Фея тумана - читать онлайн книгу. Автор: Симона Вилар cтр.№ 7

И перевела дыхание. Похоже, я победила.

В первую ночь в Гронвуде Эдгар пришёл ко мне. Это было наше примирение. Всё было высказано ранее, оставался только супружеский долг. Мой муж выполнил его без обычной своей разнузданности, быстро и просто. Я могла быть даже довольна, если вообще можно быть довольной от этого.

— Роди мне сына, — попросил Эдгар перед тем, как заснуть. Понятно, для этого люди и совокупляются.

Наводнения в графстве стали причиной постоянной тревоги Эдгара. Больше всего его беспокоило то, что во многих местах море прорвало плотины, плодородные земли на огромных пространствах пропитались солью и стали непригодными для земледелия. Пройдёт не менее двух-трёх лет, пока там вновь можно будет заниматься хозяйством, а следовательно, надо что-то предпринять, дабы люди не впали в крайнюю нищету. Но какое ему дело до этих простолюдинов? Я не понимала этого, хотя пыталась посоветовать что-то разумное, ссылаясь на известные мне статьи свода законов. И порой случалось, что я удостаивалась похвалы супруга за проницательность и смекалку.

Когда миновала Пасха, к нашему двору прибыли посланцы от короля с новостями. Мы узнали, что моя сестра императрица Матильда месяц назад разродилась сыном мужского пола, нареченным в честь нашего августейшего родителя Генрихом. И король, как и намеревался ранее, требует, чтобы английская знать вторично присягнула наследнице трона. Вместе с новостями мы получили и повеление явиться в июле в Нортгемптон, дабы в числе прочих лордов ещё раз поклясться в верности моей сестре.

Самым важным для меня во всём этом было то, что я вновь окажусь в обществе самых именитых вельмож и дам, смогу ослепить многих блеском и богатством, которые приобрела, став графиней Норфолкской.

Весь июнь я посвятила подготовке к этой поездке — обдумывала наряды, подбирала свиту, мои женщины вышивали эмблемы, гербы, вымпелы. Мне постоянно приходилось советоваться с Эдгаром, и эти хлопоты сблизили нас. К тому же за это время он ни разу не посетил Гиту — я доподлинно это знала от Пенды, откровенничавшего с моей Кларой. Преданный пёс Эдгара по-настоящему привязался к моей потаскушке-фрейлине и не чаял в ней души, не прощая ей только блудни с каменщиком Саймоном.

В наших отношениях с Эдгаром воцарился мир. Я была покорна по ночам и даже стала привыкать к этой стороне супружеской жизни, но так и не забеременела. Ввиду этого я обещала мужу, что если не понесу ко времени нашего возвращения из Нортгемптона, то обязательно совершу паломничество в Уолсингем. Считалось, что Дева Мария Уолсингемская особо благоволит к бесплодным женщинам.

Бесплодие! Самый звук этого слова вызывал во мне содрогание. И какое бы отвращение я ни испытывала к деторождению, клеймо бесплодной жены — позор для женщины. Мне просто необходимо было родить мужу наследника. Сына. Уж тогда-то мой супруг не будет навязывать мне Адама, тем более перестанет вспоминать, что где-то в фэнленде у него имеется дочь. Ведь что такое дочь? Принято даже выражать сожаления семьям, где рождаются дочери. И я не понимала, отчего для Эдгара так много значит то, что саксонка родила ему подобное.

Наконец настал день отъезда в Нортгемптон. Не знаю, отчего король выбрал для созыва знати этот захудалый городишко. Может, потому, что сюда вела хорошая римская дорога, способствовавшая удобному подъезду, или потому, что Нортгемптон находился в центре английских земель и сюда должны были собраться вельможи со всех концов его королевства. И сколько же народу там было! Я не стану говорить ни о сразу подскочивших ценах на жильё, ни о стихийно возникшем там рынке. Скажу только, что мои надежды оправдались и наш приезд произвёл должное впечатление. К тому же мне было приятно встретиться с братьями Глочестером и Корнуоллом, с венценосным отцом. Даже этой клуше, королеве Аделизе, я была рада.

Эдгар снял для нас удобный дом у здания ратуши, стоявший бок о бок с домом, где расположились Стефан и Мод. Мод, только недавно родившая третьего ребёнка — дочь, наречённую Марией, — выглядела очень подурневшей и располневшей. Что, однако, не мешало Стефану окружать её нежностью и заботой. И ещё меня удивило, что эта чета привезла в Нортгемптон своего первенца Юстаса, которого ранее столь тщательно скрывали. Правда, на седьмом году жизни Юстас наконец заговорил, да так бойко, словно специально таился всё время, не желая ни с кем общаться. Однако, клянусь венцом терновым, я в жизни не видела более безобразного ребёнка — всего в коросте, сыпи, проплешинах. Поэтому, когда мы с Эдгаром навещали Стефана и Мод, я старалась долго не задерживаться и удалялась, едва в покой входило это маленькое чудовище. Которое к тому же так пялилось на меня.

Вообще-то на меня многие смотрели. И, тресни моя шнуровка, я никогда ещё не чувствовала себя такой красивой. А ведь мне было уже двадцать пять, в этом возрасте многие женщины, располневшие и обессиленные многочисленными родами, превращались если не в старух, то в солидных матрон, каким неприлично даже принимать участие в танцах. Я же была стройна и легка, как девушка, я одевалась в узкие блио по последней моде, и если кто и шептался за моей спиной, что за время супружества я не понесла от мужа, да ещё и прославилась частыми ссорами с ним, то говорили они это скорее из зависти. Ибо то, что я считалась красивейшей из прибывших в Нортгемптон леди, — бесспорно.

И только родитель сбил с меня спесь, призвав к себе и сурово отчитав за потворство смутьянам вроде Гуго Бигода, а ещё за то, что я не показала себя доброй женой — тем более, что сама настаивала на этом браке. И спросил, почему я до сих пор не беременна.

Да, король был груб со мной, несмотря на преподнесённый мной ему в подарок гобелен «Пляска смерти». Но я едко парировала выпады отца, напомнив, что и его законная дочь не беременела в своём первом браке с германским императором, да и для графа Анжу родила только на шестой год супружества. Если, конечно, не упоминать ту грязную историю с рождением у неё бастарда от некоего Гая де Шампера.

Но едва я упомянула о том деле, отец так осадил меня, что я ушла от него едва не в слезах. Хотя я сама виновата — ведь знала же, как на короля действует упоминание имени того крестоносца. Те события держались в строжайшей тайне. Хотя шила в мешке не утаишь, и люди шептались, что король Генрих нанял специальных ловцов за людьми, обещав им огромную сумму, если они доставят к нему оного сэра Гая живым иль мёртвым.

Вот так обстояли дела при дворе к тому времени, когда в сером тяжёлом соборе Нортгемптона знать присягала на верность моей законнорождённой сестрице Матильде. Но я слышала и разговоры, что не все жаждут оказаться под властью женщины и присягают Матильде лишь в надежде на то, что мой отец проживёт достаточно долго и передаст корону повзрослевшему внуку, минуя Матильду.

По завершении церемонии присяги, длившейся несколько дней, начались всевозможные развлечения, в том числе и соколиная охота. Бывало, что даже саксы охотились с соколами и ранее, но после того как рыцари переняли навыки этой забавы у арабских эмиров, охота с птицами вошла в моду при дворах Европы. Хорошо обученные пернатые хищники — сапсаны, кречеты, ястребы — были необычайно редки и стоили бешеных денег.