Собибор / Послесловие - читать онлайн книгу. Автор: Лев Симкин cтр.№ 46

По другой версии, кто-то сообщил в полицию, что коммунисты собираются провести митинг в горах к северу от Рио. Полиция устремилась в отель и нашла там 60 мужчин, поющих “Хорст Вессель” и другие нацистские песни. Они объяснили, что отмечали день рождения Гитлера, и их оставили в покое, но оказавшиеся там два репортера из Рио тайно сфотографировали всех немцев и опубликовали это фото.

Так или иначе, фотографии нацистов были опубликованы в одной из бразильских газет. Их внимательно изучил Симон Визенталь – увы, Вагнера на них не было. Но Визенталь пошел на хитрость и сообщил в газету, что Вагнер есть на одном из фото. Вскоре после этого немец, изображенный на фотографии, был убит. Возможно, это сделали нацисты – чтобы не выдал своих.

Тогда Вагнер сам явился в полицию с повинной, испугавшись то ли нацистов, то ли израильских агентов, – его могли выкрасть, как выкрали Эйхмана. Он признал свою службу в СС, подтвердил, что был в Собиборе, но только в качестве строителя бараков. История, естественно, получила резонанс, арестованного показали по местному телевидению, где его увидел и сразу узнал живший в Бразилии Шломо Шмайзнер. В 1947 году он собирался в Израиль, но вначале решил навестить родственников в Бразилии, там и остался. Открыл в Рио ювелирное дело, потом возглавил фабрику по переработке сырья и, наконец, уехал на Амазонку, купил участок джунглей и превратил его в ранчо. В том краю далеком он оказался первым белым, которого увидели индейцы.

Как только Шломо увидел Вагнера на телеэкране, он немедленно вылетел в Сан-Паулу, чтобы его официально опознать, и нашел его сидящим в КПЗ вместе с несколькими другими заключенными. “Хелло, Густи!” – “Кто это сказал?” – “Это я, маленький еврейский ювелир из Собибора!” Нимало не смутившись, Вагнер заметил, что тот должен быть ему благодарен за то, что остался в живых.

“Хаим был садовником, ухаживал за клумбами, – по-русски рассказывает Шмайзнер в документальном фильме “Восстание в Собиборе”. – Вагнер давал ему мешки с пеплом из крематория в третьем лагере для удобрений. Однажды, зайдя мимоходом, взял морковь и сказал: “Я съел двадцать евреев”.

Требования о его экстрадиции, заявленные Израилем и Польшей, Верховный суд Бразилии отклонил по причине отсутствия у них необходимой юрисдикции. 3 октября 1980 года Вагнер покончил с собой, всадив себе нож в грудь, его в тот же день спешно похоронили на кладбище в Атабайя рядом с Сан-Паулу.

“С момента публикации фото его преследовала мания самоубийства, – сказано в заметке “Смерть палача из Собибора”, опубликованной в газете “Фольксштимме” от 25 октября 1980 года. – После нескольких неудачных попыток он лечился в психбольнице, а 3 октября покончил с собой”. Печерский послал газетную вырезку Томину: “Дорогой Валентин Романович! Посылаю перевод сообщения о самоубийстве Вагнера! Черт с ним!” А вот его пометка на переводе сообщения израильской газеты “Маадив” от 5 октября 1980 года о том, что “человек, причастный к убийству четверти миллионов евреев, воткнул нож в сердце в собственном доме на ферме в Атабайя”: “Мне кажется, что Вагнера убили, а не покончил он с собой”.

Мысль о мести Вагнеру приходила в голову не ему одному. Когда Блатт узнал, что в выдаче Вагнера отказано, он позвонил Шмайзнеру и спросил, сможет ли он купить в Бразилии ружье. И услышал в ответ: “Не беспокойся, о нем позаботятся”. “Шломо дал мне понять, что его смерть не была случайной”, – пишет Ричард Рашке, который вдвоем с Томасом Блаттом посетил Шломо в бразильском городе Гояния. Более он на эту тему не распространялся.

