Сократ - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Суриков cтр.№ 42

Далеко не всегда и не во всем это удавалось; зачастую дурные влияния брали верх. Тем не менее характерно, что и впоследствии Алкивиад всегда сохранял теплые и даже восторженные чувства к Сократу. В отличие от другого известного сократовского ученика — своего сверстника Крития, будущего знаменитого олигарха, — он отнюдь не порвал с учителем.

При этом следует помнить, что Алкивиада привлекали в учении Сократа прежде всего его элитарные, аристократические и даже антидемократические стороны, в частности, настояние философа на том, что управление государством должно принадлежать не «совершенно невежественным» представителям демоса, а «знающим», «лучшим» людям. Нет надобности говорить, что к этим «лучшим» Алкивиад в первую очередь причислял себя, прекрасно осознавая (и даже, пожалуй, переоценивая) свои многочисленные таланты. Как ни парадоксально, учение Сократа с его проповедью «умеренности» и «самопознания» для Алкивиада оказывалось, наоборот, катализатором властных амбиций. Его огромное властолюбие закономерно влекло за собой подчеркнутую беспринципность, уверенность в том, что для достижения цели подходят любые средства. Подобно «титанам Возрождения» или ницшеанскому «сверхчеловеку». Алкивиад, похоже, искренне считал себя стоящим «по ту сторону добра и зла».

Отношения Сократа и Алкивиада прекрасно укладываются в чрезвычайно характерную для древнегреческой цивилизации модель дружбы-ученичества зрелого мужа и юноши, дружбы, не свободной от эротических оттенков . Здесь приходится сказать о том, о чем обычно стыдливо умалчивают в научно-популярных книгах об античности, но без чего отношения Сократа и Алкивиада останутся во многом непонятными, — о широком распространении гомосексуализма в Элладе. Он был абсолютно повсеместным и повседневным компонентом всего образа бытия. Практически каждый мужчина в молодости, до вступления в брак, имел гомосексуальный опыт, который на последующих этапах его жизни сохранялся, но совмещался с гетеросексуальным.

Гомосексуальные отношения обычно имели формы эротически и романтически окрашенной дружбы между юношей и зрелым мужем. Последний всячески ухаживал за своим возлюбленным, старался вызвать у него ответное чувство, преподносил дорогие подарки и пр. По отношению же к женщине подобный романтизм считался совершенно неуместным: ее просто «брали». И дело здесь не только в том, что возможности такого ухаживания, скажем, за своей будущей женой просто не существовало: девушки жил и затворницами, и жених впервые видел невесту если не на свадьбе, то уж, во всяком случае, не раньше, чем на смотринах. Важнее другое: считалось, что однополая любовь, любовь между мужчинами (имевшая, помимо прочего, еще и образовательно-воспитательный оттенок) в принципе выше и достойнее, чем любовь к противоположному полу.

Однако ошибется тот, кто посчитает, что отношения Сократа и Алкивиада складывались в подобном банально гомосексуальном духе. Все было гораздо сложнее, по-настоящему интригующе. Как же именно? Об этом мы сейчас и узнаем.

* * *

Детали истории, как часто бывает, мы узнаем из сочинений Платона. Алкивиад выступает одним из действующих лиц в ряде его диалогов. Два произведения платоновского корпуса даже носят имя Алкивиада: «Алкивиад I» и «Алкивиад II». Впрочем, существуют сомнения в принадлежности второго из этих диалогов, очень небольшого по объему, перу самого Платона. Возможно, он был написан кем-то из его учеников. Подлинность «Алкивиада I», или «Алкивиада Большего», как правило, специалистами не оспаривается . Впоследствии в Платоновской академии и выросших из нее философских школах к этому диалогу было особое отношение. Он «считался средоточием главных идей платонизма» , причем изложенных в самых общих чертах, в краткой и доступной форме. Поэтому с его чтения и разбора обычно начинали изучение этой философской системы — в качестве, так сказать, приготовительного, пропедевтического курса, после которого начинали уже заниматься деталями, вникая в них по другим диалогам.

