Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции - читать онлайн книгу. Автор: Иван Лучицкий cтр.№ 2

Вскоре после этой командировки И. В. Лучицкий был утвержден доцентом всеобщей истории в Киевском университете, а затем опубликовал книгу «Католическая лига и кальвинисты во Франции», защищенную в том же 1877 г. в качестве диссертации в Санкт-Петербургском университете.

После защиты докторской диссертации в течение 30 лет (с 1877 по 1907 г.) Лучицкий работал в Киевском университете и был там одним из самых ярких преподавателей. Он предпочитал читать не общие курсы, которые студенты, по его мнению, могли освоить самостоятельно, а специальные — совсем не изученные или тенденциозно освещенные. В качестве тем лекций он выбирал историю малоисследованных регионов — так, он первым привлек внимание к истории стран Пиренейского полуострова и Скандинавии. Особое значение И. В. Лучицкий придавал практическим занятиям, во время которых всегда разгоралась полемика по поводу разбираемых вопросов. Он считал необходимым вовлекать студентов в свою исследовательскую лабораторию, поощрял их самостоятельные творческие поиски и трудолюбие. Его ученик, будущий академик Е. В. Тарле вспоминал： «На занятиях у Ивана Васильевича нам приходилось перечитать и пересмотреть ряд увесистых томов, чтобы написать сравнительно очень скромный по размерам реферат» ^[6]. За время преподавания в Киевском университете, а затем в вузах Петербурга И. В. Лучицкий воспитал целую плеяду блестящих ученых. Среди его учеников видные русские и украинские историки: испанист В. К. Пискорский, специалист по международным отношениям Е. В. Тарле, выдающийся отечественный медиевист Д. М. Петрушевский, историк Украины и второй президент ВУАН Н. П. Василенко, исследователь истории Пруссии XVIII в. Н. Н. Молчановский, полонист Н. Н. Любович и многие-многие другие.

К началу 80-х гг. фокус научных интересов И. В. Лучицкого от истории мысли и религиозных движений, которым он отдавал предпочтение в молодости, явственно перемещается в сторону экономической истории — истории крестьянства, которая отныне поглощает его основное внимание. Теперь его привлекает, как он сам пишет, «история снизу», «история каждой социальной группы в каждой отдельной стране». Раньше, писал ученый, история крестьянства служила лишь общим фоном, на котором «историки расписывали свои арабески», ныне — это «один из самых существенных вопросов для исследования» ^[7]. И. В. Лучицкий вполне отчетливо сознавал, что поворот в сторону аграрной истории отражает глубинные тенденции развития исторической науки. Это новое направление в науке, писал Иван Васильевич, побудило историков «привлечь к анализу целые серии данных и документов, на которые прежние историки обращали мало внимания, которые покрывались многолетнею пылью в глубине архивов, никем не тронутые…» ^[8]. Конечно, пристальное внимание к истории крестьянства самого И. В. Лучицкого во многом определялось его общественным мировоззрением: ему были близки либеральные ценности и народническая идеология. Острота крестьянского вопроса в пореформенной России, необходимость его решения заставляет в это время многих передовых историков обращаться прежде всего к социально-экономической истории. В течение 30 лет Лучицкий упорно изучал архивные документы по социально-экономической истории Западной Европы, прежде всего Франции, ища в них ответ на те вопросы, которые ставила перед обществом пореформенная Россия. Он написал по этой теме десятки книг и статей. В результате И. В. Лучицкий стал одним из главных представителей «социально-экономического направления». Пожалуй, никто не определил черты этого наземного течения точнее, чем он сам. В статье, посвященной крупному английскому ученому Т. Роджерсу, Иван Васильевич признавал, что главная характеристика этой тенденции исторической мысли — «изучение народа, народной жизни». Отныне «на первый план выдвинуто изучение важнейшего из факторов жизни — экономического фактора, и вполне ясно поставлено, как главная задача изучения, выяснение во всех деталях процесса экономических изменений, происходивших как в жизни отдельных народов, так и всей Европы, но процесса не самого лишь в себе (как то было раньше), а в связи с остальными явлениями и факторами жизни» ^[9].