“У Шломо были прекрасные пластинки, – продолжает Рашке. – Он поставил бразильскую самбу и прошелся в танце по комнате с воображаемой красоткой. Потом поставил кассету с еврейской религиозной музыкой. Шломо закрыл глаза, как будто стоял у Стены плача в Святом городе, раскачиваясь взад и вперед, подобно людям в заунывном плаче, вопрошающим своего Бога о причинах всех своих страданий, ничего не понимая, но никогда не теряя веры в Него. “Они пели”, – тихо сказал Шломо. И не стал пояснять, кто “они”. Длинная череда женщин, детей и мужчин, которые никогда больше нас не покинут”.

В документальном фильме “Восстание в Собиборе” Шломо включает магнитофон с песнями Марка Бернеса. На экране мы видим его в собственной фазенде, на кухне хлопочет негритянка, которая делит с ним постель. “Она готовит мне еврейские блюда, которые мама делала в Польше”. После Собибора он, по его признанию, не может любить, просто спит с женщиной: “она для него предмет”; не может смеяться, а тем более плакать: “я никогда никого не видел плачущим в Собиборе”.

Блатт тоже любил пооткровенничать о своих любовных похождениях – всегда с блондинками. “Послевоенная еврейская любовь должна была быть блондинкой, – пишет Ханна Кралль. – Только светловолосая арийка олицетворяла лучший, безопасный мир”.

В письме Аркадию Вайспапиру от 5 мая 1980 года Блатт писал: “Жил в Польше до 1957 года, потом уехал в Израиль, женился на американской туристке и выехал в Америку в 1959 году. Вначале тяжело работал, но в конце концов основал несколько магазинов электроаппаратуры”. Поселился в Калифорнии, в письме из Санта-Барбары Печерскому хвастался: “Деньги – прямо под ногами”, потом для вида сам себе возражал: “Несмотря на то что думают некоторые, здесь деньги на дороге не валяются. Приехал без гроша в кармане, начал работать санитаром в больнице, теперь дипломированный косметолог и имею свое большое заведение. Купил пятикомнатный домик с бассейном и садом. Выглядит так, будто я стал настоящим капиталистом. Потом все продал, взял развод и стал писать книги о Собиборе”. Видно, так и не стал “настоящим капиталистом”, разве что в том смысле, в каком Печерский был “настоящим коммунистом”. Обоим мешал пепел Собибора, стучавший в сердце каждого.

В конце жизни Шмайзнер уехал в джунгли писать книгу о Собиборе. Когда закончил, умер от разрыва сердца.

Пора рассказать подробнее о киевском процессе, в одном из томов которого в списке свидетелей я наткнулся на фамилию “Печерский”. Поначалу никак не мог поверить, что свидетельские показания героя Собибора историкам неизвестны. Тем не менее это оказалось именно так, хотя сведения об участии Александра Печерского в судебном процессе над лагерными охранниками можно было обнаружить буквально во всех трудах, где он упомянут. Правда, в каждом из них допущены как минимум две неточности. Во-первых, процесс датирован 1963 годом, хотя дело по обвинению 11 охранников Собибора – Эммануила Шульца (он же Вертоградов), Филиппа Левчишина, Сергея Василенко, Самуила Прища, Ивана Терехова, Ивана Куринного (он же Куренной), Якова Карплюка, Алексея Говорова, Федора Рябеки, Михаила Горбачева, Евдокима Парфинюка – рассматривалось в марте 1962 года. Ошибка объясняется тем, что единственное упоминание в печати об этом судебном процессе было лишь в 1963 году в газете “Красная звезда” (“Страшная тень Собибура”, “Красная звезда”, 13 апреля 1963 года). Во-вторых, едва ли не везде указывается на то, что Печерский участвовал в этом судебном разбирательстве в качестве основного свидетеля обвинения, хотя то, что это не так, следует из первых же его слов, сказанных в судебном заседании.