Homo Negans: Человек отрицающий  - читать онлайн книгу. Автор: Евгения Козловская cтр.№ 41

Ив уговорила её надеть свою запасную пару джинсов, футболку и свитер, а вот проблему обуви так легко решить не удалось, ограничившись носками потеплее опять же из ивиного гардероба. Выглядела она во всём этом не так эффектно, как в белом платье, зато удобно и кровью не заляпана. А Лафм не отрывал от нее глаз, даже если бы она вырядилась в мешок из-под этих, как же их, ну таких старых штук, которые менять приходится постоянно в машинном отделении… точно, масленых фильтров. Вот же, фоморы подери, слова разбегаются, как пыхтуны при виде пожарного шланга.

Хотя что с того, что у нее периодически провалы в памяти случаются? С кем не бывает? Килли сам после суток на вахте или когда с главами кланов за стаканчиком-другим засидится такое порой несет, что даже невозмутимая Молли ей потом жалуется. Но ничего, ему можно, он же капитан! А она значит пару каких-то слов дурацких забыла, пару имен из детства не смогла вспомнить и уже «свистать всех наверх», у Ив мозги поджарились.

Зато она до сих пор, слово в слово помнит все истории, что ей мама рассказывала и почти всё, что когда-либо в книгах прочитала про их остров, именно их, настоящий, а не тот, каким его сделали, присвоив себе, горожане. Они разделили землю острова на сектора и присвоили каждому порядковый номер, как заключенным в тюрьме. Только вот земля никогда никому не принадлежала, даже народу из сидов, и она сама решает, какой быть и как называться.

Мысленно или когда закрывала глаза, Ив, могла представить остров таким, каким он был прежде, с его густыми лесами, чистыми звонкими реками и широкими изумрудно-зелеными полями. Она знала названия его пятин, исконных областей: Улад, Коннахт, Мунстер, Лейнстер и, конечно, Мид. Знала их диннхенхас, предания о том, почему так называется каждая из пяти главных дорог, каждое, из пяти священных деревьев, каждый из пяти заезжих домов, как зовут каждого из пятерых мудрецов и многое другое.

Иногда ей казалось, что эти истории вытесняют из её мозга всё остальное, не столь важное и существенное. Будто в её голове уже не хватало места для всего сразу: мира её настоящего со всеми его сложными схемами, технологиями, механизмами, и мира того, ушедшего, безвозвратно потерянного мира прошлого, где правили мудрые боги, совершали свои подвиги герои и жили простые честные люди.

Если бы Ив не была такой упрямой, она бы даже смогла признать, что чувствует, как некоторые воспоминания постепенно ускользают, утекают, как прохладный морской песок сквозь маленькие детские пальчики в тот день, когда они с мамой и Килли бегали по отливу, брызгаясь водой, искали актиний, а потом уставшие сидели на берегу и строили песочные замки.

Если бы она была честна с собой и попыталась вспомнить лица родителей во всех подробностях, как часто делала это в детстве, то поняла бы, что черты их уже начали погружаться в туман забвения. Она еще помнила, что у мамы была родинка над губой и небольшой шрам у правого глаза, который прятался в лучиках мелких морщинок, когда она смеялась. Но Ив уже не смогла бы, не глядя на фотографию, вспомнить, каким был её нос, с горбинкой или без, а губы, полные или тонкие? Лицо отца и вовсе расплывалось, будто в линзах подзорной трубы со сбитой резкостью, зато вспоминались руки – широкие, сильные, крепкие, как ветви дерева.

«Нет ничего важнее этих слов, – говорила ей мама, читая вечером старую потертую книжку в буром переплете, – это – наше наследие. Когда-нибудь нас не станет, а остров всегда будет меняться, перековываясь в руках новых правителей, но эти истории останутся. Они смогут наполнить жизнью любой мир, даже самый жестокий и страшный. Они волшебные, но не потому, что заселены феями и леприконами, а потому что меняют каждого, кто их слышит, заставляют поверить в чудеса…»

И Ив верила. Она ждала чуда каждый день после того, как два самых дорогих человека исчезли из её жизни. Она знала, что-то должно произойти, сдвинуть с мертвой точки всю окружающую её реальность, и когда «Темра» вышла в открытое море, Ив поняла, что это уже происходит и происходит именно с ней, а не в сказке.

Она невольно взглянула на такую же как у нее растрепанную рыжую голову спящего Рори. Каково ему? Страшно, горько, обидно? Это она идет, будто по давно выбранной, прочерченной и сверенной дороге, чувствует, что попала в поток, который несет её к долгожданному чуду, а вот ему приходится очень туго.

С каждым днем она всё больше привязывалась к нему и всё больше уважала за непростой выбор, что ему пришлось сделать. Смогла бы она сама вот так взять и разглядеть за красивым фасадом своей привычной удобной жизни её жуткую, жестокую изнанку? Хватило бы у нее духу не спрятаться, как актиния в песок, а попытаться дать отпор, зная, что враг практически непобедим, всё против тебя, и шанс на успех – один на миллион?

У Рори были мать и отец, Город, в котором он вырос, и от всего этого он отказался. Поверил ей или сам почувствовал, где правда, когда впервые попал на «Темру»? Всё-таки странно, что её дом, такой привычный и знакомый, отплыл от берега и стоит теперь посреди океана.

«Темра» всегда была пристанищем для тех, кому стало невмоготу, кто больше не мог оставаться в городе. Ив много раз слышала чудны́е истории того, как люди попадали на лайнер. Один увидел чайку и решил догнать её, а птица привела его к тайному проходу в стене и сопровождала до самого корабля. Другая в отчаянии отправилась в порт, решив свести счеты с жизнью, но увидела огни «Темры», которые провели её сквозь тьму, а затем подарили друзей, семью, смысл жизни, счастье.

Иногда, Ив была в этом уверенна, новых людей приводили сами сиды. Старушка мисс Уолш, бывшая до Потопа заядлой кошатницей и даже состоявшая в какой-то организации по защите прав животных, рассказывала, что её к «Темре» привел огромный черный кот с необыкновенно умными, выразительными глазами, как пить дать кат-ши. Власти Города отобрали у неё всех питомцев и отправили «на переработку». От пережитого потрясения бедная женщина совсем потеряла себя, она рыдала днями и ночами, перестала есть и начала, как она сами призналась, сходить с ума. Но тут появился этот кот и ласково, на настойчиво стал звать её пойти за ним. На «Темре» она стала присматривать за всеми местными хвостатыми, которых на корабле было не меньше пары десятков, помогала биологам и вообще оказалась незаменимы членом их большой разномастной семьи.

Или вот взять О’Брайена. Он хоть и стал сейчас главой собирателей и невыносимым задавакой, восемь лет назад был выловлен рыбаками в открытом море на каком-то утлом куске древесины, который и лодкой-то назвать стыдно. Он тогда был не старше Ив и решил удрать с острова, потому что его родители были ужасными людьми, работали на каком-то сверхсекретном заводе и, по его словам, творили страшные вещи.

«Темра» будто притягивала к себе будущих жильцов, была, и в этом сравнении Ив находила особенную иронию, островком настоящего мира среди черного океана негативной энергии. Ив как-то так его себе и представляла. У корабельщиков было море – мягкое и ласковое, сильное и вольное, кормящее и дающее, а там, у застенников своё, только его мертвые чернильные воды текли в душах, в сердцах и головах людей. Они стирали, вымывали из их душ последнее, что осталось им после несчастий и бед, принесенных Войной – любовь и поддержку близких. Спасенный от Потопа остров затопило негативной энергией, от которой Ив мечтала когда-нибудь его избавить.