Сеть паладинов - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Чубинский cтр.№ 43

Как выяснил Пьетро, этот Филиппо был повеса, хотя и член Большого Совета, на который никогда не являлся, один из тех легкомысленных молодых патрициев, которые, по рождению, считают себя полезными и необходимыми Республике, но не желают палец о палец ударить для её процветания. Предположительно, молодой человек, пользуясь отлучкой отца, отправлялся развлекаться к какой-нибудь красотке или в ночной притон — походы, которые его отец, узнай он об этом, пресёк бы немедленно. Для проверки Джироламо прикрепил к молодому человеку Джанбаттисту Первого.

После первых ночных прогулок Джироламо отправил Франческо к Реформатору с кратким донесением о наблюдениях и за дальнейшими указаниями. Франческо привёз ответ. Мессер Маркантонио благодарил за точный отчёт, а также просил установить, о чём же всё-таки и с кем ведутся переговоры, а также рекомендовал повнимательнее наблюдать за сыном сенатора.

По поводу того, что встречи с монахами происходят раз в несколько ночей, а потом сенатор сидит безвылазно в кабинете, Лунардо сделал предположение, что, скорее всего, монахи устно излагают ему своё мнение, а затем сенатор обдумывает полученные сведения и составляет подробный письменный отчёт о переговорах. В связи с этим мессер Маркантонио высказал пожелание заполучить хотя бы страницу из того, что, возможно, записывает сенатор.

На второй встрече с Витторио, секретарём Канцлера Оттовиона, которая состоялась в оговорённый день, Джироламо задал несколько вопросов:

— Кому, как ты думаешь, сенатор докладывает о результатах своих переговоров? С кем он встречается после ночных похождений? Ведь мы установили, что он ходит во Дворец дожей регулярно. К кому конкретно? Внутрь, к сожалению, мы сами попасть не можем.

Витторио понимающе кивнул.

— Как правило, сенатор посещает обычные сенатские комитеты. Ничего необычного за ним не замечали. Разговаривает с различными магистратами, консильери и сави-мудрецами, сенаторами. Но чаще всего, почти в каждое посещение он встречается с руководителем совета Гарцони.

— Ага! Всё-таки Гарцони? О чём они говорят? Каковы темы их бесед?

Витторио пожал плечами.

— Увы, но они предпочитают беседовать наедине и при закрытых дверях. Никаких записей и протоколов не ведут, поэтому канцеляристам проникнуть к ним невозможно.

— А что приносит с собой сенатор? Какие-нибудь бумаги? Он что-нибудь оставляет у советника? — Джироламо настаивал.

— Наверное, приносит, — Витторио проговорил неуверенно.

— Где хранятся потом эти документы? Где их держит Гарцони? Во дворце? Или уносит домой?

Витторио промолчал, вглядываясь в своего однокашника, словно посылая ему безмолвный сигнал. Потом покачал головой и ответил:

— Видишь ли, советник Гарцони облечён серьёзными государственными полномочиями и соблюдает все требования к секретности документов...

Джироламо понял, что имел в виду секретарь. Он не мог прямо признаться в том, что секретари подслушивают или подсматривают за магистратами Республики, забираются к ним в комнаты или листают их документы. Признаться даже в малейшей части этого, случайно проговориться или обмолвиться означало сознаться в таком нарушении должностной скромности, которое граничило с государственным преступлением! Даже выполнение совместного задания с помощником сенатора, не являвшегося членом Совета Десяти, которое само по себе уже было подозрительным и опасным в глазах хранителей государственной безопасности, не позволяло секретарю преступить какую-то невидимую черту. Джироламо вздохнул.

— Значит, — проговорил он с лёгкой досадой, — нет никаких причин быть уверенным в том, что Феро и Гарцони обсуждают интересующую нас тему.

Настала очередь Витторио досадливо поморщиться.

— Нет. Это не так, — сказал он твёрдо. — Уверенность есть. Но с бумагами сложно... Попытайтесь пока использовать ваши возможности...

— Ну хорошо, — сдался Джироламо. — Нет так нет.

— Может быть, — продолжал Витторио неуверенно, — установить наблюдение и за советником?

— Пожалуй, но позже... — Джироламо покачал головой. — К сожалению, наши возможности ограничены.

Снова миновали две тихих ночи. К предстоящей прогулке сенатора подготовились более основательно. У Кампо Сан-Видале поставили дежурить Франческо, который на этот раз должен был проследить таинственных спутников сенатора и установить, насколько это возможно, их личности. Франческо прятался в большом саду у церкви Сан-Видале.

Джанбаттиста Первый караулил у моста на площади Святых апостолов, дожидаясь появления Филиппо, а в том, что он обязательно появится, не сомневались ни Джироламо, ни его товарищи. Пьетро нанял гондолу, чтобы проследить, куда ночью поплывёт сенатор. Возможно, он действительно всю ночь плавал со своими таинственными собеседниками по бухте Сан-Марко. А может быть, они вместе посещали какое-нибудь потайное местечко.

Джироламо остался вместе с Джанбаттистой Вторым в гостинице для особой операции.

Таким образом, когда Феро вместе со своим баркаролло появился на площади, наблюдение заработало, как хорошо отлаженный механизм.

А вот и Филиппо. Тёмная фигура в коротком плаще появилась на стене, цепляясь за ветки дерева заброшенного сада. Вот он спрыгнул, и, несколько раз оглянувшись, быстро зашагал привычной дорогой через площадь мимо церкви, пересёк мост через канал, чтобы, как он надеется, раствориться в лабиринте улочек. Но на этот раз ускользнуть незамеченным ему не удалось. Спустя минуту у моста мелькнула другая тёмная фигура — это был Джанбаттиста Первый, который поспешил за Филиппо, не отставая от него ни на шаг.

Площадь опустела. Они прождали ещё некоторое время.

— Пора, — наконец проговорил Джироламо. Впереди у них было по меньшей мере два-три часа.

Молодые люди осторожно открыли окно. Первым наружу выпрыгнул Джанбаттиста. Следом за ним — Джироламо. Задуманное предприятие было рискованным, но оно того стоило. Все подходы к дому сенатора хорошо изучены, все соседние дома также. Они знали, что семья слуг из трёх человек находилась в другой, дальней стороне дома. Ещё двое слуг появлялись только утром и жили в городе в собственных жилищах.

И хотя после коприфуоко — тушения огней всякое хождение по городу строжайше пресекалось, ночная жизнь только оживлялась в это время.

Джироламо и Джанбаттиста подошли к дому Феро, обойдя площадь по периметру и прижимаясь к стенам строений. Ничто не мешало осуществлению их плана, а тьма благоприятствовала ему. Ещё в первый день слежки Пьетро подметил, что дом с садом, примыкавший к стене сенаторского дома, кажется, необитаем. В последующие дни они убедились в этом, установив способ, каким молодой Филиппо Феро покидал жилище. В торцевой его части, примыкавшей к заброшенному соседнему саду, имелся какой-то проём, который и позволял Филиппо проникать к соседям. Либо это была дверь, либо окно. Более того, именно в окнах крайней комнаты на втором этаже долго горел свет после возвращения Феро с тайных прогулок. И также он долго горел по вечерам, когда Феро не выходил из дома. Эта крайняя комната манила наблюдателей — ибо она принадлежала либо самому сенатору либо его сыну.