Конкиста по-русски - читать онлайн книгу. Автор: Владимир Паркин cтр.№ 63

— Вот теперь можно и поговорить. Мне не нужны ни свидетели, ни неверные наёмники, — Мак’Лессон смотрел в глаза Кудашева взглядом питона, наметившего себе добычу.

— Вы, господин ротмистр Кудашев Александр Георгиевич в пятый раз встаёте на моём пути. В пятый раз разрушаете мои планы. В пятый раз уничтожаете моих людей. Но с сегодняшнего дня вы сами будете моим человеком!

Обращаясь к Кудашеву, Мак’Лессон держал над головой в вытянутой правой руке патрон от «Браунинга». Ловко перебирая пальцами, Мак’Лессон заставлял патрон змейкой перемещаться между пальцами. Сверкающий латунный патрон, двигаясь, словно живой, от большого пальца к мизинцу и обратно, невольно фиксировал на себе взгляд Кудашева. Монотонный голос британца, словно шум дождя, наводил дремоту. Кудашев зевнул, у него смыкались веки, он отчаянно боролся со сном, пытаясь запомнить, всё, что говорил англичанин. Шум дождя сменился каменной осыпью. Снова, как когда-то давно, Кудашев пытается выбраться из-под каменной лавины. Высоко в небо уходит воронка гранитных окатышей и щебня, всё глубже и глубже засасывает горячий песок его сознание…

И вдруг, как когда-то давно, в невесть какие счастливые времена, Кудашев услышал чей-то очень знакомый, родной, но ещё не узнанный голос:

— «Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют её. Если бы кто давал всё богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презрением».

Каменный дождь прекратился. Медленно стихал шум в ушах, уходила головная боль.

— «Положи меня, как печать, на сердце твоё, как перстень, на руку твою: ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы её — стрелы огненные».

— Лена! Леночка! — вспомнил Кудашев. Открыл глаза.

Мак’Лессон продолжал свой речитатив, держа над головой патрон:

— Эк! До! Тин! Чар! Панч!— казалось, он сам уже вошёл в транс. — Чхе! Сат!

— Мистер Мак’Лессон! — окликнул англичанина Кудашев по-английски. — Не могли бы вы для разнообразия перейти с хинду на латынь: прима, секунда, терция, кварта?!

— Что-что? — Мак’Лессон пришёл в себя, увидел синие глаза Кудашева совсем близко: око к оку.

— Ничего, проверка слуха!

Кудашев легонько коснулся правой рукой живота британца и с силой вогнал ему в солнечное сплетение все четыре пальца.

Мак’Лессон без звука рухнул рядом со своими жертвами, Скорчился, поджав подергивающиеся ноги к подбородку.

Кудашев протянул руку к оброненному «Браунингу», подцепил одним мизинцем за спусковую скобу. Сунул пистолет в планшет. Вернулся к британцу с верёвкой, которой ещё недавно был связан сам. Не церемонясь, перевернул содрогающееся тело на живот и крепко связал морскими узлами руки в двух местах — в локтях и в запястьях, особо не перетягивая. Ещё отсохнут! Потом таким же приёмом связал ноги и подтянул к связанным рукам.

От догоревшего очага послышался стон. Кудашев обернулся. Стонал Карасакал. Он пытался приподняться. Со стонами трогал рукой рану на голове. Живой! Ну, ночь чудес!

Первым делом — убрать от раненого оружие. Винтовка Бердана, старый капсюльный морской Кольт, сабля, кинжал. Что ещё? Засапожный нож! Вроде все.

Теперь посмотрим рану. Чудеса! Пулей вырвана с черепа полоска кожи вместе с волосами. Осторожно вернём её на место. Прижмём! Плоть, пока она ещё живая, схватывается сама.

Карасакал застонал, засучил ногами, вцепился руками в руки Кудашева.

— Лежать, тихо лежать! Не дёргаться!

Карасакал подчинился. В сакле не нашлось другого перевязочного материала кроме полотняной нательной рубахи самого Кудашева.

Неужели британец промахнулся? Кудашев поднял с лежанки тюбетейку. Ого! Вот это тяжесть. Ею убить можно! Шёлковая двойная тюбетейка была набита золотыми монетами. Вот разорванный шёлк, а вот и монета, погнутая пулей. Удар пули под прямым углом пробил бы эту преграду. Удар, нанесённый по касательной траектории, только контузил Карасакала.

— Пить!

— Пришёл в себя? Пей, это холодный чай. Быстрее на ноги встанешь. Выпил? Оставь пиалу. Повернись ко мне спиной. Руки назад!

Карасакал всмотрелся в своего бывшего пленника. Кудашев был уже в мундире. Полевая сумка оттягивает плечо. В ней «Кольт» и «Браунинг», затворы от «Берданок», тюбетейка, набитая золотом.

Ещё минута, и руки Карасакала связаны.

— Ты нарушаешь наш договор, русский! Бери золото, и дай мне уйти!

— Я не обязан тебе своим спасением, Карасакал. Мне пришлось работать самому. А ты, великий воин, только смотрел, как кролик, преданными глазами на своего господина! Я ничего тебе не должен, Карасакал! Теперь твоя жизнь и твоя свобода будут зависеть не только от тебя.

— Бог велик! — угрюмо закончил разговор Карасакал.

На козьей тропе послышались голоса.

— Долго ещё?

— Иди прямо, не останавливайся. Мальчишка сказал, прямо в саклю упрётесь!

Казаки! Ну, полдела сделано!

* * *

Через час отряд был готов выступить в обратный путь. И Карасакал, и Мак’Лессон были крепко приторочены к заводным лошадям. Были приняты меры к тому, чтобы задержанные не были опознаны случайными встречными, не смущали конвой своими взглядами либо речью.

Ждали командира. Ждали более двух часов.

В это время Кудашев обследовал самый большой скальный грот, отмеченный на плане Табиб-ага как «пещера Чуда Света». Он помнил из дневника отца о большой кольцевой шаровой молнии, охраняющей грот, и о мерах предосторожности, предпринятых Табибом-Ага. Поэтому Кудашев решил обследовать грот в одиночку, не подвергая опасности своих подчинённых. Свою одежду и оружие оставил в сакле. Следуя дневниковым указаниям, он нашёл грот без труда, но не смог в него войти без волнения. Чудо Света! Какое на самом деле оно?!

Спускаясь в чрево каменной стены, Кудашев легко и быстро прошёл освещённую дневным светом часть пути. Но вот с каждым шагом становилось всё темнее и темнее, но Чудо Света не спешило освещать ему дальнейшую дорогу. Возвращаться не хотелось, но пришлось. Он понял, Чуда Света в гроте нет. Что-то случилось. Впрочем, о такой возможности говорил и Табиб-ага. Вернувшись в саклю, Кудашев оделся по форме, проверил барабан своего «Нагана», спички, приготовил пару факелов.

Во второй раз путь в кромешную тьму пещеры занял вдвое меньше времени. Вот и овальный зал. Слабое пламя факела еле-еле выхватывает из темноты каменные стены, но не в силах высветить свод. Вот и плоский камень, описанный в дневнике. Но Чуда Света нет. Озоном и не пахнет. Скорее пахнет гарью. Кудашев споткнулся, поднёс к препятствию факел. Чёрными глазницами на него глянул обгоревший человеческий череп. Вот второй, третий… Да здесь их более десятка! На каменном полу валяется обгоревшее, оплавленное искорёженное чудовищным взрывом оружие, то что осталось от винтовок и сабель.