– О, извини, я не хотела тебя будить.
Мать помедлила, потом встала.
– Нет-нет, я вовсе не спала, – произнесла она таким слабым голосом, что у Леандры заныло сердце. – Так что лучше нам покончить со всем этим прямо сейчас, – Франческа подошла к окну и отдёрнула занавеску.
Тусклый свет ранних сумерек заполнил комнату.
– С чем покончить?
– Я ошибалась насчёт Вивиан, – Франческа отдёрнула ещё одну занавеску. – Ты же была права. Если бы я приняла облик драконицы, Вивиан убила бы меня своим нуминусным заклятием, – она поморщилась, прижав руку к животу.
– Тебе плохо? Позвать Эллен или какого-нибудь другого целителя?
– Не стоит, Леа. Я пока что и сама целительница. Это то немногое, что мне осталось.
– Ты всегда говорила, что целители – худшие из пациентов.
– Просто ужасные. Поэтому и не хочу мучить Дорию или Эллен.
– Принести тебе попить или, может, поесть?
– Одна мысль о еде вызывает у меня тошноту.
– Я… – Леандра подошла к матери.
Франческа подняла на неё глаза. Внешне она не изменилась: светлая кожа, длинные тёмные волосы, карие глаза, россыпь веснушек. Однако выражение лица, осунувшегося от усталости, было чужим. Леандре казалось, что эта жалкая, подавленная женщина не могла быть её матерью.
– Мне жаль, что нельзя было поступить иначе.
– Обстоятельства диктуют нам свои условия, – кивнула Франческа.
Леандра промолчала, не зная, что сказать. Франческа посмотрела на город, потом проговорила, словно бы про себя:
– Ты подытоживаешь в голове всё то, что можно было сделать по-другому, и сравниваешь полученную сумму с настоящим положением дел. Потом размышляешь, почему выбрала то, а не иное решение. Вспоминаешь все те разы, когда я или твой отец могли поступить иначе. Не успеешь оглянуться, как тонешь в бесконечных «если бы да кабы». Но теперь у нас нет на это времени. Наш мир летит в тартарары, и совсем скоро обстоятельства вновь заставят тебя действовать.
– Ты так хорошо знаешь, что я чувствую, даже страшно становится.
– Потому что я чувствовала то же самое, – Франческа улыбнулась.
– В Порте Милосердия?
– Там – особенно. А ещё – во время каждого кризиса, сопровождавшего твоё лечение в детстве.
– Было бы проще, если бы ты теперь разоралась, принялась упираться и настаивать на своём.
– Ну, мне ведь тоже нелегко, – мать засмеялась. – Пытаюсь как-то настроиться, чтобы искренне почувствовать благодарность к тебе.
– Буду очень рада, если это получится.
– Тебе действительно не всё равно?
– Разумеется, нет, – несколько уязвлённо ответила Леандра.
– Мы с тобой так похожи.
– Тебя это не раздражает?
– Не то слово! – Франческа прыснула. – Ты – моя дочь. Плоть от плоти той, кем я была.
– Ты по-прежнему целительница и одна из самых высокопоставленных женщин Лиги.
– Считаешь, это может быть утешением? – мать отвернулась к окну.
– Ты ведь в курсе, что папа выжил и теперь спускается из Павильона Неба в город?
– Да. И вечно буду возносить молитвы Богу Богов за то, что Нико остался жив, – она перевела взгляд на Леандру, затем – на свои руки. – Ты силой принудила меня к этому облику, благодаря которому я спаслась… Спасибо тебе, Леа.
– В своё время, в Порте Милосердия, ты поступила так же.
– Да, время как будто обратилось вспять. В какой-то миг опасности рожать и рождаться поменялись местами, и дочь обгоняет мать. Твои силы растут, и справедливость требует, чтобы мои уменьшались.
– Мам, по-моему, ты излишне драматизируешь.
– Ты сможешь смириться с моей мелкой политической вознёй, став величайшей силой в Лиге?
– Так же, как ночное небо мирится с солнцем.
– Вот именно. Учитывая сложившуюся ситуацию, я предпочту, чтобы ты ограничила меня.
– Будешь опять настаивать на моём бегстве на юг?
– Город празднует победу, но нам-то с тобой известно, что сегодняшняя атака была просто уловкой. Я больше не способна сражаться с иерофантами, и Вивиан легко захватит Шандралу. Мы должны вывезти тебя отсюда.
– Может случиться так, что у нас просто не хватит на это времени.
– Однако…
– К тому же, – возвысила голос Леандра, – в чём смысл бегства? Если я провозглашу себя Лосом, неодемоны, постепенно превратившись в богов, поработят человечество. Если же я умру, люди станут рабами имперских чарословов, а язык окончательно стагнирует в косности. Какой смысл выбирать между двумя неприемлемыми альтернативами?
– В одном случае моя дочь останется жива.
– Нет, должен быть третий, лучший путь.
– Давай-ка выйдем, – предложила Франческа, пристально взглянув на Леандру. – Я уже достаточно окрепла.
Леандра проследовала за матерью на балкон, смотревший на запад. В сгустившихся сумерках сада кто-то зажёг около пруда масляную лампу. В пятне её света кружили карпы.
– Твой отец прислал мне сообщение, что по просьбе Тримурил останется ночевать в Плавучем Дворце. Утром я отправлюсь туда на совещание со Святым Регентом. Составишь мне компанию?
– Хорошо. Я уже пообещала Тримурил. Эллен говорила тебе, что кое-кто из влиятельных горожан тоже встречался с Регентом? Они недовольным тем, что он меня поддерживает.
– Да, она упоминала об этом. Впрочем, должна предупредить, Эллен и сама в тебе сомневается.
– Она не особенно это скрывает.
– Откровенность Эллен – одна из причин, по которым я выбрала её себе в ученицы.
– Похоже, мне пора начинать ревновать тебя к ней.
– Я всегда хотела, чтобы моей ученицей стала ты.
– В том-то и дело, мама. Ты оставила мне единственный путь сближения с тобой. Но я никогда не смогу стать твоей ученицей.
– Да, в своё время ты выразилась предельно ясно.
– Просто это не моё, вот и всё.
– Леа, я хотела бы быть тебе лучшей матерью.
– Думаю… Думаю, теперь я понимаю, почему ты поступала так, а не иначе.
– Ты меня простишь?
– Услуга за услугу.
Франческа пристально глядела на дочь. Казалось, на неё легла тень былой жизненной силы.
– Прощаю, – медленно произнесла она. – От всего сердца.
В глазах Леандры мелькнул страх, сменившийся облегчением.
– В таком случае, я уеду.
– Куда? – Франческа непонимающе приподняла брови.
– В Лорн. Или в Драл. В общем, туда, куда можно будет проникнуть, не подвергаясь опасности. В конце концов, полагаются же реинкарнации самого Бога Ужаса какие-то плюшки, верно? Мне потребуется время, чтобы изменить Лигу.