Собибор / Послесловие - читать онлайн книгу. Автор: Лев Симкин cтр.№ 56

Приведенные показания бывшего вахмана вполне типичны: обычно они, по их словам, все стояли в оцеплении или на дальней вышке и сами никого не убивали. Такие же показания давал самый молодой из вахманов – Степан Копытик, родившийся в 1927 году, в 15 лет он соврал о своем возрасте и был зачислен в школу СС в Травниках. В 16 лет он уже в составе 100 вахманов прибыл во Львов на службу в Яновский лагерь. Он тоже категорически отрицал личное участие в расстреле узников, так как якобы стоял в оцеплении. Немного позже он участвовал в подавлении восстания в Собиборе.

Свидетелей из числа выживших узников на краснодарском процессе было немного, большинство свидетелей – их охранники, из тех, кто свое давно отсидел. Обвиняемых прежде всего старались выбрать из тех, кому до поры удавалось избежать внимания “органов”. Но таких было немного, приходилось добирать из отсидевших. Как уже известно читателю, их могли привлечь и по второму разу. Вероятно, право стать свидетелем, а не подсудимым, надо было еще заслужить.

“Суд допросил свидетелей Ивана Волошина, Петра Бровцева, Михаила Коржакова, Николая Леонтьева, вахманов немецких концлагерей, – продолжаю цитировать очерк. – Поняв в свое время, в какой бездне предательства они оказались, и желая хоть частично искупить свою вину, они бежали из лагеря Белжец, захватив с собой винтовки, автоматы, гранаты и два пулемета. Бывшие вахманы влились в партизанские отряды, и оружие, выданное им фашистами, повернули против гитлеровцев”.

3 марта 1943 года из лагеря Белжец убежали 12 вахманов. После случившегося все подразделение вахманов оттуда удалили, заменив на других. Тем не менее 5 мая из того же подразделения сбежали еще 5 человек. По данным Сергея Кудряшова, за время войны из “травников” дезертировало 469 человек – около 9 % личного состава. Среди них были и те, кто не желал заниматься “грязной работой”, и те, кто боялся наказания за воровство и пьянство, и те, у кого, по их собственному признанию, всегда было на уме одно – сбежать от немцев.

Петр Бровцев из Хелма попал в Травники, потом в Люблин – охранять еврейское гетто и, наконец, в Белжец. По его словам, оттуда “еще в 1942 году вахманы пытались совершить побег, и руководил этим делом военнопленный майор Тимошенко, кто-то из вахманов сбежал, а ему не удалось, его арестовали, пытали и резали на куски. После этого мысль о побеге не оставили. В феврале 1943-го я вошел в группу, замыслившую побег”. В марте он снял замок с пулемета на лагерной вышке, вытащил оттуда ленты и вместе с 11 товарищами сбежал в лес. Четверо суток бродили они по лесу, нашли партизан и вступили в отряд. Имел в партизанах четыре ранения, награжден орденом Красной Звезды. 20 декабря 1947 года военный трибунал Ленинградского военного округа осудил его к 15 годам лишения свободы и 5 – поражения в правах. Освобожден по амнистии в 1955 году. На краснодарском процессе изобличал подсудимых в том, что они заталкивали людей в газовые камеры и расстреливали больных в лазарете, особенно одного из главных обвиняемых, Василия Поденка, 1919 года рождения.

Тот никуда бежать не собирался. “Я прощупывал настроение Поденка о возможном побеге к партизанам. На мой вопрос он сказал: что ты, я никогда отсюда не уйду, и что-то добавил о советской власти, какое-то недовольство”, – из допроса Бровцева на предварительном следствии 25 августа 1964 года. Сам Поденок показывал следующее: “Спасая свою шкуру, я стал предателем, орудием в руках гитлеровцев, но прошу учесть, что у меня не было иного выхода. Комендант лагеря Вирт убивал не только заключенных, но и неисполнительных вахманов. Тех и других он насмерть забивал плетью или расстреливал. После побега из Белжеца группы вахманов весной 1943 года немцы загнали вахманов в столовую, нас оцепили с пулеметами, затем погрузили в автомашины и вывезли в Травники, а оттуда в Аушвиц”. Об Освенциме Поденок рассказывал с явным облегчением: “Это был концлагерь, но он не был похож на лагерь смерти. Если в Белжеце прибывших в лагерь людей тут же убивали и фактически узников, кроме двух небольших рабочих команд, в лагере не содержали, то в Освенциме содержалось в заключении несколько десятков тысяч заключенных разных национальностей, и нас, вахманов, использовали только для конвойной службы”.

