Кошмар Золотой Орды  - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Грачев cтр.№ 36

Порой кажется невероятным, чтобы две тысячи человек смогли осуществить такой опустошительный рейд: разбить костромское войско, разорить Нижний Новгород, захватить Великий Булгар, пройтись по волжско-камским селениям татар, часто подвергая их огню и мечу, ворваться в столицу Золотой Орды — Сарай. И всё это сотворили две тысячи! Ясное дело, что когда ушкуйники дошли до первопрестольного города татаро-монголов, войско их должно было быть значительно меньше. Как же им удалось?

Дело в том, что ушкуйники не только нападали внезапно, но и постоянно распространяли слухи о своей непобедимости. И население, в том числе и татарское, считало их за людей, обладающих сверхъестественной силой. Главная же ошибка удальцов заключалась в том, что они входили в контакт с местным населением, которое начинало видеть в них не только богатырей, но и простых смертных людей, которым ничто человеческое не чуждо. Так случилось в Сарай-Берке.

Ушкуйники в рейде 1375 года потеряли значительное количество дружинников. Можно предположить, что немногочисленную дружину пополняли свежие силы из Хлынова или Новгорода, тем более что туда беспрестанно перевозили добычу и пленников, — вероятно, у них была прекрасно налажена разведка. Несомненно, в ряде мест ушкуйников могло поддержать русское население, томившееся под гнётом Золотой Орды. Но более вероятно, что ушкуйники имели тайные опорные базы на Волге (разветвлённая сеть притонов волжских разбойников), в которых имелись схроны с оружием и продовольствием. Несомненно, дружина ушкуйников пополнялась и этими удалыми «рыцарями больших водных дорог».

Однако не все жители Сарая, а среди них было немало воинов, отдали своё богатство и сабли. Заметив малочисленность ушкуйников, они сообщили об этом хаджитар-ханьскому хану Саличею.

Это был умный, хитрый и коварный полководец, несколько раз нападавший на пограничную Русь. Он стал спешно собирать войско, так как знал, с какими бойцами ему придётся драться. Разосланные в улусы бирючи созывали багатуров, обещая им большое жалованье и долю от награбленного. Хан приказал переодетым воинам следить за ушкуйниками.

Узнав, что далеко не все татары выполнили приказ, Прокопий круто изменил своё обещание не разрушать город. Вскоре Сарай запылал.

Новгородские удальцы в походе к Хаджи-Тархани разоряли все селения, нередко сжигая непокорные.

— Да, долго нехристи будут помнить нас! — с удовольствием говорил Прокопий, наблюдая, как горят татарские войлочные палатки и разваливаются глиняные домишки. — Но надо выбираться отсюда: не хочу терять своих ребят. Тут, говорят, идёт с двадцатью пятью тысячами сам хан Саличей.

— Уважает, собака! — сказал Смольянин. — Знает ведь, что перебьём с меньшим войском.

К сожалению, руководство ушкуйников не позаботилось о хорошей разведке, иначе бы смогло разгадать хитрость Саличея, который, находясь в трёх фарсахах (около двадцати километров) от Хаджи-Тархани, разделил своё войско на две неравные части. Первая, состоявшая из двух тысяч, вела себя разнузданно и громко, но держалась на приличном расстоянии от ушкуйников. Складывалось впечатление, что именно здесь основные силы хана. Другая за много километров обошла лагерь ушкуйников и, перебив немногочисленную охрану на лодках, устроила засаду. Проводниками служили местные жители, прекрасно знавшие условия рельефа местности, а также хорошо осведомлённые о количестве новгородцев и их вооружении.

Удальцы без всякой предосторожности (что было очень редко и не в их стиле) весело возвращались к своей поилице и кормилице матушке-Волге. Они не гнали впереди даже полон, потому что добыча и без того была колоссальной. В отличие от татар, которые всегда наказывали непокорных, тех, кто сопротивлялся им, новгородцы не стали убивать жителей.

Вдруг тучи стрел неожиданно взметнулись из-за холма. Многие ушкуйники попадали.

— К реке, к лодкам! — раздался страшный клич атамана Прокопия. Но было поздно. Бесчисленная татарская конница обрушилась с флангов и с тыла на удальцов. Это была ловушка. Татары хотели перерезать путь отступления к реке сильно поредевшему отряду. «Эх, матушка-Волга, вот близко ты, а больше тебя не узрю», — подумал Смольянин, сражённый татарской стрелой.

Удар был настолько внезапен, что ушкуйники смешались, но за здорово живёшь свою жизнь продавать не хотели. Заняв круговую оборону и отбив наскок, они лихорадочно заряжали свои арматы. Саличей послал толмача, который, высоко подняв ханский бунчук, кричал: Бросьте оружие, и великий хан дарует вам жизнь!

Раненный в руку Прокопий крикнул:

— Не поддавайтесь татарам, братия. Обманет татарва! — И, обратившись к толмачу, добавил: — Эй ты, хайлище, передай свому богомерзкому хану, чтобы он подавился козьим говном и блевучим вонючим кумысом!

Это было страшным оскорблением: кумыс у татаро-монголов считался священным напитком, и даже отказаться от него считалось святотатством, а тут... Толмач заспешил к хану, но тому и без надобности был этот ответ. Он догадался.

— Лучники — вперёд! — приказал он. — Перебейте русов!

Попав в такое же положение, как спартанский царь Леонид при Фермопилах, ушкуйники, однако ж, не захотели быть расстрелянными. Прокопий, разобравшись, где хан, решился на отчаянную попытку прорваться и, возможно, убить Саличея.

Лучники опоздали. Ушкуйники, дав залп из оставшихся самопалов, бросились в свою последнюю атаку. Но кольцо сомкнулось. Оставшаяся горстка новгородских удальцов отчаянно сопротивлялась. Ушкуйники яростно рубили ошалевших и визжавших от ужаса татар. Слышался только хруст костей из-под копыт да крики раненых врагов. Несколько раз пытались татары накинуть аркан на Кистеня, но его страховал Дрегович, рассекая мечом взмывавшую в воздух удавку. С неудержимой яростью татарские богатыри пробивались к Прокопию. Редела русская дружина, всё плотнее её охватывала татарская конница.

Крушили всё на своём пути силачи Прокопий и Дрегович. Как сквозь заросли, они упрямо продвигались к хану, но вот пал русский витязь Прокопий, а за ним и богатырь Дрегович. Кистень, видя гибель друга, изо всех сил работая двумя руками, отбивался от наседавших на него татар. Если бы они стояли на месте, то была бы видна глубокая просека, проделанная им в живом человечьем лесу. Доспехи позволяли пропускать удары татарских сабель, даже мощных, и Кистень не обращал внимания на такие пустяки, как лёгкие ссадины.

Но вот его ранили в мякоть ноги, и это только разозлило воина. Он продолжал биться двумя мечами, хотя знал, что на долгий бой его не хватит — истечёт кровью. И вдруг сильный удар по шлему уложил его на месте, ошеломил, как когда-то говорили об этом русичи. Кистень упал на землю.

Последним в дружине погиб Силобор. Могучая броня, сделанная им самим, позволяла пропускать самые жестокие удары мечей и копий, что уж говорить о стрелах. Его здоровенная палица, по длине похожая на оглоблю, валила лошадь вместе со всадником. Но и у него противники нашли уязвимые места. Окружённый, оглушённый и смертельно уставший, Силобор всё-таки сопротивлялся. Однако удары его становились всё слабее и слабее, и наконец татары подняли его на копья...