«Алкивиад I» начинается с того, что Сократ, ранее лишь молчаливо следовавший за Алкивиадом, впервые подходит к нему и вступает в беседу. Юноша говорит: «…Быть может, тебе невдомек, Сократ, что ты лишь чуточку меня упредил: я ведь еще раньше предполагал подойти к тебе и спросить, что тебе от меня надо и чего ради ты меня не оставляешь в покое, преследуя меня на каждом шагу. Ведь и в самом деле я дивлюсь, какое у тебя ко мне дело, и с величайшей охотой получил бы ответ на этот вопрос» (Платон. Алкивиад I. 104 cd).

В ходе дальнейшего разговора философ знакомит Алкивиада со своими взглядами. Завершается диалог на грустной ноте — Сократ замечает: «…Вижу силу нашего города — как бы он не одолел и тебя, и меня» (Платон. Алкивиад 1.135 е). Здесь как бы пророческий намек на то, что и самому Сократу предстоит погибнуть от руки сограждан-афинян, да и Алкивиад от них немало претерпит.

Впрочем, в целом «Алкивиад I» — не из числа лучших сочинений Платона, особенными литературными достоинствами он не блещет. Совсем другое дело — гениальный «Пир», в котором Алкивиад тоже появляется, — правда, только в финальной части. Эту замечательную сценку просто невозможно не привести.

В доме молодого талантливого драматурга Агафона — вечеринка по поводу его победы в конкурсе трагедий. Пришли его друзья и знакомые, в числе которых — Сократ, его ученик Федр, врач Эриксимох, драматург Аристофан и другие. Собравшиеся, чинно возлежа на ложах (лежать, а не сидеть при приеме пиши — таков был обычай античных греков), не злоупотребляют питием, предпочитая вместо этого заниматься вещами более интеллектуальными — состязаться в произнесении речей о любви. Выступили уже почти все участники, включая Сократа, и тут…

«Вдруг в наружную дверь застучали так громко, словно явилась целая ватага гуляк, и послышались звуки флейты… Вскоре со двора донесся голос Алкивиада, который был сильно пьян и громко кричал, спрашивая, где Агафон, и требуя, чтобы его провели к Агафону. Его провели к ним вместе с флейтисткой, которая поддерживала его под руку, и другими его спутниками, и он, в каком-то пышном венке из плюша и фиалок и с великим множеством лент на голове, остановился в дверях и сказал:

— Здравствуйте, друзья! Примете ли вы в компанию очень пьяного человека, или нам уйти? Но прежде мы увенчаем Агафона, ведь ради этого мы и явились!.. Но скажите сразу, входить мне на таких условиях или лучше не надо? Будете вы пить со мной или нет?» (Платон. Пир. 212 с слл.).

Итак, Алкивиад явился поздравить виновника торжества. Его, конечно, впускают, предоставляют место за столом. Но он, как видим, вполне в своем духе — уж кутить, так кутить. Но при этом, как всегда, галантен в обращении, даже плохо держась на ногах. Впрочем, в любом случае, вторжение явно нетрезвого, возбужденного человека в мирный, спокойный круг пирующих, конечно, смотрится резко контрастно. Тем более что, устроившись, он сразу же берет инициативу в свои руки и заявляет:

«— Э, друзья, да вы, кажется, трезвы. Это не годится, надо пить, такой уж у нас уговор. Пока вы как следует не напьетесь, распорядителем пира буду я. Итак, пусть Агафон велит принести чару побольше, если такая найдется» (Платон. Пир. 213 е). Поведение незваного гостя выглядит несколько бесцеремонно, но ему никто не перечит. Алкивиад — видный и влиятельный в городе человек. Ему еще нет тридцати пяти, но он уже неоднократно занимал высшие государственные должности.