Репетиция любви - читать онлайн книгу. Автор: Яна Лаадикайне cтр.№ 14

Киру даже не раздражали мои разбросанные по комнате носки. Я помню, как пытался жить с Сашенькой несколько месяцев подряд, и она всегда морщила свой красивенький носик и с презрительным «фи!» загоняла мои носки под диван. Кира же клала в мои разбросанные носки маленькие шапочки цветов, так что утром, надевая их на работу, я не мог удержаться от улыбки. Потом я шел умываться в ванную, а на зеркале зубной пастой была нарисована веселая рожица — Кира ложилась позже меня, потому что печатала свои бесчисленные рефераты и курсовые.

Временами я лежал ночью с Кирой на нашем раскладном диване, она спала у меня на плече, а я смотрел на черное небо в окне и думал о контрасте между «здесь» и «там». За окном была пугающая чернота, а мне было тепло и уютно лежать под одним одеялом с любимой женщиной. Мне казалось, я, возвращаюсь в детство, когда еще во мне не было страха перед гнетущей враждебностью мира, постоянного ощущения беспокойства и дискомфорта, которое появляется в человеке с годами.

Меня безумно привлекал Кирин природный аромат — в нем было что-то умиротворяющее и родное, когда я вдыхал его, у меня было ощущение, что я пью успокаивающий настой из трав. Отдельные части ее тела почему-то вызывали ассоциации с разными запахами, которые я любил еще с детства: ее губы пахли чем-то молочным, местечко за ушами — слегка жженым сахаром, ложбинка над грудью и ключицы имели мятный привкус… Я любил обонять, осязать, чувствовать и смотреть на ее тело… Как только Кира обнажала какой-то его кусочек — была ли это часть бедра, выглядывавшая из-под задравшегося одеяла, или обнажившееся плечо вследствие спустившейся бретельки, — так мои губы словно магнитом моментально притягивало к ним. Еще меня поражала в ней одна особенность — когда Кира испытывала чересчур сильные эмоциональные переживания чувственного плана, из уголка ее глаза скатывалась одна-единственная слеза, которая словно застывала под воздействием ледяного воздуха маленьким хрусталиком где-то на полпути до холмика щеки. В этот момент мне представлялось, будто радужка ее холодно-синих глаз — это какое-то высокогорное озеро, которое вследствие сильного наплыва чувств неожиданно выходило из берегов.

Мне доставляло огромное наслаждение обнимать Киру после нашей любви. В этом простом действии для меня заключался особый смысл: я наслаждался мыслью, что именно я «измучил» любимое тело до высшего предела, и теперь оно настолько ослабло, что покорно отдается в полную и безраздельную мою мужскую власть. Раньше тело девушки, с которой я занимался сексом, представлялось мне чем-то вроде карманного калькулятора — два плюс два четыре, четыре минус один три… Все было заведомо известно. Тело Киры было в сравнении с этим каким-то сложным механизмом, изобретенным полубезумным гением, который сотворил этот шедевр, воскликнул «Эврика!» и тут же сам позабыл, как им управлять. И теперь никто на свете не знал, какую реакцию вызовет нажатие на ту или иную кнопку. Изучить сложный механизм можно было только опытным путем, без какой-либо инструкции, а опасность заключалась в том, что это могло привести к неожиданным, опасным последствиям…

Однако наши отношения вовсе не были идеальными или безоблачными, как это могло бы показаться на первый взгляд. Мы ссорились, и не раз. Мне кажется, не ссориться совсем — значит быть равнодушными друг к другу. Когда у вас нет поводов для ссор, значит, ваша жизнь проходит на ровной эмоциональной волне, без встрясок. Или же вы не желаете отвечать на выпады партнера просто потому, что вас это мало волнует и вам лень отражать удары. Когда же чувства на пределе, ты реагируешь на каждое слово и каждое движение. Как в игре в теннис, когда тебя охватывает азарт, ты стремишься поймать все самые безнадежные мячи, а когда тебе все надоело, ты их только устало подбираешь. Я помню один период наших размолвок, который я окрестил «письменными ссорами». Все они были вызваны ревностью с моей стороны.

