь выстукиванием некоей мелодии на тамтаме. Но первое, что увидел Константин — это радостно приплясывающий шаман в жутковатой маске. При этом он еще и напевал что-то, обращаясь даже не к местным богам, а к тому самому Творцу всего, в коего верило племя.

По всему можно было понять, что ритуал закончится смертью виновника торжества — то есть Константина.

Рядом с шаманом приплясывали благодарные жители селения. Вид у всех был чрезвычайно радостным.

Константин закричал, пытаясь обратить внимание на вопиющий кошмар. Но его никто не пожелал и слышать. Все радостно смеялись, а из подвывания шамана выходило следующее: Великий Творец должен непременно принять жертву, ведь они отдают ему назад его посланника. Этот самый посланник Коста долго жил среди них, учил их, неразумных, божественной премудрости, но теперь он устал. А отдых ждет его у Творца. И, как учил Творец, лучшие куски — кожа, кости и жир — будут преподнесены божеству.

Можно было предположить лишь одно: худшие куски (иными словами, все остальное) пойдет на обед жителям селения.

Костя попытался порвать веревки. Он сосредоточился, попытался собрать в кулак всю свою энергию, как когда-то проделал, и уже не раз, и… И ничего не получилось.

Вероятно, шаман племени был практичен и предусмотрителен, и опоил своего белого конкурента таким пойлом, которое напрочь отбивает все экстрасенсорные способности хотя бы на время. А большее-то и ни к чему.

Константин еще раздернулся и затих. И в этот момент около него появилась «Таня».

Вначале он решил, что это хоть какая-то надежда на спасение. Но ничуть не бывало. Его подруга выглядела не менее веселой и жизнерадостной, чем шаман и все остальное племя.

На его хрип с призывом о помощи женщина разразилась длинной речью. Суть оказалась такова: ты, дорогой Коста, сейчас должен отправиться к тому, кто послал тебя племени. А я буду ждать, когда попаду туда же, ведь теперь Творец нас не разлучит, а все девушки племени будут мучиться завистью — ни одной не достался посланник Творца, только ей! Конечно, она будет скучать, но зато потом Творец соединит их…

— Что… со мной… сделают?.. — выдохнул Костя, добавив пару таких выражений, от которых покраснел бы и последний из матросов Дрейка.

— Как — что? — искренне удивилась «Таня». — Твое тело останется с нами. В нас…

— Съедят?!

— Конечно, — кивнула она, и Костя понял, что его подруга с удовольствием полакомится его телом. Наверное, ей выделят самые лакомые кусочки.

Видимо, церемония жертвоприношения должна была начаться с минуты на минуту, но тут вновь вмешалась судьба, не раз и не два отправлявшая Константина в злоключения, но так и не решившаяся покончить со страдальцем.

— Лодка, лодка, очень большая лодка! Там, там у берега! — влетел в деревню местный мальчишка и со страхом рукой показывал на берег.

Услышав крик про лодку, все временно оставили Константина, отправившись к берегу, благо он находился неподалеку. Даже шаман не стал сторожить связанного, только проверил узлы веревки, и приказал стеречь жертву воинам, охранявшим дворец царя (иными словами, тростниковую хижину).

Некоторое время не происходило ничего. Затем послышалось несколько мушкетных выстрелов.

— Эй, кто-нибудь, помогите! Я свой! — закричал Константин, опасаясь сейчас одного — случайной пули. Которая, как известно, дура.

Когда на поляне перед хижиной вождя появились люди в широкополых черных шляпах, все было кончено. «Королевские гвардейцы» корчились на земле, подстреленные из мушкетов, а сам вождь Кунду-туре решил, что наилучшим сейчас окажется бегство. Даже своих наложниц позабыл, теперь они орали от страха в хижине.

А немногочисленное племя разбежалось кто куда.

— Вы кто? — спросил по-испански один из прибывших, деловито осматривая побоище.

Сказать по-английски о том, что он плыл с Дрейком, было равносильно приговору: «Вот самое ему здесь и место. Эй, несите-ка огонь, братья Педро Гомес и Хулио Ибаньес! Пора спалить еретика».

Посему действовать надлежало быстро и осторожно.

— Я из Ржечи Посполитой… — начал Константин. И это было правильно: ведь всем известно, что поляки — верные католики, а польского языка никто из прибывших не знает.

— Я должен был плыть в Гавр во Франции, — продолжал он. — Но наш корабль был захвачен эскадрой Дрейка, почти все мои сотоварищи погибли, а меня взяли в заложники.

Говорил все это Константин на немецком, и правильно — один из испанцев худо-бедно знал немецкий.

— За меня хотели выкуп получить. Прибыли сюда. Дрейк собирался купить у местных вождей рабов, а мне удалось бежать. Год я жил среди чернокожих.

Испанец строго смотрел на Костю — на истинного католика человек, подвешенный, словно свиная туша, походил мало.

— И что же, Дрейк здесь взял рабов? — спросил испанец.

— Взял. Теперь туземцы, едва приблизится корабль, уходят в лес, подальше. Вам их не взять.

— Отчего же? У нас есть обученные собаки.

— Не поможет. Вначале по реке идут, собаки их след не возьмут.

— Андреас, развяжи-ка этого человека. Надо посмотреть, кто остался в деревне. Мы, конечно, примем вас на судно, — обратился к Косте испанец, знавший немецкий. Он, видимо, был здесь за главного. — Вы католик?

— Да, разумеется, — отвечал Константин. Даже в этот момент, когда от его слов зависела не только судьба, но и жизнь, сердце его сжалось от лжи. Константин словно бы отказался от православной веры, хотя (несмотря на все знание истории), он очень плохо понимал, чем одно отличается от другого, кроме того, что православие — родное, а католичество — нет. Ну, службу на латыни ведут, ну, папа римский у них… Вот Богдан — тот, будучи атеистом, мог спокойно и смело назвать себя кем угодно. «Вопрос веры — дело несущественное», — сказал он как-то раз.

Тем временем Андреас, крепкий парень с аркебузой на плече, пошел осматривать деревню.

— Судя по всему, вам тяжело пришлось среди этих черных язычников, — главный из прибывших грустно покачал головой.

Почему-то Константину неожиданно стало жаль тех, с кем он провел год — людей, которые только что собирались его зажарить и съесть. Но ведь они были искренними в своих чувствах, эти негры, они же дети природы, и почти все, кроме шамана, действительно верили, что он попадет к их Богу и будет жить в довольстве. Ах, как не похож негрский Бог на того, которому поклоняются испанцы! Но ведь это один и тот же Бог, разве нет? Как бы помочь племени?..