Царевна Софья - читать онлайн книгу. Автор: Виктор Наумов cтр.№ 28

— Вижу за грехи наши от Бога попущенное конечное Церкви святой великое бедство, и пастырю нашему святейшему патриарху, и властям, и всему освященному чину от народа возмущенного близкую смерть, и нам, если патриарха и властей не оставим, оной же смерти, как князь Иван поведал, не избежать. Только надежду имеем на Бога, обещавшего призывающих его в помощь от той скорби избавлять, и нас, грешных, в таковой скорби сущих и помощи его святой нам просящих, не презрит! И если все просящие станем единодушно, друг за друга хотяще душу свою положить, от сей страшной смертной скорби по всесильному своему Божественному Промыслу Бог нас избавит. И того ради я, грешная, за святую православную Церковь, и за святейшего патриарха, нашего пастыря, и за весь Освященный собор готова душу свою ныне без всякого страха положить. Так творец мой Христос Спаситель говорил: «Больше той любви нет, когда кто положит душу свою за друга своего». Тем же с святейшим патриархом и со властьми иду к народу в Грановитую палату! И если кто со мною хочет идти — тот мне да последствует.

Желание сопровождать Софью выразили ее тетка Татьяна Михайловна, сестра Мария Алексеевна и царица Наталья Кирилловна. В Грановитой палате Софья заняла Царское место, посадив рядом с собой Татьяну Михайловну. Наталья Кирилловна в этот раз охотно уступила первенство падчерице, расположившись в креслах под двойным троном рядом с Марией Алексеевной и патриархом. Ниже заняли места восемь митрополитов, пять архиепископов и два епископа в окружении архимандритов, игуменов; здесь же находился «весь царского величества сигклит» — бояре, окольничие, думные люди, стольники, стряпчие, жильцы и дворяне, а также выборные из пушкарского, солдатских и стрелецких полков.

Когда расколоучители с крестом, Евангелием, образами, аналоями и свечами в сопровождении толпы простого народа подошли к дверям Грановитой палаты, караульные стрельцы по указанию Софьи оттеснили рогатками посадских, а другие по приказу Хованского отогнали от дверей множество приходских священников, явившихся для участия в диспуте. Эти действия были вызваны необходимостью обеспечить порядок в Грановитой палате — никонианские священники были настроены едва ли не более агрессивно, чем раскольники, и даже затеяли с ними драку на лестнице перед Красным крыльцом.

Сильвестр Медведев перечисляет имена шестерых предводителей старообрядческого движения, давая им, естественно, весьма нелестные характеристики: «Никита проклятый суждалец изверженный, да бродяги и розстриги чернецы, Сергий Нижегородского уезду, Савватий росстрига боярской холоп московитин (вероятно, имеется в виду Савва Романов. — В. Н.), другий Савватий костромитин, пострижен в Ярославле в мирском дому таким же волочагою (то есть бродягой. — В. Н.) чернецом; Дорофей поселянин, Гавриил поселянин же — вси по мирских домех волочащиися и по многих монастырех бродящие своевольно». Прочих раскольников, явившихся на диспут о вере, Сильвестр оценивает совершенно уничижительно: «…невежди миряне и неуки, самые худые люди и ярыжные (пьяные) с кобаков пропойцы». Конечно, автор «Созерцания краткого» чрезмерно сгущает краски, выставляя противников официальной церкви в самом неприглядном виде.

Раскольники вошли в Грановитую палату «нагло с великим буйством, безчинием же и невежеством», поставили аналои и скамьи, положили на них иконы и книги, зажгли свечи — и всё это «с великим криком», «яко бесноватые». В пылу религиозной экзальтации поборники старообрядчества не отреагировали на необычность окружающей обстановки. Как подчеркнул С. М. Соловьев, «они пришли утверждать старую веру, уничтожать все новшества, а не замечали, какое небывалое новшество встретило их в Грановитой палате: на царском месте одни женщины! Царевны-девицы открыто пред всем народом, и одна царевна заправляет всем! Они не видели в этом явлении знамения времени».

Начало диспута отражено в сочинениях Медведева и Романова по-разному. Автор «Созерцания краткого» полностью приписывает инициативу Софье — та якобы строго вопрошала раскольников:

— Чего ради так невежливо и необычно, с таким дерзновением и наглостью к царскому величеству и в их государские палаты пришли, словно к иноверным, и Бога не знающим, и не почитающим святых икон?! И как без царского величества повеления и без благословения святейшего патриарха так дерзновенно, ходя по улицам многие дни и ныне вшедши во град Кремль, прелести своей раскольничьей учить смели и простой народ возмутили, который с вами пришел неведомо ради чего?

Предводители старообрядцев отвечали:

— Пришли веру утвердить старую, ибо ныне у вас принята вера новая, и вы все в новой вере пребываете, в ней же невозможно спастись, и надобна старая!

— Что есть вера? — наступала на оппонентов Софья. — И какая старая и новая?

Раскольники будто бы растерялись и признали, «что они ничего не знают». Тогда вперед выдвинулся Никита Пустосвят, готовый начать рассуждения о вере, но «государыня царевна его, роспопа Никиту, яко явного проклятого человека и древнего раскольника отрече, да он тамо ничто же глаголет», то есть запретила выступать — и он послушно отошел в сторону.

Эта версия событий, изложенная Сильвестром Медведевым, представляется весьма неточной. Больше доверия вызывает рассказ Саввы Морозова, по словам которого диспут начался словопрениями между патриархом Иоакимом и Никитой Пустосвятом.

— Зачем пришли в царские палаты, чего требуете от нас? — спросил предстоятель.

От имени старообрядцев ответил Никита:

— Мы пришли к царям государям побить челом о исправлении православной веры, чтоб дали нам свое праведное рассмотрение с вами, новыми законодавцами, и чтоб церкви Божий были в мире и соединении.

— Не вам подобает исправлять церковные дела, — возразил патриарх, — вы должны повиноваться матери, святой Церкви, и всем архиереям, пекущимся о вашем спасении; книги исправлены с греческих и наших харатейных книг по грамматике, а вы грамматического разума не коснулись и не знаете, какую содержит в себе силу.

— Мы пришли не о грамматике с тобою говорить, а о церковных догматах! — закричал Никита. — Зачем архиереи при осенении берут крест в левую руку, а свечу в правую?

Патриарх несколько растерялся при этом неожиданном вопросе, и тогда вместо него начал отвечать холмогорский архиепископ Афанасий. Никита подскочил к нему с поднятыми кулаками, оттолкнул в сторону и закричал:

— Что ты, нога, выше головы ставишься? Я не с тобою говорю, а с патриархом!

По версии Медведева, Пустосвят бросился «бити и терзати» Афанасия, но один из стрельцов «отторже его от архиепископа прочь». Этот эпизод был впоследствии сходным образом описан в одном из законодательных документов: «Колмогорского Афанасия архиепископа, в хулительстве его Никитку обличивши, в той палате при великих государынях царицах и царевнах, ухватя, начал было бити и всяким дерзновением поступал».

Тут Софья вскочила с трона и закричала:

— Видите ли, что Никита делает на наших глазах, архиерея бьет, а без нас и подавно убьет!

— Нет, государыня, — начали возражать раскольники, — он не бьет, лишь только рукою отвел да не велел ему прежде патриарха говорить.