Японский тиран. Новый взгляд на японского полководца Ода Нобунага - читать онлайн книгу. Автор: Йорен Петер Ламерс cтр.№ 48

Замок Адзути, законченный в 1581 году, являл собой столь же впечатляющее зрелище, что и труд всех бесчисленных его строителей. Это был настоящий дворцовый комплекс: дорога, ведшая к главной башне, имела прямой участок длиной 130 метров, а ближе к концу изгибалась семь раз. Археологи установили, что ширина дороги достигала девяти метров, а по обеим сторонам ее возвышались защитные стены. Ширина их у основания равнялась трем метрам 60 сантиметрам, а высота — трем метрам ^[286]. [Внутри периметра крепости] «имелась конюшня для его [Нобунага] развлечения, в которой находилось не более пяти-шести лошадей и которая только называлась конюшней, поскольку в ней было так чисто, что она казалась местом отдыха господина и его приближенных, а не местом содержания коней» ^[287]. Площадки для верховой езды подготовили к северу от замка, непосредственно на берегу озера Бива, только в 1581 году ^[288]. Еще одним из любимых детищ Нобунага стали клетки для содержания птиц. По-видимому, в 1576 году он получил от Муто Киёхидэ, своего вассала из провинции Этидзэн, письмо с советом относительно устройства соколиных клеток ^[289]. Нобунага часто приходил к ним и всегда содержал в хорошем состоянии. Например, 3 ноября 1581 года он в первый раз выпустил из клетки своих белых, очень дорогих, соколов и охотился в окрестностях Куваномидэра ^[290]. Полностью соответствовали изысканности замка и сады, которые были «великолепные и восхитительные». Обязанности большого штата слуг заключались в том, чтобы тщательно подметать весь замок за час до рассвета. По свидетельству Фройса, все отмечали «безукоризненную чистоту» в замке Адзути ^[291].

Замок соединял в себе сугубую практичность и великолепие. Политическое значение Адзути и власть Нобунага подчеркивали два здания: храм Сокэндзи и «Гёко но ма», «Зал императорских визитов». По всей вероятности, последний построили одновременно с главной башней замка ^[292]. Прецеденты посещения сувереном военного гегемона имели место в истории Японии, и Нобунага наверняка знал о сёгуне Асикага Ёсимицу (1358–1408), резиденцию которого под названием Китаяма в 1408 году посетил император Го-Комацу (1377–1433). Спустя почти шестьдесят лет император Го-Цутимикадо (1442–1500) почтил своим присутствием сёгуна Асикага Ёсимаса в его резиденции. Точное местонахождение Зала императорских визитов в Адзути неизвестно, но, по всей видимости, он располагался где-то поблизости от главной башни, поскольку соединялся с Южным залом замка крытым коридором. Внутреннее убранство зала приводило посетителей в восторг: «Внутри весь зал казался золотым, настенные росписи были выполнены золотой краской, нанесенной толстыми слоями. Нобунага приказал покрыть золотом все металлические предметы… Все сверкало, от пола до потолка, и поражало всех без исключения» ^[293]. Императору так и не пришлось посетить Адзути, однако подобные случаи имели место впоследствии. Так, в 1588 году Тоётоми Хидэёси принял императора Го-Ёдзэй (1571–1617) в Дзюракутэй, своем дворце в Киото, а сёгун Иэмицу (1604–1651) встретился с императором Го-Мидзуноо (1596–1680) в замке Нидзё уже в середине XVII столетия. Тоётоми и Токугава со временем реализовали то, что предвидел уже Нобунага: дань уважения со стороны верховного правителя военному гегемону страны.

Что касается храма, то его присутствие в замке стало новшеством для Японии. Строения, вошедшие в храмовый комплекс Сокэндзи, не построили, а перевезли в Адзути из близлежащего района Кока. Мы не располагаем свидетельствами, которые бы подтвердили тот факт, что Нобунага считал Сокэндзи собственным храмом, предназначенным для выполнения религиозных церемоний им самим. В конце концов, он вряд ли был глубоко верующим человеком. Нет никаких оснований утверждать, что Нобунага хотел сделать Сокэндзи домашним храмом, что мы увидим в дальнейшем. Поэтому факт наличия храма под главной башей Адзути, скорее всего, следует интерпретировать как олицетворение политики Нобунага, целью которой было установление власти над всеми религиозными институтами, вне зависимости от их учений.

Грандиозный проект замка Адзути вполне соответствовал амбициозным устремлениям Нобунага, но в чем же заключался его подлинный смысл? Был ли Адзути, как предполагали некоторые, выражением «религиозно-философской системы»? Ответ на этот вопрос мы найдем, если исследуем внутреннее убранство замка и его «сценические функции».

Наиболее дерзкая интерпретация дана Наито Акира. По его мнению, «главная башня символизирует стремление Нобунага подчинить себе всю страну». Воззрения Наито не являются ни новыми, ни столь уж поразительными. Действительно, едва ли кто-нибудь не согласится с этим. Однако Наито идет дальше, уверяя, что «Нобунага стремился воплотить в проекте замка Адзути путь неба, превосходящий любые религиозные и мирские институты, существовавшие в Японии, что являлось совершенно новой идеей в политеистической стране. Этот проект отражал его стремление к государству единственного и абсолютного существа, возможно, ассоциируемого с христианским понятием Тэнсю (Небесный Властитель), который является Богом» ^[294].

Если концепция Наито относительно замка Адзути представляется просто сомнительной, то его интерпретация «мистического символизма» ^[295] Адзути граничит с абсурдом. Его выводы невероятно смелы, но ошибочны. Во-первых, Нобунага никогда не был идеологом и не проповедовал концепцию «пути Неба» (тэнто). Предположение об этом основывается только на ранних вторичных источниках. Если судить по тому, как Нобунага однажды употребил этот термин, тэнто никогда не был его философией ^[296]. Таким образом, нет никаких сомнений, что Адзути не был предназначен символизировать столь туманное понятие. Ошибается Наито и тогда, когда полностью доверяет предположению Фройса, что Сокэндзи стал отражением самообожествления Нобунага, и когда заключает из этого, что Нобунага «стремился к государству единственного и абсолютного существа». В связи с этим Наито рассматривал Адзути в качестве предшественника святилища Хококу Дзиндзя и мавзолея Тосёгу, сооруженных для Тоётоми Хидэёси и Токугава Иэясу соответственно. Как будет показано в конце книги, представление о Нобунага как о человеке, провозгласившем себя богом на земле, совершенно необоснованно. Третья нить рассуждений Наито взята у Асао Наохиро, утверждавшего, что Нобунага хотел стать над всеми политическими силами и отождествлял себя с идеей тэнка (всего государства). Наито, взяв за основу представления Наохиро и соединив их с историческими сведениями о том, что на различных ярусах главной башни нашли отражение буддийские, даосские и конфуцианские темы, пришел к выводу, что Нобунага стремился «стать выше всех светских и религиозных институтов власти, которые только можно было представить себе в Японии того времени». Даже не учитывая тот факт, что взгляды Асао Наохиро можно без труда опровергнуть, Наито позволил себе сделать безосновательные выводы из того, что является всего лишь эклектичным собранием настенной живописи ^[297].