Японский тиран. Новый взгляд на японского полководца Ода Нобунага - читать онлайн книгу. Автор: Йорен Петер Ламерс cтр.№ 40

[17-го числа третьего месяца] Нобунага впервые остановился в Сёкокудзи. Он донес до Его величества сведения, что он хотел бы получить [кусок] Рандзятай из Тодайдзи в Южной столице.

После чего императорские посланники господин Хино Тэрусукэ и господин Асукай Дайнагон, с великодушного одобрения Его величества, в 26-й день третьего месяца провозгласили императорский декрет и немедленно доставили его в Пара. Нобунага принял это к сведению и на следующий день, 27-го числа третьего месяца, направился к [замку] Тамон в Нара.

Вместе с Нобунага следовали: Бан Куродзаэмон [Наомаса], Суганоя Куэмон [Нагаёри], Сакума Уэмон [Нобумори], Сибата Сюри [Кацуиэ], Нива Городзаэмон [Нагахидэ], Хатия Хёгоно Ками [Ёритака], Араки Сэтцу но Ками [Мурасигэ], [Такэи] Сэкиан, [Мацуи] Юкан.

Его главным слугой был Цуда Во [Ода Нобудзуми].

Императорская сокровищница была открыта в час дракона ^[229], в двадцать восьмой день третьего месяца. Драгоценное дерево хранилось в прямоугольном сундуке размером в шесть сяку ^[230]. Его немедленно доставили в Тамон, где он был представлен взору Нобунага на возвышении в Зале посещений сёгуна. В соответствии с ритуалом, Нобунага отрезал один сун восемь бу ^[231] для себя и своей конной гвардии, поскольку он приказал им получить [по кусочку] в качестве доказательства для последующих поколений. С одной стороны, [это свидетельствует] о доблести его светлости, а с другой — о его сострадании. Невозможно описать, с какой благодарностью хранили его люди память об этом до конца своей жизни. Было много людей из дома сёгуна, которые желали [того же] с тех пор, как господин Хигасияма [сёгун Асикага Ёсмаса] получил это, но тщетно, ведь это не обычная вещь. Нобунага получил этот шедевр, прославленный в Трех государствах, с благословением Будды. Что может сравниться в нашей империи со славой и почестями Нобунага!

Учитывая симпатии Гюити по отношению к Нобунага, вполне естественно, что он подчеркивает тот факт, что Нобунага получил то, что в последний раз удалось взять сёгуну Асикага в 1465 году. Кроме того, Гюити специально упоминает о том, что Нобунага разделил дары со своими вассалами, чтобы они могли рассказать об этом своим потомкам. Исходя из вышеприведенного описания, можно предположить, что Нобунага сознательно стремился показать не только императору, но и своим вассалам и всему народу, что он является новым военным гегемоном в стране, наследником клана Асикага, которому удалось стать еще сильнее бывшего сёгуната. Разумеется, императору ничего не оставалось делать, как дать свое согласие, но не следует забывать, что Нобунага, обращаясь к нему с просьбой, строго следовал установленному ритуалу. Принимая также во внимание, что и при вскрытии печатей Нобунага придерживался правил, следует заключить, что едва ли этот его поступок был хоть в какой-то степени направлен на запугивание кого-либо.

К счастью, у нас есть возможность познакомиться с версией произошедших событий, представленной человеком совершенно иного, нежели Гюити, круга. Ее дают нам «Тэнсё нинэн сэкко ки» («Записи об отрезании дерева во втором году Тэнсё»), написанные монахом по имени Дзёдзицу, который в 1574 году занимал административную должность в Тодайдзи («нэнъё», или «назначенный на год»). Дзёдзицу сделал соответствующие записи на следующий день после того, как Нобунага получил Рандзятай, и в целом ход событий в его описании соответствует версии Гюити. Кроме того, мы имеем возможность познакомиться с некоторыми новыми деталями, а также узнать о том, какова была реакция монахов Тодайдзи на просьбу Нобунага. «Тэнсё нинэн сэкко ки» лишний раз подтверждают предположение о том, что назначение Нобунага санги в 1574 году было оформлено задним числом, поскольку везде в этом источнике титул Нобунага звучит как «Додзё но дзё».

Описание начинается с того момента, как 14 апреля монахов Тодайдзи изрядно удивили два посланца Нобунага, Бан Наомаса и Цуцуи Дзюнкэй, которые заявили, что их господин желает получить кусок благоухающего дерева Рандзятай и что если монахи согласятся, то в ответ они могут ожидать возвращения многих из ранее принадлежавших храму земельных владений. Цуцуи также передал монахам, что времени на размышления у них только до вечера, так как на следующее утро посланцы должны были вернуться в Киото для доклада Нобунага. Заявленные требования привели монахов в изумление: они немедленно собрали «совет старших и младших», но никак не могли решить, что ответить, несмотря на неоднократные призывы представителей Нобунага. Монахи оказались в безвыходном положении: согласно традиции, ворота Сёсоин могли открываться только тогда, когда сёгун посещал святилище Касуга. Однако этого не случалось со времен визита сёгуна Ёсимаса (в 1465 году), поэтому монахи «были абсолютно не готовы». Если бы монахи нарушили древний обычай, благоухающее дерево, безусловно, утратило бы свою ауру исключительности, однако в случае отказа на просьбу Нобунага они могли навлечь на себя его гнев. В конце концов, они остановились на компромиссном варианте, ответив следующее: так как Нобунага восстановил императорский дворец и выделил на него средства, он может увидеть дерево, однако необходимо тщательно следовать установленной церемонии. Фактически это означало, что взломать печати Сёсоин и затем заново поставить их должен был посланник императора. Согласно Дзёдзицу, таким посланником был Хино Тэрусукэ, и хотя при этом присутствовали представители Нобунага, сам он получил Рандзятай в замке Тамон. Если бы Нобунага действовал слишком открыто, это могло вызвать «ненужные пересуды» ^[232].

«Тэнсё нинэн сэкко ки» показывает нам, что в отношениях с императорским двором и иными освященными временем институтами, подобными Тодайдзи, Нобунага нередко прибегал к тактике внезапности. Начал он с того, что, попросив Рандзятай, столкнул императорский двор и Тодайдзи. Ведь, по сути, это было требование о церемониальном признании его прав в качестве преемника сёгуната Асикага. Получив согласие обеих сторон, Нобунага согласился с тем, чтобы все прошло в строгом соответствии с принятым ритуалом. Сделать все в соответствии с обычаем было на руку Нобунага, ведь это в куда большей степени возвысило его в глазах окружающих, чем если бы он начал «своевольничать», по выражению Дзёдзицу. Одновременно, слегка нарушив правила, он продемонстрировал всем и свое могущество.

Получив Рандзятай, Нобунага обратился с просьбой о получении еще одного благоухающего дерева Кодзин, которое хранилось в «северной кладовой» Сёсоин. Впоследствии он, правда, отозвал свою просьбу на том основании, что прежде имелся прецедент получения сёгуном только Рандзятай, хранившегося в «центральной кладовой». Затем Нобунага лично посетил обе кладовые, осмотрел их изнутри и отправился в Большой Зал Будды в Тодайдзи. А по пути туда Нобунага, снова поразив всех, отправил Сакума Нобумори обратно в Сёсоин с последним требованием: «Так как дерево Кодзин также является сокровищем государства, оно должно храниться не в боковой кладовой, а в центральной вместе с Рандзятай». Это последнее заявление кажется обыкновенным капризом, и рассматривать его нужно только как «пробный шар» со стороны Нобунага в отношении того, насколько далеко он может зайти. Как ни странно, но монахи и императорский посланник согласились с Нобунага, и названия обоих деревьев были написаны на разных сундуках, «так как впоследствии отличить их друг от друга было бы очень трудно». Неудивительно поэтому, что, после того как все благополучно закончилось, Дзёдзицу написал, что «из-за всех бед и беспокойств, [пережитых мной] в качестве одного из нэнъё, я чувствую себя так, словно за одну ночь превратился в дряхлого старика» ^[233].