* * *

Все эти принципы исследования социально-экономической истории И. В. Лучицкий, безусловно, воплотил в жизнь в своих работах по истории крестьянства, прежде всего французского. Он стал первооткрывателем архивов южной Франции и Испании, ввел в научный оборот доселе неизвестный материал, опубликовал исследования по аграрной истории Испании и Италии, Дании и Лифляндии. Но постепенно его интересы сосредотачиваются на одном вопросе, имеющем для него первостепенную важность, а именно: каково было изменение, внесенное Великой французской революцией, в судьбы французского крестьянства и социальный состав землевладения? Над этой проблемой он работал в течение нескольких десятилетий, ежегодно выезжая во Францию и внимательно изучая архивные материалы, департамент за департаментом. Первая значительная работа на эту тему — «Крестьянская поземельная собственность во Франции до революции и продажа национальных имуществ» — вышла в свет в 1896 г., за этой книгой последовали многочисленные статьи и монографии («Крестьянское землевладение во Франции накануне революции (преимущественно в Лимузене)» —1898 г., «Состояние земледельческих классов во Франции накануне революции» —1911 г. и др.) Общий вывод автора сводился к тому, что французская революция в целом лишь в незначительной мере способствовала переходу земли в рук крестьян. С точки зрения И. В. Лучицкого, крестьянское землевладение было гораздо более распространено в дореволюционной Франции, чем считали до сих пор. По его мнению, если общая земельная собственность крестьянства возросла, то малоземельные и безземельные крестьяне нисколько не выиграли от этого. И потому в целом революция, по мнению И. В. Лучицкого, оказалась бесплодной и ненужной. Это суждение ранее высказывал знаменитый историк и один из теоретиков западной демократии А. Токвиль, но в чисто умозрительной форме. Русский историк на огромном статистическим материале, добытом в архивных хранилищах в результате почти двадцатилетней работы, доказал бесплодность революции для решения аграрного вопроса. Именно эти труды принесли русскому зеленому мировую славу, а сделанные им наблюдения стали для Лучицкого ключом к пониманию аграрных проблем своей страны.

Было бы однако упрощением рассматривать И. В. Лучицкого исключительно как представителя социально-экономического направления. Он был ученым чрезвычайно широкого кругозора и интересовался всем новым, что происходило в исторической науке. Его изыскания в области истории крестьянства проходили на очень широком фоне. Так, он» пожалуй, один из первых русских историков, кто еще задолго до трудов Л. П. Карсавина обратился к изучению специфики мировосприятия людей прошлого. Об этом свидетельствуют неизданные сочинения, написанные Иваном Васильевичем преимущественно в середине 90-х гг. XIX в. и хранящиеся в Киеве в Институте рукописей библиотеки им. В. И. Вернадского. Одно из них — «Из истории развития скептицизма в области магии и колдовства» — имеет подзаголовок: «Историко-психологический этюд». Лучицкого заинтересовал образ мысли, система христианского миросозерцания, «характер умственных процессов в течение Средних веков» ^[10]. В этом очерке он ставил целью изучить средневековые верования, связанные с колдовством и магией, представления о взаимоотношениях природы и человека. Среди цитируемых в работе источников — «Молот ведьм», «Диалог о чудесах» и др. Образ мышления средневекового человека историк сравнивает с системой миро-видения, присущей традиционным обществам Африки, Австралии и Полинезии. Эти историко-антропологические параллели он продолжает развивать и в другой своей неопубликованной работе — «Сравнение малорусской и великорусской демонологии и магии с западноевропейской». Разумеется, рамки, в которые Иван Васильевич стремился вписать собранный им материал, были заданы методом О. Конта: в конечном итоге все средневековые представления о мире Лучицкий характеризовал как предрассудки и как препятствие на пути развития культуры и науки. Тем не менее его штудии по истории магии и колдовства — отклик на появившиеся в конце XIX в. неокантианские тенденции в развитии исторической науки — тенденции, которые ему удалось уловить, но которые он, видимо, сознательно» не стал воплощать в своих трудах. Поглощенный общественно-политической жизнью своей страны, историк, научные интересы которого были тесно связаны с его гражданской позицией, предпочел заниматься актуальными для России исследованиями по аграрной истории Западной Европы, и прежде всего Франции.