Горечь войны - читать онлайн книгу. Автор: Найл Фергюсон cтр.№ 93

Таблица 30. Забастовки в Великобритании и Германии (1914–1918 гг.)

источники: Wilson, Myriad Faces, p. 221; Home, Labour at War, p. 396; Petzina et al., Sozialgeschichtliches Arbeitsbuch, vol. III, pp. 110–118.

Короче говоря, Англии повезло, что Ллойд Джордж был неправ, когда назвал на Конгрессе профсоюзов войну “конфликтом между германскими и австрийскими порядками с одной стороны и английскими и французскими – с другой” ¹³⁴. Отношения между работодателями и работниками в Англии были хуже, чем у кого бы то ни было на этой войне – за вычетом России. Ни в Германии, ни в Италии, ни во Франции не происходило столько забастовок ¹³⁵. Более того, многие из стачек, охвативших Францию летом 1917 года, затрагивали в основном швейную промышленность – не самую значимую для войны отрасль, – и многие из бастовавших были не состоявшими в профсоюзе швеями, которые вернулись к работе, как только им повысили зарплату ¹³⁶. Более политизированные майские забастовки 1918 года быстро выдохлись, столкнувшись с общественным недовольством – в том числе со стороны людей в форме ¹³⁷.

Был ли причиной поражения Германии голод? Это представление – одно из самых устойчивых в современной европейской историографии ¹³⁸. При этом оно, скорее всего, не соответствует действительности. Разумеется, если говорить в общем, то средний германец пострадал сильнее среднего англичанина, по той простой причине, что реальный доход на душу населения в Германии за время войны упал – примерно на 24%, – а в Англии вырос ¹³⁹. Как мы уже говорили, блокада, безусловно, создала в Германии проблемы с продовольствием, причем прекратившиеся поставки удобрений были даже важнее, чем снижение импорта продуктов питания. Кроме этого, власти, несомненно, совершили ряд серьезных ошибок – и не последней из них было решение Союзного совета (бундесрата) вводить ценовые максимумы поэтапно, из-за чего предельные цены на продукты, пользовавшиеся наибольшим спросом, оказались самыми низкими. Также абсолютно контрпродуктивной была идея забить весной 1915 года девять миллионов свиней (устроив пресловутый Schweinemord ^[39]), чтобы сэкономить для людей зерно и картофель ¹⁴⁰.

Однако масштаб германских бедствий часто переоценивается. Как можно увидеть по таблице 31, продовольственное потребление сократилось не только в Германии, но и в Англии, хотя последняя в целом намного меньше страдала от нехватки продовольствия из-за возросшего внутреннего производства. По другим данным, немцы в 1918 году потребляли рыбы и картофеля даже больше, чем в 1912–1913 годах ¹⁴¹. Германскую карточную систему времен войны обычно принято критиковать, однако есть как минимум некоторые основания полагать, что британский рыночный подход был более расточительным и менее эффективным. Германия ввела карточки на хлеб в январе 1915 года, а в мае 1916 года создала Имперское продовольственное ведомство. Между тем в Великобритании Министерство по контролю за продовольствием было создано только в декабре 1916 года – и вдобавок, что бы ни писал Уильям Беверидж, славилось своей беспомощностью до тех пор, пока вместо лорда Девонпорта министром не стал лорд Рондда. Встревоженное появлением во многих городах очередей за продуктами, правительство ввело карточки на сахар и начало организовывать систему распределения продовольствия на региональном и локальном уровне. Однако общенациональная система нормирования мяса не возникла до апреля 1918 года, а нормирование всех основных продуктов питания началось только три месяца спустя ¹⁴². Начиная с середины 1915 года Франция быстро перешла к реквизициям зерна и контролю над распределением продовольствия, однако шаги к полномасштабному нормированию она стала делать только под англо-американским давлением. В октябре 1918 года во Франции разразился крупный скандал из-за спекуляций, предпринятых консорциумом, который отвечал за поставки растительного масла ¹⁴³. Историкам, которые делают выводы о беспомощности германских властей из-за жалоб на цены и на нехватку продовольствия, следовало бы ознакомиться с точно такими же жалобами, звучавшими во Франции в 1917 году ¹⁴⁴. Впрочем, продовольственный дефицит в Германии, действительно, был намного сильнее.

Таблица 31. Потребление продовольствия в Великобритании и Германии в 1917–1918 гг. (в виде доли довоенного потребления, %)

прим. Для Великобритании приведено средненедельное потребление пролетарских семей в октябре 1917 – мае 1918 года, для Германии – официальные нормы в Бонне в июле 1917 —июне 1918 года.

источники: Winter, Great War, p. 219; Burchardt, War Economy, p. 43.

Конечно, немцы голодали. Вместо сосисок с пивом им приходилось обходиться гнусными эрзацами и восточноевропейским вином. Они тощали: диетолог Р. О. Нойман потерял за семь месяцев 19 килограммов, питаясь строго по нормам официального пайка ¹⁴⁵. Однако доказательств того, что хоть кто-то умер от голода – и тем более, что верна фантастическая цифра в 750 тысяч умерших, которую до сих пор иногда приводят некоторые в остальном вполне разумные историки ¹⁴⁶, – не существует. Безусловно, женская смертность, составлявшая в 1913 году 14,3 смерти на 1000 женщин, выросла до 21,6. Этот рост был заметно сильнее, чем в Англии (где она выросла с 12,2 до 14,6 смерти на 1000 женщин) ¹⁴⁷. Также, по одной из оценок, около трети пациентов довоенных германских психиатрических больниц умерли от голода, болезней или отсутствия ухода ¹⁴⁸. Помимо этого, возросло число умерших от легочных болезней (с 1,19 на 1000 до 2,46) и резко подскочила материнская смертность при родах ¹⁴⁹. Однако младенческая смертность явно упала (кроме Баварии, где она повысилась в 1918 году, и исключительного случая с незаконнорожденными детьми в Берлине) ¹⁵⁰. В этом отношении во Франции дела обстояли намного хуже. Там младенческая смертность была в 1918 году на 21% выше, чем в 1910–1913 годах ¹⁵¹. Более того, можно предположить, что Уинтер несколько переоценивает улучшение здоровья гражданского населения в Великобритании во время войны: в Англии и в Уэльсе количество смертей от туберкулеза выросло на 25%, что, вероятно, было связано с плохим питанием ¹⁵². При этом в ходе множества войн люди продолжали сражаться, несмотря на намного более сильный голод, чем тот, с которым столкнулась в 1918 году Германия. Достаточно вспомнить о Советском Союзе времен Второй мировой войны.

Главным мерилом эффективности экономик военного времени была их способность справедливо распределять скудные ресурсы. Считается, что Германия потерпела неудачу и в этом. В классическом исследовании Коки утверждается, что ее экономическое устройство в период Первой мировой способствовало обострению классовой борьбы и других социальных конфликтов, подготовивших почву для революции 1918 года ¹⁵³. Государство своими вмешательствами усиливало неравенство, поддерживая одни социальные группы и притесняя другие. Отношения между классами стали во время войны менее важны, чем отношения между теми или иными влиятельными группами и государством.