Японский тиран. Новый взгляд на японского полководца Ода Нобунага - читать онлайн книгу. Автор: Йорен Петер Ламерс cтр.№ 36

Сёгун просил о пощаде и предлагал в заложники годовалого сына. Нобунага согласился, «пощадил его» и позволил отправиться в Бива но Сё в Верхнем Ямасиро (на территории нынешней префектуры Киото). Вдобавок ко всем напастям, выпавшим на долю свергнутого сёгуна, по пути к Бива на него напали и ограбили «мятежники». Однако, не найдя там надежного убежища, через два дня Ёсиаки снова отправился в путь, на этот раз в сопровождении Хасиба Хидэёси в замок Миёси Ёсицугу Вакаэ в Кавати (на территории нынешнего города Осака). Бегство Ёсиаки было поистине унизительным. «Верхи и низы насмехались над ним, называя нищим сёгуном, и показывали на него пальцем» ^[204]. И в Вакаэ Ёсиаки не задержался надолго. В конце 1573 года он отправился в Сакай, а оттуда — в храм Кококудзи в Юра (ныне — Юра-тё, префектура Вакаяма). В начале 1576 года Ёсиаки был вынужден перебраться в Томо но Цу в провинции Бинго (на территории нынешнего города Фукуяма, префектура Хиросима), где он и оставался до самой смерти Нобунага.

Сёгун оказался не единственной крупной фигурой на японской политической сцене, чье падение пришлось на 1573 год. До конца этого года Нобунага покончил со всеми своими противниками, за исключением давнего врага Исияма Хонгандзи. В течение сорока дней после сдачи Ёсиаки Нобунага отправил головы Асакура Ёсикагэ, Адзай Хисамаса и Адзай Нагамаса (его зятя) в Киото для выставления на всеобщее обозрение. Еще двумя его жертвами стали Иванари Томомити и Миёси Ёсицугу. Детали успешной операции Нобунага изложил в своем письме к Кобаякава Такакагэ (1533–1597) и Мори Тэрумото (1533–1625) в конце 1573 года ^[205]:

Я вынудил Ёсикагэ покончить с собой и отправил его голову в столицу. Я принял на службу большую часть его войска, теперь провинция [Этидзэн] пребывает в мире. Там я закончил свой поход. Я оставил вместо себя начальников областей и быстро вернулся в северную Оми 26-го числа [22 сентября]. Ночью 21-го я немедленно атаковал замки Адзай и захватил их на следующий день. Я получил головы отца и сына Адзай и отослал их в Киото, чтобы жители столицы и окрестностей могли посмотреть на них. Именно вследствие козней Адзай клан Такэда из Каи и клан Асакура из Этидзэн стали в последние годы моими врагами. Также именно они виновны в том, что сёгун имел предательские замыслы. Вы не можете себе представить, как я был счастлив, когда уничтожил их всех, поскольку я глубоко ненавидел их. Если нынешнее положение вещей сохранится, я [вскоре] присоединю к своим владениям Кага и Hoтo. В течение многих лет я нахожусь в хороших отношениях с Уэсуги Кэнсин из Этиго, так что проблем не возникнет. Что касается северных провинций, они полностью мне подчиняются. Сингэн из Каи умер от болезни, и наследование будет трудной задачей.

Отрубленные головы Асакура Ёсикагэ, Адзай Хисамаса и Адзай Нагамаса вошли в историю. Одна из самых известных историй о Нобунага та, в которой рассказывается, что он велел покрыть лаком эти головы, покрасить золотой краской и преподнес гостям во время пира в честь своей конной гвардии по случаю нового года, устроенного в 1574 году.

На первый взгляд кажется странным, что столь подробный отчет, из которого выше приведен только отрывок, Нобунага направил именно Мори. Они представляли собой один из самых сильных союзов на Хонсю и всячески оказывали знаки внимания Ёсиаки после его отъезда из Киото. Что более важно, если будущее Центральной и Восточной Японии действительно казалось столь же безоблачным, каким его изображал в своем письме Нобунага, то обе стороны не могли не понимать, что отношения между ними обострятся. Если Нобунага ничто не угрожало на восточном фронте, он мог спокойно двигаться в западном направлении, где в конце концов обязательно дошел бы до земель Мори. Однако на тот момент Нобунага был определенно не готов к такой конфронтации и поэтому стремился поддерживать дружеские отношения с Мори как можно дольше. Что ему удавалось делать вплоть до начала 1576 года.

Так или иначе, но к августу 1573 года конфликт Ёсиаки и Нобунага казался непримиримым. По просьбе Нобунага императорский двор изменил девиз правления с Гэнки на Тэнсё уже через 10 дней после того, как Ёсиаки сошел с японской политической сцены. Разумеется, смена девиза правления символизировала окончание эры Ёсиаки (Гэнки) и начало эры Нобунага (Тэнсё). Однако до конца года была предпринята еще одна попытка помирить Нобунага и Ёсиаки. Она представляет собой весьма интересный эпизод, поскольку иллюстрирует состояние отношений Нобунага и Ёсиаки в самом конце 1573 года.

Сразу же после выдворения из Киото Ёсиаки начал взывать о помощи к Мори, самому сильному клану на западе острова Хонсю. Его обращения поставили Мори в затруднительное положение. С одной стороны, они не хотели полностью отворачиваться от сёгуна. (Не один раз они оказывали помощь его погибшему предшественнику и брату Ёситэру). С другой, они стремились на как можно более длительный срок отложить конфронтацию с Нобунага. Из этой весьма щекотливой ситуации они нашли следующий выход: они отправили в центральные провинции своего лучшего дипломата, монаха Анкокудзи Экэй (ум. 1600), дав ему указания действовать в качестве посредника между Нобунага и Ёсиаки. 29 ноября 1573 года в Сакай представитель Нобунага Хидэёси встретился с Ёсиаки и Экэй, чтобы обсудить возможность возвращения сёгуна в столицу ^[206]. Еще до этой встречи Хидэёси направил Мори Тэрумото письменное подтверждение, в котором выражалось согласие Нобунага на окончательное возвращение сёгуна в Киото ^[207]. Однако переговоры в Сакай вскоре зашли в тупик, поскольку Ёсиаки отказался снять свое требование об отправке ему заложников Нобунага. Хидэёси не имел полномочий на подобные уступки, его господин мог принять только возвращение без всяких условий, поэтому Хидэёси был вынужден прервать переговоры ^[208].

Этот эпилог произошедшей драмы лишний раз подтверждает, что высылка Ёсиаки из Киото не была ни логичным, ни необходимым следствием политики Нобунага после направления им своего «Протеста». Готовность Нобунага к поиску компромисса с Ёсиаки, как в начале, так и в конце 1573 года, свидетельствует о том, что идею о разрыве между гегемоном и сёгуном вынашивал именно последний, а не первый. Не иначе, как иронией судьбы можно назвать то, что в конце концов от этого разрыва выиграл Нобунага, а не Ёсиаки, но из этого отнюдь не следует, что Нобунага стремился к конфронтации с сёгуном, начиная с осени 1572 года.