Сестры зимнего леса - читать онлайн книгу. Автор: Рина Росснер cтр.№ 24

– Или талантливые садоводы. Тебе это не приходило в голову? Слишком уж ты скора на суд.

– Пфф! Ну конечно. Много же у них талантов, как я погляжу.

– Либа!

– Лайя, – я останавливаюсь, – что-то с ними не то. Знаешь, что я почувствовала, когда он схватил меня за руку?

– Догадываюсь. – Лайя вздыхает. – Признайся, разве это не чудесно?

– Нет! Не чудесно, а противоестественно. Нельзя чувствовать подобное от одного взгляда, одного-единственного прикосновения!

«Однако именно так ты себя и чувствуешь, встречая Довида. А ведь вы даже ни разу не прикасались друг к другу». Мысли норовят разбрестись, между тем я произношу слова, которые обязана произнести:

– Вот почему нам не позволено прикасаться к мужчинам до замужества. Кроме того, ты слышала, что он пел о нас, о евреях? Неужто тебе хочется якшаться с подобными людьми?

– Просто впервые в жизни ты почувствовала хоть что-то…

– Лайя, это неправда.

– Неправда? – Она выгибает бровь. – Довид, я угадала? И что между вами было? Подержались за ручки? Или моя паинька-сестра поцеловалась с мальчиком? Отвечай, я хочу знать!

– Лайя, прекрати немедленно. Я обещала тяте с матушкой, что позабочусь о тебе, и выполню своё обещание. Если бы тятя не уехал, крутилась бы ты теперь вокруг этого шайгеца? ^[34] Как бы не так.

– Тятя уехал, Либа. Всё изменилось. Я сама изменилась, – грустно произносит она.

Внимательно смотрю на сестру. То есть она тоже меняется? Странно, я ведь старше, однако ощущать перемены в собственном теле начала только недавно: заострившиеся зубы и ногти, этот зуд пробивающейся шерсти…

– Я уже не понимаю, чего хочу, Либа, – продолжает Лайя, словно вторя моим мыслям.

И тут до меня доходит, что она в свой черёд испугана и растеряна.

– Лайя, временами я тоже так думаю.

– Может быть, сейчас, после отъезда родителей, я смогу в себе разобраться. Не собираются же они вечно держать нас в этой хате? Я повзрослела и хочу того, чего прежде не хотела. Мама говорила, чем старше становишься, тем больше новых чувств у тебя появляется. Особенно…

– Особенно у таких, как мы с тобой, да?

Лайя пожимает плечами и опускает глаза.

– Я смотрю на Фёдора, и мои чувства к нему – точь-в-точь такие, какие были у мамы, когда она впервые увидела тятю. Она сама мне рассказывала. Он же её не заколдовывал? Мама даже не была еврейкой, а он всё равно на ней женился. Почему у меня не может быть такого же?

– У матушки было не так.

– Тебе-то откуда знать? – Глаза Лайи вспыхивают. – Ты – холодная и твёрдая, как твои возлюбленные речные валуны. И бешерт у тебя будет такой же чёрствый, тебе под стать. Не дай Бог такого будущего!

Качаю головой, из глаз текут слёзы. «Я – жуткий зверь, Лайя, – хочется сказать сестре. – Я не такая, как ты. Вам с матушкой легко любить и быть любимыми, вы обе – легки и прекрасны, я – неуклюжая толстуха». Ничего этого я не говорю. Вообще ничего.

Не прошло и недели с отъезда родителей, а мы с сестрой уже ссоримся. А ведь ближе неё у меня в целом свете никого нет. Нельзя мне её потерять. Тогда совсем одна останусь.

– Когда? – хрипло спрашиваю я.

– Что – когда?

– Когда вы встречались?

– Ты о чём? Только что, на базаре.

– И он успел наплести тебе басен о садах и замужестве? Прямо на базаре?

– Мы виделись на поляне, – шепчет, краснея, Лайя. – Прошлой ночью.

– Случайно?

– Вроде того.

Вопросительно приподнимаю бровь.

– Я хотела расспросить его о… медведях.

– Зачем?

– Чтобы проверить, не врут ли слухи.

– А.

– Мы просто поговорили. Он неожиданно подкрался ко мне, напугал. Так бесшумно ходит, что я не услышала его шагов. Немного странно, да? Ты ж меня знаешь, я слышу, как падает листок в чаще, а Фёдор смог незаметно подкрасться.

Ещё бы не странно! Неужели она сама этого не видит? Или просто не хочет видеть? От последней мысли меня прошибает холодный пот. Я в самом деле рискую её потерять: не лебеди украдут, так торговцы фруктами сманят. Догадываюсь, кого бы она ни выбрала, это буду не я. Нет, нельзя ей пока ничего рассказывать. Надо постараться удержать сестру подле себя столько, сколько получится.

– Либа!

– Что?

– Ты меня слушаешь?

– Разумеется.

– А почему тогда не ругаешься?

– Потому что ты сама всё понимаешь. Тебе не нужна сестра, которая объяснит, что от чужих парней надо держаться подальше.

– Ой, да ладно! Ну что они могут мне сделать?

– Ты взаправду хочешь, чтобы я ответила? Не будь наивна.

– А я всё равно пойду. И ты меня не остановишь.

– Куда пойдёшь?

– Вот! Я ж говорила, что ты меня не слушаешь! Повторять не буду. – Лайя скрещивает руки на груди и поворачивается ко мне спиной.

– Лайя, погоди! А как же шаббес? Сегодня пятница…

– И что?

– Ты ещё спрашиваешь? Не успели тятя с матушкой уехать, а ты уже не соблюдаешь шаббес? Нас пригласили…

– Я не собираюсь делать ничего дурного. Просто прогуляюсь перед шулом ^[35]…

– Пойти с тобой?

– Ещё чего! Ты всё испортишь. Ты мне не мама и не тятя, я буду делать, что пожелаю. Если потребуется – улечу. Даже в шаббес! Тебе меня не удержать! – выпалив всё это, Лайя бросается бегом в лес.

«Улечу»? Она сказала «улечу»?

Земля уходит у меня из-под ног.

Домой я возвращаюсь с разбитым сердцем. Не надо было ругаться с сестрой из-за тех парней. Лучше бы сделала вид, что всё в порядке. Однако мои сны наяву скалятся острыми зубами, протягивают острые когти, полнятся окровавленными перьями и лебедями, падающими с неба и уносящими мою сестру. Меня охватывает злость на родителей: уехали, взвалив на мои плечи бремя таких тайн, о которых и рассказать-то невозможно. Под ногтями покалывает.

Почему я тоже не лебедь? Не шейне мейделе – прекрасная и свободная? Почему я такая большая, неуклюжая, напуганная собственными ощущениями?

Смотрю на ногти и вижу, что они уже заострились. Зачем мне это? Не хочу такой становиться. Бегу в лес и закапываюсь руками глубоко в мягкий суглинок, пока не перестаю их чувствовать. Болит всё. Руки, ноги, боль сочится из каждой поры. Меня охватывают слабость и тревога.