Пуля не дура - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Ребров cтр.№ 34

А пока следователи под бдительным присмотром прокурорских чинов составляли протокол осмотра места происшествия, искоса поглядывая на мешковатую фигуру самого министра в неизменных очках, с сосредоточенным выражением на физиономии, словно именно он ведет расследование и только от него зависит, будет ли оно успешным или закончится очередным висяком. Кондратьеву министр не нравился, он помнил его беспомощное бормотание во время чеченских событий, когда тот волей президента командовал ФСБ, помнил о его скоротечной отставке. И вот, пожалуйста, снова выплыл на поверхность. Теперь он клянется покончить с организованной преступностью и дает многозначительные интервью о неких таинственных операциях по освобождению заложников.

Кондратьев телепатически чувствовал облегчение, испытанное министром и высшими чинами, когда им доложили о признательных показаниях вдовы покойного. Какой-то генерал даже не удержался и небрежно бросил подвернувшемуся журналисту, что дело ясное: убийца — жена, предстоит лишь разобраться в мотивах рокового выстрела. Свою реплику он бросил, подъезжая на машине к окраине дачного поселка, — ближе журналистов не подпускали, и они толпились кричащей группой с микрофонами в руках в надежде узнать хоть какие-нибудь подробности.

Похоже, такая версия устраивала всех участников расследования. Все были крепкими профессионалами и, конечно, делали все, что положено в таких случаях, но у каждого упал с души камень, когда стало известно о признательных показаниях. Их можно было понять, надоело каждый день читать в газетах о нераскрытых заказных убийствах, об этих чертовых висяках, об очередных оправданиях Генерального прокурора. И угораздило же грамотного и вполне преуспевающего профессора согласиться на такую должность! Мысли о Скуратове возникли и ушли, а Кондратьев вновь начал размышлять о происшедшем.

Убит известный военачальник, крупный политический деятель. Приплюсуем к этому оппозицию стареющему и немощному президенту, добавим, что до последнего времени он был его сторонником. Не Коржаковым, который, лишившись места у кормушки, начал на каждом углу поливать грязью бывшего шефа. Нет, Пронин шел к неприятию существующей власти иным путем, путем разочарований, сомнений и мучительных размышлений. Господи, сколько еще разочаровавшихся породила новая история российская! Все они ждут, когда снова пройдут выборы высшей власти, но какой Нострадамус может предсказать будущее, не будет ли снова ошибки? А скорей всего будет, недаром все шарахаются от правительства. Понимают, что любое его нормальное действие в обстановке кризиса вызовет недовольство, и если ты член правительства, то на любых выборах провал тебе обеспечен. Критиковать всегда проще.

— Ну, коллега, что скажешь оптимистического и вселяющего в душу надежду? — Следователь Сергеев отодвинул в сторону исписанные мелким почерком листки допроса — пишущую машинку, а тем более компьютер он не признавал. — Чувствую, что неприятностей нам с тобой и твоими ребятками не избежать.

Степан Митрофанович потер виски тонкими пальцами и тяжело вздохнул. Сергеев считался одним из лучших профессионалов в управлении. У него было меньше всех нераскрытых преступлений, но, начиная очередное дело, он неизменно впадал в глубокую депрессию. Сергеев был твердо уверен, что на этот раз его бригада и он лично потерпит полное поражение.

— Ну, нынче вроде не тот случай, господин следователь. Даже версии изобретать не придется…

— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. Ты посмотри, как министр желваками играет. Ему надо журналистам показать кипучую работу вверенного ведомства. У начальства, как тебе ведомо, есть железный штамп: «следственной группой отрабатываются все версии». К тому же он поклялся перед телекамерами, что убийство будет непременно раскрыто. Так что попотеть нам придется. И не дай бог, чтобы из бытовухи вылезли уши заказного…

Кондратьев едва не вздрогнул, следователь словно его мысли прочитал.

— Заказные тоже раскрывают. В прошлом году 134 раскрыли, на 14 процентов больше, чем в предыдущем.

— Так то статистика, она дама коварная! Дала баба бутылку бомжам, чтобы ее от супруга избавили, — вот тебе и заказняк. Таких горе-киллеров отыскать — это не тот сюжет. А где гуляют убийцы Меня, Листьева, Холодова? Сие известно разве что Скуратову да нашему предводителю. Они журналистов по всем телеканалам уверяют, что завтра все фигуранты будут сидеть. Только что-то не заметно, чтобы те спешили. Знаешь, как говорит режиссер молодым актрисам: «Поживем — увидим!» Давай и мы погодим. Так что действуй…

Подворный опрос ничего нового не принес. В дачном поселке, как правило, общались редко. Обитали в здешних местах в основном люди государственные, чаи распивать по вечерам с соседями не привыкшие. Кондратьев с сожалением помянул московских старушек, что с утра до ночи несли на общественных началах вахту на скамеечках возле подъездов. Уж они бы без полезной информации его не оставили. Пять оперативников из следственной группы упрямо ходили по домам, пытаясь отыскать пресловутую иголку в стоге сена. Все в глубине души понимали, что делают зряшную работу, нужную высшему начальству для галочки, у каждого в Москве было невпроворот незавершенных дел. И все это не улучшало настроения. Понятно, никого из хозяев увидеть Кондратьеву не удалось и беседовать пришлось со сторожами, поварихами, домработницами. Впрочем, «служивые люди», как правило, более наблюдательны, так что Кондратьев не особо горевал, что не познакомился с очередной партией государственных чиновников.

— Знаете, мы вчера очень поздно легли спать. Геннадий Семенович приехал с заседания Думы часов в одиннадцать. Привез с собой несколько товарищей по фракции, и часов до двух они обсуждали свои дела. Сами понимаете, никто из домашних спать не ложился. Но ничего подозрительного мы не слышали…

Собственно, Кондратьев ничего иного и не ждал от очередного потенциального свидетеля. Во всех коттеджах, где он с коллегами-сыщиками проводил расспросы, было одно общее. Обслуживающий персонал старался походить на хозяев. Вот и сейчас, беседуя с экономкой популярного депутата Госдумы, худенькой блондинкой с фигурой топ-модели, он думал, что, наверно, и сам депутат вечерами восседает у камина, прикрыв ноги толстым английским пледом и лениво листая последний номер американского журнала. Коттедж, в который забрел Кондратьев, находился на самом краю дачного поселка, и, разумеется, приход сюда сыщика был чистой формальностью. Обитель депутата отделяли от дачи генерала десятка три домов.

— Как вы заметили, отсюда до дома генерала Пронина почти километр. Даже если там что и происходило, то не услышишь, не увидишь. Правда, есть у них ротвейлер — Альмой кличут, она такая голосистая. Тут многие собак держат, но Альма эта всех за пояс заткнет. Ее, по-моему, и в Москве услышать можно. Ее в поселке собакой Баскервилей зовут. С доброго теленка ростом вымахала.

— Должно быть, бесконечный лай надоедает…

— Привыкли. Мне приятель рассказывал — он возле Быковского аэропорта живет, — первое время, когда он там поселился, ночами не спал. А потом замечать перестал. Ой, совсем забыла! Как раз позавчера я удивилась, что Альмы не слышно.