Этот человек знал, как со мной общаться. И на латыни он говорил превосходно. А латынь известна лишь людям, получившим образование, и таких людей я особо отличала. В итоге я подчинилась. Шериф улыбнулся, и я тоже стала улыбаться. Покорно поднесла флягу к губам, сделала глоток, ещё. Вино было сладким, густым. Мне стало хорошо и легко. Вот только если бы не неотвязная мысль о том, что этот благородный лорд, спасший меня, в то же время человек, погубивший мою подругу.
Почему-то сейчас я легко поняла, как вышло, что Гита не устояла перед ним. Эта мягкая чарующая улыбка, выразительные глаза, сильная рука, готовая поддержать и помочь... Но — помоги мне, заступница святая Хильда! — я не должна забывать, как хитёр царь зла, как ловко он соблазняет нас.
Я отшатнулась от Эдгара, вскочила.
— Сэр, мне надо спешить. Я... Меня послали с поручением. Отпустите меня.
Шериф выглядел удивлённым.
— Но я и не удерживаю вас, дитя. Однако вы не оправились ещё от потрясения. Я мог бы проводить вас. Куда держите путь?
— В Гронвуд. Ой, нет! В Хантлей.
— К де Ласи?
Я терялась под его испытующим взглядом.
— Нет. То есть да. А по пути я намеревалась сделать остановку в Гронвуде. Ведь там, кажется, есть часовня, а я хочу возблагодарить Господа и всех святых за то, что спасли меня... прислав вас.
У Эдгара был удлинённый, красивый разрез глаз, но сейчас мне казалось, что он просто щурится, словно изучая меня.
— Осмелюсь спросить, девушка, как ваше имя? И из какого монастыря вы держите путь?
— Я принадлежу к обители Святой Хильды. Моё имя Отилия Хантлей, и я еду навестить родных.
Эдгар вновь заулыбался.
— Итак, вы и есть Отилия из Святой Хильды. Что ж, я неоднократно слышал о вас от моей подопечной леди Гиты Вейк. Знакома вам такая?
Я лишь кивнула. Он отзывался о Гите почтительно и нежно. Не с пренебрежением, с которым, как я считала, должен говорить мужчина о соблазнённой им женщине.
— Вот что, девушка, — сказал шериф, поднимаясь. — Будет лучше, если мы поедем вместе. Ваш путь лежит в Гронвуд, так что нам по дороге. Мне будет спокойнее, если я провожу вас, поскольку вы плохо ориентируетесь в фэнах. А когда мы прибудем в Гронвуд и вы посетите часовню, думаю, вы не откажетесь встретиться с миледи Гитой. Она живёт в Гронвуде, и я постараюсь устроить вашу встречу. Согласны?
Я опять кивнула, видела его улыбку и сама улыбалась. От этого человека исходили доброжелательность и сила, которым я не могла противиться. В глубине души я знала, что он совратитель, что его обаятельная личина может быть обманчива. Но... Он ведь спас меня, и я не могу быть с ним суровой. Это я, которая раньше видела в каждом мужчине лишь опасность! Почему же я так покорна шерифу? Настолько покорна, что даже согласилась сесть за ним на круп его коня, когда Эдгар предложил мне это. Возможно, меня не привлекала перспектива езды на пугливой пегой и я понимала, что так мы скорее доберёмся до Гронвуда.
Я ехала позади шерифа, держась за разделявшую нас высокую луку седла. Мою лошадь он вёл на поводу, в пути мы совсем не разговаривали, не считая его короткого упоминания о том, как лестно отзывалась обо мне Гита. И от этих слов мне стало хорошо. Признаюсь, что меня бы раздосадовало, если бы в плену чар Эдгара она забыла нашу многолетнюю дружбу.
Вскоре низины фэнов остались позади. Почва стала суше, леса сменялись пашнями, мы то и дело проезжали селения, встречали крестьян, пасших свиней в дубравах, или гуртовщиков, перегонявших овец. Все эти люди снимали шапки перед шерифом, а на меня поглядывали с любопытством — на меня, женщину, закутанную в плащ Эдгара, едущую на одной с ним лошади... Я забеспокоилась. Может, они считают, что я очередная жертва Эдгара Армстронга? Уж не пересесть ли мне на мою пегую? И ещё эти подспудные, греховные мысли о том, настолько ли я хороша, чтобы люди могли меня счесть достойной внимания шерифа? От них меня обуял ещё больший стыд. Я сжалась, поникла, укутанная в плащ Эдгара, не смея поднять головы.
— Вон уже Гронвуд, — услышала я голос своего спутника, и в нём была радостная гордость.
Только теперь я осмелилась бросить взгляд вперёд. Воистину то, что говорили люди о Гронвуде, не было преувеличением. И хотя замок был ещё далёк от завершения, чувствовалось, что это будет нечто грандиозное.
Строения Гронвуда возвышались на небольшом пологом холме — белые мощные стены, круглые башни, рвы, вокруг которых уже возникло целое селение. И сколько тут людей! Забыв обо всём, я глядела по сторонам. Это был какой-то человеческий муравейник. Причём все без исключения были заняты делом, все работали. Я видела множество мужчин и женщин, таскавших камни, пиливших дрова, кативших бочки, носивших речной песок. Мимо проезжали телеги, груженные мешками с известью, сновали разнорабочие. Я видела штабеля брёвен и обтёсанные каменные блоки, слышала команды, выкрики. Клубилась пыль, пахло потом, древесиной, смолой. Всё это напоминало картину хаоса, но некоего упорядоченного хаоса, где каждый знал, что делать.
Мы миновали первый ров, шириной более пяти ярдов и глубиной около четырёх, за ним тянулся вал, образованный вынутой изо рва землёй. Далее располагался ещё один ров, за которым высилась стена с выступающими из неё круглыми дозорными вышками. Я видела, как рабочие поднимают при помощи блоков и лебёдок на высоту стен грузы с камнями и отшлифованные блоки, а наверху каменщики заняты укладкой — скребут, шлёпают, пристукивают мастерками. В сарайчиках вдоль стен можно было видеть каменотёсов, обрабатывающих с помощью резцов и деревянных молотков будущие плинтусы, капители колон, детали арок. Невдалеке стояла кузница, сквозь открытую дверь которой виднелись отблески огня и слышался звон ударов по наковальне — это кузнец готовил для строителей новые инструменты.
Когда мы миновали проём в крепостной стене и въехали во внутренний двор, я с удивлением поняла, что Эдгар намеревается его покрыть плитами, словно полы в соборе, — неслыханная роскошь. А прямо перед нами высилась громада главной замковой башни-донжона. Полускрытая сетью деревянных лесов, она всё же производила впечатление настоящего дворца: ровные каменные ступени вели к высокому крыльцу, идеальны были проёмы окон с овальным верхом, а ещё выше виднелась открытая галерея, на которой трудились каменотёсы, придавая её подпоркам вид сдвоенных изящных колонн.
Эдгар остановил коня у крыльца и с лёгкостью соскочил на землю. На его окрик в арке двери показалась немолодая крепкая женщина.
— Эй, Труда, где сейчас леди Гита?
Женщина, вытирая руки о передник, поспешила нам навстречу, сказав, что госпожа весь день была в замке, а недавно выехала прокатиться верхом.
— Думаю, она скоро вернётся, — кивнул Эдгар. — А пока, Труда, прими как следует нашу гостью. Миледи наверняка обрадуется встрече с ней.
Увидев мою мокрую, испачканную тиной одежду, пожилая женщина сокрушённо зацокала языком: