Призванный хранить - читать онлайн книгу. Автор: Николай Буянов cтр.№ 64

— Лежи смирно, сука, — прохрипел он мне в ухо. Голос был весьма убедительным, и я молча повиновался.

Остальное произошло быстро — гораздо быстрее, чем это можно описать. Видимо, не зря Исавар держал подле себя охрану, не расставаясь с ней даже на пирушке. Пока в глазах у меня развиднелось, бой уже завершился. Троих «слуг» Ханафи зарубили на месте, ещё одного обезоружили, вывернули локти и ткнули мордой в пол рядом со мной. Грохот и лязг оружия прекратился, смолкли испуганные крики. Исавар, легко перескочив через стол, бросился к сестре, обнял с замиранием сердца...

— Ты не ранена? — выкрикнул он.

— Всё в порядке, — спокойно сказала она. Ну, может быть, чуточку глуше обычного.

И выпрямилась, снова став истинной царицей. Ей даже не понадобилось опереться на руку брата. Или на чью-нибудь другую, таких рук возле неё было в достатке. Один из гостей предложил ей бокал вина. Регенда отрицательно покачала головой, бросила взгляд на трупы, потом — на обезвреженных врагов, и вдруг ахнула:

— Вы с ума сошли! Отпустите его немедленно!

Я сообразил, что это относится ко мне, лишь когда ощутил свободу: наконец-то я смог пошевелить руками и подняться с пола. Двое Исаваровых людей заботливо помогли мне, заодно быстро и незаметно обыскав на предмет оружия. В носу явственно хлюпало.

— Это он напал на тебя? — спросил Исавар.

— Что ты, — взволнованно прошептала Регенда. Только сейчас ей изменила выдержка.

Она подошла ко мне и заглянула в глаза — я отчётливо увидел, как дрожат её ресницы. Потом протянула руку назад. Кто-то, догадавшись, вложил в неё платок, и Регенда медленно и осторожно коснулась им моего лица. Я опустил взгляд. Темно-алые пятна неправильной формы — то ли диковинные цветы, то ли пятна от чернил — на белом батисте: картина, исполненная тонкого, истинно восточного эстетизма. Жаль, мой слепой дервиш не видит этого — он бы оценил... Он и сам был эстетом, каких поискать: достаточно вспомнить, как он обставил собственный уход из жизни. Сырые камни, куча соломы и одинокая безразличная ко всему фигура — он выглядел так естественно, что я несколько дней подряд обращался к нему, как идиот, не подозревая, что разговариваю с мертвецом. И злился, что он не отвечал мне...

— Я уже дважды обязана тебе жизнью, — сказала Регенда. — Смогу ли я когда-нибудь вернуть тебе долг?

— Я рад, что ты не пострадала, госпожа, — произнёс я.

И услышал:

— Пожалуйста, не называй меня госпожой.

Телохранитель Исавара нагнулся над лежавшим пленником, вынул кинжал и одним точным движением распорол ему рукав. Пленник дёрнулся, посмотрел — не на телохранителя, а на меня! — и я, клянусь Аллахом, едва не вздрогнул. Ибо этот взгляд принадлежал явно не человеку. На его смуглом плече чернело клеймо, наподобие того, каким скотоводы метят своих овец. Клеймо изображало какое-то жутковатое существо: голова жабы, посаженная на рыхлое женское тело с обвислой до земли грудью. Глаза у жабы-женщины были очень живые и грустные, и это почему-то усиливало отвращение.

— Исмаилиты, — сказал телохранитель без выражения. — Наёмные убийцы. Этот знак они получают при посвящении в тайную секту.

— Я сам допрошу его, — с угрозой произнёс Исавар. — Он расскажет, кто подослал его, клянусь Богом.

И вдруг взревел с яростью:

— Где Ханафи?!!

...Просторный халат и тюрбан нашли в одном из дворцовых коридоров — должно быть, «купец» скинул их, прежде чем спуститься по верёвке из окна. Рядом на каменных плитах лежала подушечка, с помощью которой (я опять угадал) он легко превращался в забавного толстяка.

