Дочь короля - читать онлайн книгу. Автор: Симона Вилар cтр.№ 60

— Святые угодники! Что же это с вами приключилось, милочка?

Не дожидаясь ответа, она повлекла меня за собой, но наверху я на мгновение остановилась.

— Милорд Эдгар, я так ещё и не поблагодарила вас за своё спасение. Храни вас Бог. Отныне я всегда буду поминать вас в своих молитвах.

Он слегка поклонился. Скорее игриво, чем почтительно. Но я не обиделась. Как и ранее, меня обезоружила улыбка шерифа. В ней была почти женская мягкость, если бы мужественность Эдгара не проступала в решительном подбородке, быстром твёрдом взгляде.

Я последовала за Трудой под округлую высокую арку, изукрашенную резными архивольтами пышнее, чем в аббатстве Бери, и слегка оробела, вступив под неё. А зал, который я увидела за дверью... Здесь ещё велись отделочные работы, пахло краской, штукатуры трудились, выравнивая стены, разнорабочие выносили мусор, прибиралась прислуга. И всё же зал был уже великолепен. Я заметила, что, в отличие от шестигранной постройки самого донжона, зал имел прямоугольную форму благодаря обрамлявшим его параллельным стенам. В каждой из них друг против друга были установлены камины, красиво украшенные колоннами и с выступавшими навесами вытяжек. Над головой расходились выгнутые своды с резьбой, но главным украшением зала было, конечно же, огромное окно, располагавшееся как раз напротив входа. Оно разделялось на три части колоннами, а в свинцовых переплётах в лучах заходящего солнца горели синие, золотистые и пурпурные стёкла, образующие круги, ромбы, звёзды. Они сверкали, как драгоценности, разбрасывая вокруг пёстрые блики.

Так вот где обитала моя подруга! Здесь роскошно и весело, и почему я должна думать, что Гита тут несчастна? Но разве дьявол не соблазняет нас мирскими благами, чтобы мы забыли о высшей ценности — о чистоте души?

Труда пригласила меня пройти в небольшую дверь, обнаружившуюся за выступом одного из каминов. И мы оказались в треугольном помещении между выступом башни и стеной, отделявшей его от зала. Здесь, видимо, была девичья — кругом прялки, станки для тканья. Несколько женщин трудились за ними, но по приказу Труды оставили работу, принесли тёплой воды, которую налили в большую бадью, а также сухую одежду. От стены, за которой был камин, исходило тепло, но раздеваться при посторонних мне было неловко, и я решилась на это, только когда мне принесли деревянную ширму, за которой я смогла укрыться.

Женщины вновь принялись за работу, постукивали их станки, слышалось перешёптывание. Я с наслаждением обмылась и переоделась в незнакомую, но чистую одежду — тунику некрашеного светлого холста с узкими рукавами, накинула на плечи и голову шерстяную шаль. Я давно уже не носила мирской одежды, меня смущало, что подол туники короче, чем у моего одеяния послушницы, и доходит лишь до щиколоток, не скрывая ступней. Я села за своей ширмой на скамью, поджав под неё ноги.

Вскоре вернулась Труда, принесла мне перекусить — ещё горячие лепёшки, тушёную капусту, салат из редиски с зелёным луком, сдобренный сметаной, и кусок баранины, от которого шёл изумительный аромат. Я и не замечала, как сильно проголодалась, но всё же, прежде чем приступить к еде, прочла полагающуюся молитву.

Труда всё время стояла рядом, держа в руках кувшинчик с элем.

— Ишь, какая вы богобоязненная девушка, ну точь-в-точь наша госпожа. Сэр Эдгар сказал, что вы её подружка?

Норфолкские крестьяне и челядь всегда запросто держатся с окружающими. Вот и Труда подсела ко мне, расспрашивала, что же со мной приключилось, нетерпеливо ёрзая, ожидая, пока я прожую, чтобы ответить. Обычная саксонская простолюдинка, но одета в добротное сукно, а головная повязка, обрамляющая её пухлые щёки, даже накрахмалена. Наши прихожанки в Святой Хильде выглядели куда проще.

