Черный Леопард, Рыжий Волк - читать онлайн книгу. Автор: Марлон Джеймс cтр.№ 75

В любом разе пришла пора съезжать с тропы, и коня моего жажда одолевала. «Сейчас уходи или оставайся», – мягко произнес внутренний голос внутри головы, достаточно мягко, чтоб не обращать на него внимания. Пруд, пока конь пил, стал ясным, будто день выдался. Поднял глаза к небу – все еще ночь. Потянул коня от воды. Голубизна воды должна бы небо отражать, а она не отражала.

Это было небо откуда-то еще, не из подводного королевства, его б я почувствовал. Это было зеркало сна, места, где я был сном. Я присел и склонился вперед так далеко, что едва в воду не падал. Узорчатый пол в звездах, белые, черные и зеленые блестящие камни, колонны, какие поднимались от пола так высоко, что из пруда выходили. Громадный зал, зал человека великого богатства, богаче, чем вождь или принц. Я увидел, что звездами сверкало. Золото, золото, что в пол вделано, золото, что вкруг колонн вилось, золотые листья на занавесях, колыхавшихся на ветру.

В зал вошел мужчина. Кожа у него была темной до синевы, волосы короткими и красными, как та ягода. На мужчине была черная агбада, что мела по полу, и плащ, что поднимал ветер. Он исчез прежде, чем я успел рассмотреть. За спиной у мужчины появились черные крылья, потом пропали. Он поднял взгляд, будто бы увидел что-то позади меня. Направился ко мне. Я гадал, на что он смотрит и в самом ли деле видит меня. Потом он взглянул прямо мне в лицо, глаза в глаза. Одежды его широко распахнулись, как крылья прежде, взгляд сделался пристальным, брови нахмурились, как у человека, что увидел что-то и не понимает, почему он видит это. Хмурость у него сменилась гневом, он закричал что-то, чего мне не было слышно. Он прошел мимо стража, схватил копье, отступил на шаг, готовый метнуть его. Я отскочил от пруда и упал на спину. Мне не следовало быть тут.

И тут в голове моей прозвучали слова Леопарда: единственный путь вперед – это напрямик. Только голос был не Леопардов. Я повернул на восток и некоторое время ехал на восток. Во всяком случае, сердце мне подсказывало, что на восток, знать же этого я никак не мог. Восток темнел, но все еще было видно. Я ничего не чувствовал и подумывал, не это ли мне покою не дает. В последний раз, когда я был в Темноземье, призрак известил о себе ясно и четко, как убийца говорит жертве, что связана, мол, он исполнит это, как привык. Лес был слишком густым, ветки свисали слишком низко, чтоб оставаться на коне, так что я спешился и повел его на поводу. Запах горелой вони я учуял прежде, чем услышал их, но и тогда они не догадывались, что я слышал, как они шли за мной от самых спавших вниз головой гоммидов.

– Ни он, ни большой не годятся, говорим.

– Кусок большого? Кусок – это пропуск.

– Он понесется, большой понесется, они все понесутся, говорим.

– Только если мы не заставим их по мертвому ручью идти. Гадкий воздух скачет на ночном ветре. Гадкий воздух прямо в нос.

– Хи-хи-хи-хи. А что делать будем с остатками? Едим, сколько влезет, и оставляем их в покое, а они портиться начнут, гнить, тут грифы обжираться станут, пока жиром не изойдут, а как нам опять голодно станет, мяса уж и поминай как звали.

Эти двое забыли, что мы уже встречались. Эвеле, рыжий и волосатый, чьи черные глаза были маленькими, как семена, и кто прыгал, как лягушка. Громкий, кипящий яростью и злобой, он плел бесконечные интриги и доплелся бы до чего-то, будь он посмышленей одуревшего козла. Эгбере, тихий, громче нытья ничего не издавал, плакал по бедным людям, каких ел, потому как очень уж он сожалел, и сообщал об этом любому божеству, что станет слушать, до тех пор, пока опять не чувствовал голод. Тогда становился еще зловредней своего кузена. Эгбере, синий, когда на него свет падал, в остальное время был черным. Такой же лысый и блестящий, каким волосатым был его кузен. Речь обоих напоминала визгливый рев кошек, сошедшихся в неистовой любовной схватке. И они спорили и дрались настолько долго по времени, что, когда вспомнили, что уже ели меня, я успел выкатиться из их ловушки (сети, сделанной из паутины паука-великана). Впереди ждала, по крайности, еще одна.

Сангома меня этому вовсе не учила, но я наблюдал, как она это делала, и заучил каждое слово. Такая пустая это трата времени – наслать на них заклятье, только я потерял бы намного больше, дожидаясь, пока они разберутся в своих кознях. Я прошептал в небо ее заклинание. Два маленьких гоммида все еще переругивались, даже прыгая надо мной с ветки на ветку. И потом:

– Кудай-то он делся? Кудай-то он идет? Кудай-то он ушел?

– Кто-кто-кто?

– Он-он-он! Глянь-глянь-глянь!

– Кудай-то он пропал?

– Так я уже спрашивал, дурак.

– Он пропал.

– И небо синее, и вода мокрая, и дурак дурак, прям как ты.

– Пропал он, пропал. Зато конь его – вон она. Еще тама.

– Она – это он.

– Кто?

– Конь.

– Конь, конь, давай берем коня.

Они спрыгнули с дерева. Ни у одного не было оружия, оба широко раскрыли рты, что щелью тянулись от уха до уха, с многочисленными зубами, длинными и острыми. Эгбере бросился на коня, чтоб запрыгнуть ему на спину, но наткнулся на удар моей ноги, пятка которой размозжила ему нос. Гоммид отлетел назад и заверещал:

– Ты чего меня лягаешь, блудящей полукошки сын?

– Я за тобой стою, дурачина. Как мне лягать тебя в…

Я махнул топориком прямо Эгбере в лоб и глубоко врубился. Вытащил и глубоко рубанул по шее. Махал раз за разом, пока у него голова не отвалилась. Эвеле во все горло орал, что ветер убивает его братца, ветер убивает его братца.

– Я думал, он тебе кузеном был, – сказал я.

– Кто это, кто этот демон небес, что убил моего братца?

Я знаю гоммидов. Стоит огорчиться – и они идут вразнос. Он никогда не перестанет плакать.

– Ты убил моего братца!

– Закрой лицо. Голова у него опять вырастет через семь дней. Если только он заразу не подхватит, тогда у него вырастет один лишь гнойный пузырь.

– Покажися! Меня голод мучит убить тебя.

– Ты убиваешь мое время, тролль.

«Времени у тебя нет», – прозвучало у меня в голове. На этот раз я услышал. То был он, и он говорил со мной, как будто я знал его, с теплотой старого друга, но лишь в голосе, ведь воспринимался он прохладнее нижних районов земли мертвых, где я побывал во сне. Голос вывел меня из заклятья, и Эвеле наскочил на меня. Он закричал, рот его был широко разинут, острые зубы росли, он весь сделался одним ртом с зубами, вроде большущих рыб, каких я видел на глубине. И он стал сильнее, а становился все безумней. Рукой я отталкивал его морду, вот только волосья его сильно скользили. Он клацал зубами, и клацал, и клацал, а потом улетел вверх и пропал. Мой конь, лягнув, отшвырнул его. Я сел в седло и ускакал.

«Зачем ты вернулся?» – произнес он.

– Я не вернулся. Я проездом.

«Проездом. Но ты же на дороге».