Комендант лагеря Белжец Кристиан Вирт – фигура, известная еще с тех времен, когда он осуществлял техническую поддержку оборудования в центрах эвтаназии, затем наблюдал за “экспериментальным” использованием газовых камер в Собиборе в апреле 1942 года, а после был назначен главным инспектором всех трех лагерей уничтожения, входивших в “Операцию Рейнхард”.

Поденок наконец решился на побег в апреле 1945-го, договорился с Михаилом Стародубом, но при попытке запастись пистолетами их поймали. Стародуба расстреляли, а его почему-то пощадили, видно, ценный был кадр. Потом успешно прошел фильтрацию и был призван в Советскую армию. После армии работал учителем.

Узнав о Поденке, Печерский откликнулся гневной филиппикой: “Среди шестерки мерзавцев был предатель Поденок, который сумел скрыться от справедливого возмездия, работал все эти годы учителем, которому, к великому ужасу, именно ему доверили в школе воспитывать детей. Какими глазами мог Поденок смотреть детям в глаза, с какими словами к ним обращался, если в течение четырех лет повторял только одно слово, обращаясь к детям: “шнель”, загоняя их в газовые камеры?”

Увы, не одному Поденку удалось, скрыв службу в СС, устроиться на работу в школу. Вахман Василий Гайдак, служивший год в Собиборе, работал до дня своего ареста в июне 1950 года завучем школы в Полесье.

Интересно, что Бровцев ответил на вопрос следователя, почему на допросе в 1951 году он показал, что Поденок только охранял Белжец, а участия в уничтожении людей не принимал. Ответ: “Это было, когда я отбывал наказание в лагере в Воркуте. Всякий вызов на допрос вызывал подозрение у заключенных. Поденок мог прибыть для отбытия наказания в наш лагерь, и я боялся мести с его стороны и других заключенных”.

Свидетель Иван Козловский (этот успел послужить и в Собиборе) давал о Поденке такие показания: “Некоторые рядовые старались выслужиться перед фашистами, на расстрелы ходили по собственному желанию и являлись активными участниками водворения людей в газовые камеры. К числу активных относился Поденок. Его почему-то уважал цугвахман Шмидт и брал с собой на операции. Может, оттого, что был грамотнее других и мог объясниться по-немецки”.

Шульц: “В лагере смерти Собибор вахманам выдавались немцами спиртные напитки, но сейчас не помню, в какой именно момент выдавалась водка: или же перед прибытием вагонов с людьми, или же после. Я считаю, что немцы выдавали водку вахманам для того, чтобы вахманы, будучи пьяными, меньше отдавали себе отчет в том, что делали. Должен сказать, что все вахманы, кроме того, доставали водку сами и почти всегда были в нетрезвом состоянии. Деньги и ценности вахманы воровали и пропивали. Эти деньги и ценности оставались после уничтожения людей и вывозились немцами, часть из них доставалась и вахманам. За присвоение ценностей жертв немцы вахманов наказывали, однако это вахманов не удерживало”.

“Немцы поощряли нашу пьянку, водку продавали в буфете”, – это свидетель Василий Литвиненко, в протоколе значится как колхозник из Черкасской области, тоже из беглецов. Впрочем, далее сам себе противоречит, рассказывая, как его за систематическую пьянку сажали на гауптвахту. Потом продолжает: “Перед расстрелом нас немцы напоили водкой. Я, как и другие вахманы, был в пьяном состоянии и машинально, как в заведенном состоянии, расправлялись с евреями”.