Собибор / Послесловие - читать онлайн книгу. Автор: Лев Симкин cтр.№ 61

Полученную когда-то от Люки рубашку Печерский хранил всю свою жизнь как зеницу ока. От его дочери Элеоноры я узнал, что он отдал рубашку в Ростовский краеведческий музей, там она долго занимала место в экспозиции рядом с макетом Собибора. Однажды Печерский узнал от кого-то, что в музее больше нет ни макета Собибора, ни рубашки Люки – сменилась экспозиция. Он немедленно бросился туда, но макет ему не отдали, видно, разобрали и выбросили, а рубашку удалось буквально выцарапать. Историк Сергей Шпагин, навестивший вдову Печерского в 2001 году, спрашивал, где она, та ответила, что отдала кому-то, а кому, не помнит.

Теперь рубашка у Элеоноры. После смерти Печерского ее не раз демонстрировали на мероприятиях, посвященных Собибору. Выглядит как новая, говорят, ее подновили в Израиле.

Лазарь Любарский, друг Александра Печерского, шесть лет назад рассказал мне о том, как в 1968 году из Москвы в Ростов приехал известный художник Меер Аксельрод. Впрочем, настоящая известность пришла к нему после смерти (1970), его графика еще долго теснилась в папках, пока не оказалась востребована и Третьяковской галереей, и Русским музеем, и Музеем Израиля в Иерусалиме. В 1960-е годы художник создавал серию акварельных работ “Гетто”, и, естественно, его не могла не заинтересовать встреча с героем еврейского Сопротивления. Лазарь познакомил Аксельрода с Печерским, художник предложил ему позировать, но вскоре отказался от замысла, объяснив это тем, что не смог, как ни старался, увидеть в нем ровным счетом ничего героического. Каково же было мое удивление, когда 50 лет спустя портрет Печерского появился в новых книгах о Собиборе. Оказалось, Любарский не знал, что портрет все же был написан, и художник считал его одной из лучших своих работ. Это я узнал, позвонив внуку Аксельрода Михаилу, тоже замечательному художнику (я видел его витражи в Маале Адумиме). Действительно, его дед говорил, что не нашел во внешности героя героических черт. Так бывает.

Так вот, Михаил Аксельрод рассказал мне, что Печерский позировал в рубашке, в которой бежал из Собибора. Голубоватый оттенок рубашки на портрете, по его словам, объясняется манерой художника, но фасон ее, похоже, немного отличается от того, что я видел воочию.

Печерского за Собибор ничем не наградили. Этому обстоятельству всегда удивлялись иностранцы и часто спрашивали, не является ли тому причиной то, что он еврей. Печерский в ответ говорил, что не считает себя героем, поскольку только исполнял свой долг, то есть на вопрос не отвечал.

Другие награды у него были. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 30 мая 1951 года он был награжден медалью “За боевые заслуги”. К 40-летию Победы весной 1985 года Печерский получил орден Великой Отечественной войны I степени. К юбилейной дате наградили всех ветеранов.

Лазарь Любарский еще в 1968 году написал письмо председателю Президиума Верховного Совета СССР Николаю Подгорному с предложением удостоить Печерского звания Героя Советского Союза. На одном из допросов в 1972 году по его делу следователь неожиданно достал из сейфа копию этого письма со словами: “Вы что, сами не понимаете, что это абсолютно невозможно?”

После того как в 1979 году в Нидерландах вышла книга Е. Когена “Девятнадцать поездов в Собибор”, голландцы через АПН разыскали Печерского, а работавший там Владимир Молчанов опубликовал в 1980 году в журнале “Нидерланды – СССР” статью “Двадцать два дня и вся жизнь”. Со слов Лева, эта история так впечатлила Молчанова, что тот обещал, используя связи (будучи сыном известного композитора, он принадлежал к истеблишменту, хотя еще не стал такой знаменитостью, как в перестройку), походатайствовать о награде – да, видно, не вышло. Сам Молчанов в разговоре со мной в 2013 году сказал, что не мог ничего обещать, просто друзьям Печерского, вероятно, хотелось в это верить.