Первые подозрения закрались мне в душу с того вечера, когда я стоял на балконе и курил и вдруг увидел сверху, как Кира подъехала к подъезду. Однако она долго не выходила из машины, и я мог только наблюдать за ее руками через лобовое стекло. Она включила музыку и набирала что-то на сотовом телефоне. Ее руки заворожили меня, они двигались, как две тонкие неоновые проволоки под высоким напряжением в кромешной тьме, подсвечиваемые только светом от мобильного телефона.

Я настолько увлекся, что не заметил, как она вышла из машины, и понял это только по звуку захлопнувшейся двери. Я с удивлением посмотрел на нее и на «оставленные» ею внутри салона руки, которые медленно таяли у меня на глазах, — или это был эффект ночной видимости? Я испугался, что Кира может когда-нибудь вот так растаять вся и исчезнуть из моей жизни навсегда. Как мне тогда найти равноценный смысл своего существования?

Она подняла голову, увидела меня, замешкалась и потом помахала мне тетрадкой, которую держала в руке. Поднявшись наверх, она объяснила свою задержку тем, что ей срочно надо было написать сообщение подруге, которая надеялась получить заветную тетрадку с лекциями по бухучету. Я был тогда так счастлив, что могу обнять живое, дышащее вечерней прохладой тело Киры, был так счастлив осознавать, что она не растворяется в моих руках, что не стал задавать ей никаких вопросов. По большому счету, я бы вообще не обратил внимания на этот случай, если бы не остальные четко вписавшиеся в цепочку «письменных ссор», как виноградинки, формирующие лозу.

Второй случай был гораздо серьезнее. Однажды ей пришло странное сообщение по системе ICQ. Я включил компьютер вечером и, увидев, что Кире пришло письмо, без всякой задней мысли кликнул на него и прочитал следующее:

«Я все понимаю, но больше так не могу. Ты должна от него уйти».

В голове у меня зашумело, а буквы, толкаясь и пихаясь, стали прыгать одна на другую. Кира меня обманывает?! У нее есть тайный поклонник?! А я-то, дурак, верил ей во всем безоговорочно! Несколько минут я, словно оглушенный, сидел возле компьютера, пытаясь прийти в себя. Словно в вакууме, я услышал, как повернулся ключ в двери, причем этот звук показался мне настолько деформированным и болезненным, как будто ключ вставляли вовсе не в дверную скважину, а пытались просунуть в мое собственное ухо. Я поднялся навстречу Кире, облокотился на дверной косяк в прихожей и стал холодно наблюдать за тем, как она снимает куртку. Она хотела, как всегда, поцеловать меня в щеку, но я увернулся. Кира с удивлением посмотрела на меня, пожала плечами и прошла в комнату. Я двинулся за ней и с нажимом произнес, указывая на компьютер:

— Не хочешь прочитать свою почту?

Мне показалось, что она вздрогнула, однако тут же взяла себя в руки и подошла к столу. Я не видел выражения ее лица, пока она читала сообщение, так как стоял сзади. Если это ее и взволновало, то она с большим искусством справилась с волнением, потому что, когда она обернулась, ее лицо было абсолютно спокойно.

— Это просто ошибка, я не знаю этого ника. Это сообщение случайно попало на мой номер, — сказала она и, поднявшись со стула, стала снимать футболку, чтобы переодеться в домашнюю одежду, тем самым показывая мне, что больше ей нечего сказать.

Однако я кипел от негодования. Мало того, что у нее какие-то шашни на стороне, так она еще и не стесняясь врет мне в лицо. Я выхватил у нее из рук футболку и стал махать ею в воздухе из стороны в сторону: