Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999 - читать онлайн книгу. Автор: Найл Фергюсон cтр.№ 107

Страница

Такое же впечатление создают часто нервозные письма Фердинанда еще одному близкому другу, графу Розбери. Даже по меркам того времени их дружбу можно назвать напряженной, хотя кажется, что страсть Фердинанда была не вполне взаимной. Он хорошо описал свой характер, когда в 1878 г. сказал Розбери: «Я одинокий, страдающий и время от времени очень несчастный человек, несмотря на позолоченные и мраморные комнаты, в которых я живу» ^[119]. Еще один друг, Эдуард Гамильтон, после смерти Фердинанда в 1898 г. записал несколько двусмысленное воспоминание, которое заслуживает того, чтобы его процитировали подробно: «В последние годы не было никого, с кем я виделся бы чаще и кто демонстрировал бы по отношению ко мне такую огромную и неизменную доброту. У него в Уоддесдоне всегда находилась для меня комната, а на яхте — каюта… Хотя он, судя по всему, многое купил еще в молодости… его коллекция, по-моему, „очаровывала“ его меньше, чем других коллекционеров. Вкус изменял ему… лишь при выборе подарков для других… [Он] не был так же щедр, как другие члены его семьи, так как очень не любил расставаться с шиллингами… Он казался несчастным и часто бывал неуклюж. Он был обидчив и сам часто обижал других; но au fond [в сущности] был самым добросердечным и верным другом. Никто так не радовался при виде друга… и не оказывал ему самый теплый прием. Прожив столько времени в одиночестве и имея в своем распоряжении все, что он хотел, он был довольно эгоистичным, чему не приходится удивляться. Избалованный ребенок вырастает избалованным взрослым… Наверное, главными его чертами были порывистость и вспыльчивость. Он всегда куда-то спешил. Он не ел, а пожирал еду. Не ходил, а бегал… Он никого и ничего не мог ждать… В нем сосуществовали любопытные противоречия. Он очень боялся за свое здоровье и посылал за врачом при малейшей простуде, но часто отказывался следовать советам врача. Он, как правило, очень заботился о себе и в то же время часто совершал опрометчивые поступки. Он гордился своей расой и своей семьей; любил рассказывать о своих предшественниках, как будто у него были прославленные предки и голубая кровь… Сомневаюсь, чтобы он когда-нибудь был по-настоящему счастлив».

Эта зарисовка дает неплохое представление не только о характере Фердинанда, но и о часто неоднозначных отношениях членов семьи с представителями политической элиты.

Подобно Альфреду и Фердинанду, Натаниэль посвящал почти все силы домам, произведениям искусства и собственным нежным чувствам. Дворец в стиле Возрождения, который он построил на Терезианумгассе, стал одним из самых больших особняков, принадлежавших Ротшильдам. По воспоминаниям одного современника, на раннем этапе строительства у него закончились деньги, и он вынужден был занять миллион гульденов у своего отца (позже это не помешало ему тратить десятки тысяч гульденов на импортные розы из Неаполя). Внутри дом был почти целиком французским по стилю (особенной пышностью отличалась одна из парадных комнат работы скульптора Франсуа-Антуана Цеггера). Коллекция произведений искусства представляла собой уже знакомую смесь: картины Греза, Рейнолдса, Рембрандта и Ван Дейка и бесчисленные предметы мебели, отождествляемые с Марией-Антуанеттой: короче говоря, «вкус Ротшильдов» во всей красе. Подобно Альфреду, Натаниэль обзавелся собственным оркестром; подобно Фердинанду, он уделял огромное внимание своим садам, особенно парку и теплицам в Хоэ-Варте, созданным для него в 1884 г. Боке и Пио, а также Жаном Жиреттом ^[120]. Предсказуемо, что Натаниэль был человеком чрезвычайно чувствительным. Ипохондрик, он был особенно подвержен бессоннице. Более того, по словам Германа Гольдшмидта, именно поиски места, благоприятного для сна, привели его к покупке имений в Райхенау и Энцесфельде, хотя в последнем он провел всего одну ночь и уехал с первым поездом, когда услышал о том, что в той местности часто случаются эпидемии. Совершая круизы на своей яхте английской работы стоимостью в 4 млн гульденов, он отказывался отходить слишком далеко от берега из страха утонуть.

Не следует, однако, недооценивать общего вклада Ротшильдов в изящные искусства в тот период. Будучи попечителем Национальной галереи и «Коллекции Уолласа», Альфред применил свои специальные познания на пользу обществу. Фердинанд завещал некоторые из самых необычных предметов, которые он унаследовал из отцовской Schatzkammer [сокровищницы], Британскому музею, вместе с некоторыми предметами, которые собрал он сам ^[121]. И Альфонс внес значительный вклад в музеи Третьей республики. Избранный в 1885 г. членом Академии изящных искусств, он не только составил внушительную частную коллекцию главным образом голландских мастеров, но и пожертвовал около 2 тысяч работ — в том числе произведений современных ему художников, таких как Роден, — 150 различным музеям. Важно помнить, что для Альфреда, Фердинанда и Натаниэля эстетика одержала верх над аскетизмом. На такое превращение намекает Оскар Уайльд в рассказе «Натурщик-миллионер», в котором описывается, как обедневший молодой человек дает соверен жалкому старому нищему, чей портрет рисует его друг-художник. «Нищий» оказывается переодетым «бароном Хаусбергом», «одним из самых богатых в Европе людей. Он смело мог бы завтра скупить весь Лондон… У него имеется по банкирской конторе в каждой столице мира, он ест на золоте». Кроме того, он покровительствует художнику и заказал ему «портрет нищего» (как и следовало ожидать, барон в ответ на щедрость молодого человека дарит ему чек на десять тысяч фунтов, чтобы тот смог жениться на своей возлюбленной). Здесь классический анекдот про Ротшильда переведен на язык fin de siècle [конца века]: «натурщик-миллионер» превратился в благожелательного покровителя художников, далеко ушедшего от своих корней. Правда, довольно трудно представить себе Альфреда, который наряжается нищим, пусть даже и ради розыгрыша.

Страница