В письме от 12 декабря 1987 года Блатт сообщает Печерскому: “Я написал о тебе Горбачеву – надеюсь, ты получишь от него заслуженное признание”. Но Горбачеву было не до Печерского.

2 сентября 1988 года Семен Красильщик и Михаил Лев обратились с письмом к председателю Советского комитета ветеранов войны, Герою Советского Союза, генерал-полковнику А.С. Желтову: “14 октября 1988 года исполняется 45 лет со дня успешного восстания в лагере смерти Собибор, находившемся под г. Хелмом в оккупированной фашистами Польше. Руководил им советский офицер Александр Печерский, проживающий ныне в г. Ростове-на-Дону. Мы убеждены, что 45-я годовщина восстания в Собиборе, в котором самую активную роль сыграли советские военнопленные (кроме А.А. Печерского в СССР проживают еще 5 участников этого события), должна быть отмечена в нашей стране. В мероприятия могут войти проведение торжественного заседания в Москве или Ростове-на-Дону, поездка, по согласованию с польской стороной, группы советских ветеранов в Собибор, награждение организатора и руководителя восстания А.А. Печерского. Надеемся получить от Вас положительный ответ”. Ответ “тов. Желтова” был отрицательным.

Желтов известен тем, что был одним из самых активных участников антижуковской кампании 1957 года. Готовя увольнение маршала Жукова с поста министра обороны, Хрущев провел заседание Президиума ЦК КПСС с докладом Желтова (в ту пору – начальника Главпура), в котором тот пожаловался на пренебрежительное отношение к политработникам в Вооруженных силах, и все это из-за Жукова. И сразу всенародно почитаемого полководца отправили в отставку.

Никакими льготами Печерский, естественно, не пользовался. “Питаемся мы неплохо, даже хорошо. Вдвоем мы получаем в месяц 4 кг мяса и 4 кг вареной колбасы. После прихода нового секретаря обкома КПСС стало гораздо лучше”. Этот отрывок из письма Ольги Ивановны относится к середине 1980-х годов.

В 1984 году ушел на пенсию первый секретарь обкома КПСС Иван Бондаренко, который, со слов Лева, исключительно плохо относился к Печерскому. Когда я задал вопрос Элеоноре об отношении к отцу партийного начальства, она не смогла вспомнить ничего конкретного, заметив лишь: “Евреев вообще мало кто любил”.

В 2011 году на центральной аллее парка имени Октябрьской революции советскому партийному и государственному деятелю, Герою Социалистического Труда Ивану Бондаренко открыли памятник. Примерно тогда же во дворе дома на улице Социалистической, 121 открыли скромную мемориальную доску в память об Александре Печерском.

Александр Печерский умер 18 января 1990 года. Похороны были скромными, рассказывал Аркадий Вайспапир. Во всяком случае, без воинских почестей. “Его знает весь мир, – говорил, выступая на похоронах, один из его знакомых, историк Лев Дямант, – а в ростовском совете ветеранов войны на просьбу оказать содействие в похоронах удивленно спросили: “А кто такой Печерский?”

Незадолго до смерти Печерского из Израился приехал Моше Бахир – как только узнал, что тот очень болен. “Я, гражданин Израиля Моше Бахир, стоя у его изголовья, видел, как уходит из жизни мой командир, закрыл ему глаза, – говорил он на его похоронах. – Александр Печерский – мой брат, мой командир, мой генерал! Для меня ты был и остаешься самым выдающимся генералом в мире”. По словам его дочери Сары Бахир, еще в Израиле он, понимая, что, скорее всего, это последние дни Печерского, начал обдумывать речь, которую скажет на прощании с ним. Звучит немного странно, если не учитывать, что пережили эти люди, готовые в любой момент к смерти и презревшие ее.