Алексей Кулаковский - читать онлайн книгу. Автор: Николай Коняев cтр.№ 29

Не трудно допустить и то, что таинственные и зачастую жутковатые береговые «столбы», что сплошной стеной растянулись на десятки километров, могли вызвать мысль уподобить величественное течение Лены бурному потоку Терека.

Да и сами скалы, принимающие порой причудливые очертания лежащих на берегу людских тел, тоже при определенном настроении вызывают ассоциации с образами лермонтовского стихотворения.

Но связь, разумеется, глубиннее и, как мы увидим по поэме «Сновидение шамана», таинственнее. И никакой роли не играет тут, что сам Кулаковский, кажется, непосредственно о Ленских столбах ничего не писал, такое ощущение, что он читал эти скалы как знаки неведомых миров, складывая из них пророчества поразительной точности и глубины.

Где-то в причудливых и таинственных знаках, порождаемых нагромождением прибрежных скал, и рождается развернутый в поэме «Дары реки» рассказ о безысходности борьбы Добра со Злыми силами природы, бесперспективности торжества светлых начал над темными, бессолнечными силами…

Кстати сказать, эта проблематика поэмы «Дары реки» позволяет по-иному взглянуть и на стихотворение «Обездоленный еще до рождения», открывая в нем более глубокий сокровенный смысл.

Герои стихотворения «Обездоленный еще до рождения» живут на основе традиционной этической культуры.

Современного читателя, особенно живущего за пределами Якутии, удивляет, почему мать ребенка из всех возможных вариантов выбирает для него самый на первый взгляд незавидный. Но удивляться тут нечему. Как справедливо отметил Егор Винокуров, «мать, описываемая А. Е. Кулаковским, — типичный образ, созданный из тысяч прототипов».

Героиня стихотворения знает, что сыну предстоит жить в крайне суровых условиях и, чтобы пройти через жестокие испытания, он должен обладать не силой, не красотой, не мудростью, а прежде всего способностью к «выживаемости»… Без этой «выживаемости» не нужны ни сила, ни красота, ни мудрость.

Созданием поэтических шедевров творческая деятельность подрядчика А. Е. Кулаковского в 1909 году не ограничивалась. Тогда же с успехом сыграл он главные роли в пьесах «Разбойник Манчары» и «Женитьба» Н. В. Гоголя на сцене инородческого клуба в Якутске.

Жена А. И. Софронова Е. К. Гоголева вспоминала: «Однажды, мне тогда было лет 17–18, ко мне зашли подруги и сказали, что готовится к постановке «Женитьба» Гоголя в переводе на якутский язык. Начавшая было играть в ней, дочь Ивана Гавриловича Васильева, Саша, отказалась. Сказали, мол, что я могла бы сыграть. Посоветовали сходить, попробовать. Оказалось, в постановке принимают участие люди, очень известные и просвещенные… Тут я, испугавшись, наотрез отказалась. Сослалась на родителей, они-де не разрешат.

Вдруг, на следующий день, к отцу пожаловали на лошади, запряженной в тележку, В. В. Никифоров и А. Е. Кулаковский собственной персоной испрашивать разрешения у родителей «отпустить дочку сыграть в постановке» и меня уговорить. Мать с отцом говорят: «Пусть сама решает». Я же, под напором уговоров, согласилась».

6

К сожалению, дела, связанные с подрядными обязательствами, улаживались намного сложнее, чем подготовка спектаклей в инородческом клубе.

В конце 1909-го — начале 1910 года предпринимательская деятельность Алексея Елисеевича Кулаковского постепенно начинает перемещаться в пространство судебных присутствий…

Пробираться через бесчисленные расписки и доверенности, ходатайства и иски, обрушившиеся в 1910 году на Кулаковского, занятие крайне утомительное и безблагодатное. Кажется, что прямо на твоих глазах засасывает человека бумажное болото.

«Вновь найденные архивные документы позволяют в какой-то степени выстроить хронологию жизни и деятельности Кулаковского в 1910 году, — пишет Л. Р. Кулаковская. — Из них видно, что до 23 марта он завершает строительство гражданской больницы, занимается делами подряда по проведению телеграфной линии и оформляет документы Д. Д. Обутова и И. Слепцова для участия в торгах по получению подряда на строительство Чурапчинской больницы. Сам тоже подает заявление на участие в торгах, но не участвует в них».

Еще до этого, 21 января 1910 года, Кулаковский вынужден был взяться за ведение судебных процессов, возникающих с казной по доставке телеграфного груза от Охотска до Юдомо-Крестовской станции по контрактам от 6 и 8 марта и по условию от 8 марта 1909 года, а уже в феврале начались судебные споры по строительству дома сифилитиков и забора для Якутской гражданской больницы.

Д. Д. Обутов и Т. С. Пирошков еще 11 февраля объявили комиссии о желании получить от подрядчика по устройству забора А. Е. Кулаковского окончательный расчет за проделанные работы. Собрав их расписки, А. Е. Кулаковский заявил 25 февраля 1910 года о согласии с расчетом по постройке здания для сифилитиков и устройства забора и попросил выдать ему 101 рубль 5 копеек, но уже буквально через пять месяцев Н. В. Винокуров подал иск на взыскание с Кулаковского 647 рублей 46 копеек. Сумма эта, по версии Винокурова, потребовалась на исправление брака, допущенного при строительстве Кулаковским.

Кулаковский отчаянно пытался выбраться из этой судебной трясины, но все его попытки приводили только к тому, что он увязал еще глубже. И как-то так получалось, что и близкие Кулаковскому люди, пытавшиеся помочь ему, тоже соскальзывали в долговую трясину.

Так случилось с тещей Кулаковского Еленой Семеновной Лысковой, которую оговорили летом 1910 года в растрате 502 пудов хлеба, отпущенного из казны инородцам Ботурусского улуса. Похоже было, что с таким предпринимателем, как ее зять, не помогали Лыскачыа и хваленые колдовские и предска-зательские способности.

Имеется свидетельство, что 11 сентября 1910 года Кулаковский жил в доме тещи Е. С. Лысковой, расположенном на поперечной улочке, соединяющей Преображенскую и Правленскую улицы, во дворе дома Гоголева, но уже в сентябре 1910 года вместе с семьей уезжает за пределы Якутской области, в Бодайбо.

писал поэт в созданном на борту парохода по дороге на Витим стихотворении «Большая огнедышащая лодка».

«Легко разрезая кипящие струи сильной речной воды», гулко шлепая плицами, пароход медленно, но неутомимо поднимался вверх по Лене.

— Мэник тыhыынчатын тыал ыhар… ^[65] — говорила Евдокия Ивановна, глядя вниз на разбуженную воду. — Взятку, Алексей, однако, надо было давать…