Я заметила, что перешёптывание работниц прекратилось — они тоже слушали, даже замедлили работу. Труда, устав добиваться моих сдержанных пояснений, заговорила о своём. Рассказала, что ещё недавно жила в фэнленде, а когда госпожа переселилась в Гронвуд, то с охотой пошла к ней в услужение. Здесь всегда оживлённо, всегда есть с кем посудачить. Да и положение её устраивает — состоять при «датской жене» лорда шерифа и почётно и выгодно. И она опять властно крикнула пряхам, чтоб не прекращали работы.

— А моя госпожа, дай ей Бог здоровья, расположилась тут как истинная леди. Замок хоть и не достроен, но над залом уже есть несколько прекрасно отделанных покоев, а также уютная спаленка, где Гита милуется с шерифом.

Как спокойно она об этом говорила! И словно бы с одобрением. Хвалила Эдгара. Вон-де как хорошо он относится к её госпоже, как нежен с ней, богато одаривает. Специально для неё накупил дорогих тканей, красивых перчаток, мягкой обуви, мехов. А ещё и Снежинку ей подарил, самую лучшую кобылу из своего табуна, и лично обучал Гиту ездить верхом. И теперь, когда он устраивает охоты или они отправляются в гости к кому из соседей, леди Гита всегда ездит на белой арабке, какой нет и у этих надменных нормандских дворянок.

Этой тёмной женщине и в голову не приходило, что все подобные милости — не более чем плата богатого вельможи ублажающей его наложнице.

Наконец я не выдержала и попросила проводить меня в часовню. Труда, похоже, заметила некое раздражение в моём голосе, поглядела пытливо, но не перечила.

Часовня в Гронвуде была уже отстроена — деревянная и довольно просторная. Как по пути сообщила мне Труда, каждое воскресенье вся челядь шерифа и строители являются туда на мессу. Мы уже достигли крыльца часовни, когда Труда тронула меня за локоть, указав в сторону:

— Вон, полюбуйтесь-ка.

Я оглянулась и замерла. Во двор въезжала Гита в сопровождении пары грумов и смуглого низкорослого пажа. Она восседала на великолепной белой, как снег, лошади, закутанная в лиловый бархатный плащ до кончиков башмаков, а на её волосах, заплетённых в косы, сверкал чеканный золотой обруч.

Моя подруга была разом похожа и на величественную королеву, и на легкомысленную красотку. На её лице играл румянец, волосы на висках растрепались, зубы сверкали в улыбке.

Я видела, как к Гите подошёл шериф, что-то сказал, и она засмеялась. Я заметила, как нежно и почтительно поцеловал ей руку Эдгар, не отпустил, прижал к щеке. Гита улыбалась, пыталась высвободить её, но он вновь ловил её запястье, целовал. На них многие глядели, но эти двое словно и не замечали общего внимания, увлечённые друг другом. Постыдно было так предаваться чувству на глазах толпы, но одновременно и прекрасно. И почему-то мне пришла мысль, что Эдгар действительно любит и ценит Гиту. А она... Я на своём опыте убедилась, какой притягательной силой обладает шериф. Наверное, приятно, когда тебя любит такой мужчина. Но разве его чувство может быть истинным, когда все знают, что он скоро ждёт к себе другую, а Гита для него просто доступная женщина? И всё же... всё же... Его внимание к Гите, его мягкая нежность, то, что он окружил её такой роскошью и почтением... Как бы я себя повела на месте Гиты? Я?!. О, Святая Хильда! Как я могла даже подумать о подобном!

Я кинулась в часовню, как в укрытие. Долго молилась, преклонив колени у алтаря. И, как всегда, молитва успокоила меня, привела в благостное состояние. Я глядела на огонёк лампады у распятия, не замечая ничего вокруг, отрешась от всего. Может, поэтому и не заметила, когда рядом оказалась моя подруга. Только вставая, увидела её коленопреклонённой немного позади себя: Гита, как и в Святой Хильде, не стала прерывать мою молитву, даже присоединилась к ней. И только когда я поднялась и наши взгляды встретились, она улыбнулась, а в следующий миг мы так и кинулись друг к другу.