— У него наверняка был сообщник здесь, в Меранге, — сквозь зубы проговорил Исавар. — А может быть, и во дворце. Ничего, сестра, мы найдём гниду.

— Во дворце? — В глазах Регенды снова появилась тревога. — Среди моих слуг... Нет, не верю!

— Однако это правда, госпожа, — тихо произнёс я. — Кто-то умело направлял действия убийц. Вспомни охранника, который напал на тебя зимой.

— Жаль, никто не догадался посмотреть, было ли клеймо у него на плече, — подал голос Фархад. И я в который раз подумал, что заимел в его лице врага. Непримиримого, жестокого и счастливо избавленного от всяких представлений о рыцарских правилах боя. Лишь отвергнутый мужчина способен нести в себе все эти качества...

Он широким шагом подошёл к Исавару (видно, поняв, что с самой Регендой каши не сваришь) и указал в мою сторону.

— Господин, молю тебя, прикажи схватить этого человека! Я уверен, он состоит в сговоре с убийцами!

Глаза Регенды вспыхнули гневом.

— Замолчи, — холодно приказала она, но Фархад впервые в жизни не послушался.

— Неужели ты не видишь, что он околдовал тебя, госпожа? Он прибыл в наш город всего несколько дней назад, а тебя уже дважды пытались убить. И наверняка оба покушения устроил он сам, чтобы втереться к тебе в доверие. Иначе как он мог угадать в тебе царицу — ведь ты была одета простолюдинкой? И каким дьявольским образом он заподозрил в Ханафи наёмного убийцу?

— Замолчи, — повторила Регенда.

И я неожиданно заметил, что мы очутились в кольце. Мы вдвоём, в центре некоего круга, будто в государственной измене обвиняли не только меня, но и аланскую царицу.

Да, именно так: здесь, в её собственном замке, вершился самый настоящий и скорый суд. И главным лицом на этом суде была отнюдь не Регенда — её брат Исавар, правитель славного Сенхорана, стоял сейчас в небрежной и строгой позе судьи, и все вокруг ждали ЕГО решения. Стоит ему мигнуть...

Что ж, если мой неведомый противник рассчитал именно такой исход дела — мне остаётся только склонить голову в немом восхищении.

— Что же ты молчишь, чужестранец? — почти весело спросил Исавар. — Или тебе нечего ответить на обвинение?

Вряд ли он успел так сильно возненавидеть меня — да и я не успел сделать ему ничего плохого. Наверное, я даже вызывал у него лёгкую симпатию — так знатный патриций вполне искренне сочувствует истекающему кровью гладиатору на арене. Что не мешает этому патрицию в решающий момент опустить вниз большой палец.

Я молча шагнул вперёд, расстегнул ворот одежды и обнажил плечо. На нём не было клейма, но я прекрасно понимал, что этот факт ни о чём не говорит...

— И ты поверила ему, госпожа? — в голосе служанки (подруги, наперсницы — возможно, единственного близкого человека во дворце) сквозили восхищение и лукавый испуг. — Но он так страшен лицом! Эта чёрная борода, и эти морщины...

— Что-то ты не слишком боялась его, когда он прогнал грабителей в подворотне, — со смехом отозвался второй голос, который я узнал бы из тысяч других.

Две женщины на дорожке посреди сада, возле белой ажурной беседки — они не замечали меня, увлёкшись разговором, хотя мне и в голову не приходило прятаться специально. Густая листва и кустарник, разросшийся за неполное лето позади скамейки, скрыли меня, по обыкновению размышлявшего в утренние часы над своей повестью. Её страницы лежали у меня на коленях, и я задумчиво покусывал кончик тростниковой палочки для письма, размышляя, в каких словах лучше рассказать о минувших событиях. Я так увлёкся, что не сразу расслышал голоса. А когда расслышал — было уже поздно.