Русский штык на чужой войне - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Балмасов cтр.№ 188

Как вспоминал Александр Дмитриев-Экштейн ^[1026], участник похода Юденича на Петроград во время гражданской войны в России, «в этот день мы, около шести десятков русских офицеров, пришли к начальнику Генерального штаба парагвайской армии генералу Рохасу с требованием: «Зачислите нас в армию, мы хотим защищать нашу Родину!»

Парагвайский генерал в ответ улыбнулся и сказал, что он и не ожидал от русских офицеров, известных своим мужеством и доблестью, иного. «Генерал Беляев, – добавил Рохас, – уже выполняет наши задания».

Стоит заметить, что почти никто из русских военных не стремился укрыться в тылу – большинство рвались на передовую. Вероятно, кто-то другой на месте того же Срывалина обрадовался бы своему назначению в Генеральный штаб, где, как известно, не только «пули не свистят, но и мухи не кусают» и нет фронтовых лишений. Однако он не выдержал рутинной работы и попросился на передовую.

А. Дмитриев-Экштейн свидетельствовал: «Мы не сидели в штабах, а участвовали в конных и пеших атаках, проводили разведывательные операции. И здорово же мы воевали на той войне! Мужества нам было не занимать. Не боялись ни пуль, ни гранат и умирали достойно, даже красиво».

Стоит заметить, что большинство парагвайцев были приятно удивлены таким поведением «гринго», в которые они сначала ошибочно записали и наших соотечественников. В совокупности своей они не ожидали от русских такого «массового выражения патриотизма» и в связи с этим резко изменили к ним отношение по сравнению с остальными иностранцами ^[1027].

Интересно отметить, что на стороне парагвайцев в Чакской войне воевали не только бывшие белые, но и красные офицеры. Так, Парчевский свидетельствует, что он встретил в Парагвае одного из них. Оказалось, что в советской России этого офицера обвинили в контрреволюции и сослали на Соловки, откуда он, после долгих мытарств на чужбине, попал в Парагвай ^[1028].

Однако на новой Родине он остался в изоляции: с одной стороны, его русские собратья отказались принять «красного» сородича в свою белогвардейскую семью. С другой – он сам выбрал для проживания такой «медвежий угол», в котором наших соотечественников кроме него больше не было.

Те из русских, кто по возрасту или по другим причинам не могли вступить в армию, помогали Парагваю всем, чем могли. Например, неоднократно устраивали благотворительные концерты в пользу раненых. Парагвайцы встречали их переполненными залами – настолько был огромен интерес к русским союзникам ^[1029].

Особенности русской службы в Парагвае

При поступлении наших офицеров на парагвайскую службу не обошлось и без курьезов. В частности, речь шла о сложностях в общении с простым населением, из которого набирали солдат. Даже те из русских парагвайцев, кто знал испанский язык, неожиданно столкнулись с тем, что солдаты их не понимают, поскольку характерной особенностью парагвайской армии было ее «двуязычие». Офицеры говорили на испанском, а солдаты – на наречии индейцев гуарани ^[1030].

В лучшем случае большинству наших соотечественников с грехом пополам удавалось освоить только первый. И это стало одним из главных препятствий в налаживании нормальных отношений русских с парагвайскими военными.

Преподнесла свой сюрприз и кавалерия. Поначалу русские добровольцы изумлялись численности ее конского состава, изложенной в документах. Впрочем, разгадка такого «обилия» конского состава пришла довольно быстро: оказалось, что парагвайцы считают свою кавалерию не по головам, а по копытам, завышая, ее численность, таким образом, в четыре раза ^[1031].

Что касается особенностей ведения боевых действий, то, по данным русских офицеров, «кавалерия ни разу не действовала на поле сражения в конном строю. Война велась обходами по лесам, для чего приходилось прорубать многоверстные просеки и обходящим колоннам приходилось далеко отрываться от своих баз, и вот тогда-то во весь рост и выявлялись те трудности, которые только при выносливости парагвайца и удавалось успешно преодолевать.

Например, был период, что воду приходилось подвозить за 140 километров, да еще по каким дорогам, а вернее, и без дорог. Из-за этого иногда приходилось воевать без нее по нескольку дней, и это при 40-градусной жаре в тени.

Спасались сосанием «кактуса» и особого корня «каракути». Опытные люди говорили, что выходить из положения при помощи такого способа сравнительно безболезненно удавалось лишь до четырех дней, а затем это заметно ухудшало состояние здоровья и понижало боеспособность.

Не сразу приняли наши вояки и непривычные для них шорты. Впрочем, судя по их военным фотографиям, эта экипировка у русских офицеров все же прижилась, что было неудивительно, учитывая местную жару.

Стоит сказать, что русские добровольцы во время этой войны вообще сравнительно быстро освоились в прежде непривычной для них среде. Дело в том, что походная жизнь в дебрях Чако была лишена даже тех немногих удобств, которыми они пользовались в мирное время. Тем не менее наши соотечественники умудрялись их восполнить, используя ту или иную особенность местной природы.

Например, казалось бы, что можно было поделать, когда весь Чако погружался в беспросветную ночную мглу, а вся жизнь замирала? Другой бы отправился спать или предался воспоминаниям, однако русские нашли выход. Они «изобрели» свой фонарь: набирали в банку жуков-светлячков, и таким образом некоторое время находились при довольно ярком свете, позволявшем, несмотря на ночную темноту, читать и писать.

Этой находчивостью они удивили даже парагвайцев, прозвавших это изобретение «русским фонарем». И это лишь один из примеров того, как приспосабливались к новой для себя природе наши соотечественники на чужбине.

Впрочем, русские добровольцы и сами удивлялись особенностям местной службы. Например, их поразило, что из-за жаркого климата парагвайцы не носили обуви: «даже в Чако, с его разными колючками и кактусами, парагвайские солдаты упорно ходили босиком», а выданные им казенные ботинки носили в ранцах и старались их потерять. Даже полиция Асунсьона и караул на постах у президентского дворца несли службу босыми, а их ботинки или сапоги при этом рядом стояли. В то же время босоногие полицейские арестовывали любого, кто появлялся на улице в рубашке без пиджака, так как это считалось неприличным ^[1032]. Между тем такое положение было удобно и для самих солдат, и для интендантов: проблема обеспечения хотя бы частично была решена самим климатом.