Под Андреевским и Красным флагом. Русский флот в Первой мировой войне, Февральской и Октябрьской революциях. 1914–1918 гг. | Кирилл Назаренко, Дмитрий Пучков | страница 29 | LoveRead.ec

Важным событием, укрепившим положение моряков как опоры новой власти, стал Первый всероссийский флотский съезд. На этом съезде перед моряками выступил Ленин. Он обрисовал текущую политику СНК и ближайшие перспективы, выделив основные направления военной деятельности советского правительства – Финляндию и Украину. В своей речи он говорил о стоящей перед страной задаче строительства социалистического государства, необходимости твердой власти, обучения управлению. «В этом отношении во флоте мы видим блестящий образец творческих возможностей трудящихся масс, в этом отношении флот показал себя как передовой отряд». Его речь была опубликована через три дня в «Известиях ЦИК» в протокольной записи.

На этом же съезде ряд деятелей нового руководства флотом получили очередные чины. На съезде Дыбенко предложил произвести управляющего Морским министерством Иванова в контр-адмиралы. «Затем поступает предложение произвести в следующий чин тов. Раскольникова и тов. Вахрамеева. Собрание, под бурные аплодисменты, принимает предложение о производстве в следующие чины указанных лиц, которым устраиваются горячие овации. Поочередно тт. Иванов, Раскольников и Вахрамеев, растроганные той встречей, которую им устроил съезд, выступают и благодарят за производство, подчеркивая, что хотя отныне во флоте упраздняются всякие чины и ордена, но чинами, которыми их наградила демократия в лице съезда, они будут всю жизнь гордиться». Сам же Дыбенко поступил значительно хитрее. «По поводу внесенного одним из участников съезда предложения о производстве [в офицерский чин] тов. Дыбенко последний заявил: “Самый высокий чин, которым может обладать человек, это чин борца за свободу и раскрепощение угнетенных классов. Во имя этих идеалов я борюсь и буду бороться, и это сознание – самая ценная для меня награда”. (Шумные аплодисменты, переходящие в овацию.)». Таким образом, Дыбенко поставил себя вне традиционной иерархии чинов, сохранив за собой возможность сразу стать во главе флота как «простой матрос». Если бы он принял, скажем, чин мичмана, он поставил бы себя в несколько неловкое положение, признав таким образом действенность системы чинов и военной иерархии, а отказавшись от производства в офицеры, Дыбенко еще и подыграл стихийно-демократическим настроениям матросов.

Было создано несколько новых органов, в частности Верховная морская коллегия, Законодательный совет морского ведомства и другие. Причем если внимательно читать положение о Законодательном совете, можно сделать вывод, что никакой закон не мог быть применен на флоте без санкции этого органа, а сам он являлся частью Всероссийского съезда Советов. Ленин был вынужден в мягкой форме указать морякам на ненормальность существования подобного органа. Совнарком и его председатель не решились просто отменить нелепый пункт положения о Законодательном совете, потому что моряки представляли собой важнейшую вооруженную силу.

В Верховную морскую коллегию уже не вошли «старые» офицеры – Дыбенко создал все условия для того, чтобы сосредоточить всю полноту власти на флоте в собственных руках. В это время проявились две тенденции. С одной стороны, большая часть моряков была проникнута стихийно-демократическими настроениями, стремилась взять власть под контроль, осознавала себя как главную военную опору революции. С другой стороны, военно-политическое положение страны было крайне сложным. Еще не закончилась война с Германией и ее союзниками, а уже назревал конфликт со вчерашними союзниками России – Англией, Францией, США и Японией. Это требовало быстроты и четкости при принятии решений, а также строительства новых управленческих структур на принципах единоначалия и субординации. С конца ноября 1917 г. Дыбенко постепенно становился единовластным «морским министром», что вызывало возмущение у части рядовых моряков.

Пик политического влияния моряков пришелся, на наш взгляд, на момент разгона Учредительного собрания. Заметим, что на выборах в Учредительное собрание по Балтийскому флотскому округу от списка партии большевиков баллотировались Ленин и Дыбенко, получившие 60 тыс. голосов.

Созыв Учредительного собрания, как известно, был лозунгом революционеров еще со времен декабристов, он стал «лозунгом по умолчанию». Никто из революционеров – ни декабристы, ни народники, ни социал-демократы, ни эсеры – не представлял себе организации страны после революции без Учредительного собрания. Но жизнь, как всегда, преподнесла сюрприз и оказалась сложнее любых теоретических расчетов. В конкретной ситуации 1917 г. выяснилось, что в Учредительном собрании нет необходимости, потому что Советы уже сформировались как новый орган власти, уже приняты основополагающие декреты о земле, о мире, о власти, о рабочем контроле, уже издана «Декларация прав трудящегося эксплуатируемого народа» и «Декларация прав народов России». Основа конституционного порядка нового политического режима оказалась заложена без Учредительного собрания. Россия была провозглашена республикой еще Директорией 1 (14) сентября 1917 г. – тоже без всякого Учредительного собрания.

Подготовка к созыву Учредительного собрания после Октябрьской революции проводилась скорее по инерции. Это был первый случай в истории России, когда происходило голосование привычными нам бумажными бюллетенями и по партийным спискам. Датой созыва собрания в момент выборов назначили 28 ноября (11 декабря) 1917 г., однако депутаты не успевали в Петроград к этому сроку. Поэтому было принято решение, что собрание будет открыто тогда, когда две трети избранных депутатов соберутся в столице. Этот день пришелся на 5 (18) января 1918 г.

В ночь с 3 (16) на 4 (17) января 1918 г. Дыбенко отправил в Центробалт телеграмму, «в которой он просит прислать в Петроград отряд в 1000 человек товарищей матросов, так как буржуазия готовится разогнать съезд Советов и все демократические организации». Решение об отправке отряда «в количестве, какое возможно будет собрать, не нарушая внутренней жизни на кораблях и в частях», было принято на заседании Центробалта утром 4 (17) января. Днем в тот же день на следующем заседании Центробалта Ховрин прямо заявил, что отряд нужен «к открытию Учредительного собрания, потому что в настоящее время настроение там очень возбужденное. Кроме того, мною открыты заговоры против советской власти, и чтобы предотвратить катастрофу, нам необходим отряд в 1000 человек». И Центробалт послал отряд именно в 1000 человек. Согласно сводке, в городе на охране было задействовано порядка 2545 моряков. Дыбенко в своих воспоминаниях увеличил численность моряков до 5 тыс.

Картину разгона Учредительного собрания современники рисуют по-разному. Интересно, что Троцкий считал главной вооруженной силой этой операции некий «латышский стрелковый полк», «наиболее рабочий по составу», якобы доставленный в Петроград по специальному распоряжению Ленина. В действительности главной силой были матросы.

По словам Раскольникова, Ленин «предложил не разгонять [Учредительного] собрания, дать ему возможность сегодня ночью выболтаться до конца и свободно разойтись по домам, но зато завтра утром никого не пускать в Таврический дворец». Затем Раскольников повествует о том, как «рослый, широкоплечий Дыбенко […] давясь от хохота» рассказал ему о действиях Железнякова по разгону собрания.

Этот рассказ вполне подтверждает сам Дыбенко: «Я отдал приказ разогнать Учредительное собрание, после того как из Таврического уйдут народные комиссары. Об этом приказе узнал товарищ Ленин. Он обратился ко мне и потребовал его отмены. “А вы дадите подписку, Владимир Ильич, что завтра не падет ни одна матросская голова на улицах Петрограда?” Товарищ Ленин прибегает к содействию [Александры Михайловны] Коллонтай, чтобы заставить меня отменить приказ. Вызываю Железняка. Ленин предлагает ему приказа не выполнять и накладывает на мой письменный приказ свою резолюцию: “Т. Железняку. Учредительное собрание не разгонять до окончания сегодняшнего заседания”. На словах он добавляет: “Завтра с утра в Таврический никого не пропускать”. Железняк, обращаясь к Владимиру Ильичу, просит надпись “Железняку” заменить “приказанием Дыбенко”. Владимир Ильич полушутливо отмахивается и тут же уезжает в автомобиле. Для охраны с Владимиром Ильичом едут два матроса. За товарищем Лениным покидают Таврический и остальные народные комиссары. При выходе встречаю Железняка. Железняк: “Что мне будет, если я не выполню приказание товарища Ленина?” “Учредилку разго́ните, а завтра разберемся”. Железняк только этого и ждал. Без шума, спокойно и просто он подошел к председателю учредилки Чернову, положил ему руку на плечо и заявил, что ввиду того, что караул устал, он предлагает собранию разойтись по домам. […] Так закончил свое существование долгожданный всероссийский парламент. Фактически он был разогнан не в день своего открытия, а 25 октября. Отряд моряков под командованием товарища Железняка только привел в исполнение приказ Октябрьской революции».