Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции - читать онлайн книгу. Автор: Иван Лучицкий cтр.№ 144

Страница

В Рошели волнение достигло особенно сильных размеров, и этот город, упорно державшийся в стороне от борьбы с властью, город, в котором партия умеренных кальвинистов насчитывала значительное число членов, дошел в конце декабря до такого состояния, при котором можно было без затруднения направить умы в пользу вооруженного восстания. Лану понял, что настала удобная минута воспользоваться благоприятным настроением умов, и решился начать агитацию в среде ее жителей. Положение Рошели, как стратегического пункта, играло важную роль: она могла служить и операционным базисом военных действий в западных областях Франции, и наилучшим прикрытием на случай поражения. Лану ясно сознавал все выгоды иметь в руках такой важный пункт, ясно сознавал и все то влияние, какое могло оказать на ход военных действий в Пуату присоединение Рошели к партии оппозиции: в ней был ключ к победе. Он уже успел завязать прочные связи с дворянством окрестных областей и теперь решился отправиться в Рошель. 3 января 1574 г. сопровождаемый бароном Мирамбо, его сыном, сьером де ла Каз, сеньором Монгийоном и многими другими дворянами Сентонжа, он явился в Рошель под предлогом совершения здесь богослужения. Старые партизаны встретили радостно, с распростертыми объятиями человека, дважды уже защищавшего Рошель против короля, но масса народа отнеслась к нему крайне дурно. Воспоминание о той борьбе, которую она вела с ним год назад, не успело еще изгладиться, а то недоверие, с каким относилась она к правительству вследствие недавних событий, заставляла ее с подозрением смотреть на Лану. Его считали эмиссаром Екатерины Медичи, и это одно уже было в состоянии возбудить против него народ. Но то было не единственное предприятие для осуществления планов Лану. Консисторитальная партия была чрезвычайно сильна в Рошели; ее главные представители основали здесь свою главную квартиру. А эта партия сохранила во всей неприкосновенности все те мнения и убеждения, которые завещал ей Кальвин и которые она разработала на своих синодах. Она с крайней нетерпимостью, доходящею до ненависти, относилась ко всему, что только отзывалось идолопоклонством, что носило имя католицизма. События последнего времени не только не ослабили в ней этого чувства, а, напротив, еще более усилили его. Как могла отнестись эта партия к союзу с ненавистными ей католиками, общение с которыми она считала грехом, как могла посмотреть она «на смешение дела религии с делом герцога Алансонского» ^[1567], она — с недоверием относившаяся к дворянам вообще, резко нападавшая на их честолюбие? Лану приходилось зараз и создать себе репутацию, убедить массу в своей преданности делу религии и свободы, и в то же время склонить консисториалов в пользу союза.

Лану с замечательным искусством и ловкостью удалось выпутаться из затруднительного положения и не только победить то недоверие, с которым его встретили и масса народа, и пасторы, но даже заставить жителей открыто вступить в борьбу с властью. По его просьбе мер Жак Анри созвал вече. Лану решился попытать свой ораторский талант, влияние своего слова и логики на народ, который некогда, до резни, с такою любовью и радостью встречал храброго и опытного воина. Он не ошибся на этот раз. Его мастерская речь, ловкие возражения против того мнения, что дворяне стремятся погубить вольности города оказали сильное действие на умы, уже подготовленные событиями к восстанию, и даже отъявленные враги его должны были сознаться, что он представляет пример добродетели между знатью ^[1568]. Он начал с уверений в своей преданности делу религии, с негодованием отверг все те клеветы, которые распространяли о нем, будто он принял католицизм, и затем прямо перешел к положению и намерениям самих жителей. «Вы желаете, — сказал он, обращаясь к собранию, — спокойно пользоваться свободою совести и богослужения, приобретение которой стоило вам стольких жизней и богатств. Несомненно, вы можете еще долгое время пользоваться этою свободою, но будете уверены, что лишь одна необходимость вынудила правительство дать вам эту свободу и что, как только эта причина прекратит свое существование, ваша свобода погибнет. Как! Неужели вы думаете, что если вы откажете в помощи вашим братьям, то король, уничтоживши их, предоставит вам право исповедовать религию столь противоположную его религии? Уже делаются приготовления к тому, чтобы устроить вновь всеобщую резню, а королевские армии угрожают югу. И вы думаете, что после этого с вами поступят иначе, чем с другими?

На ваш город не сделают такого прямого нападения, как на другие, но в этом только и заключается разница. Вы говорите о верности и сохранении клятвы, данной королю, но я уверен, что вы вполне согласны со мною, что существует громадное различие между тем, когда клятву дают просто и без условий, и тем, когда сохранение ее обусловлено взаимным согласием. Необходимо соблюдать клятву и верность, но только за исключением того случая, когда сохранение клятвы ведет ко вреду ближнего. Разве вы думаете, что сохраняя мир, вы не причините вреда? Разве вы этим не предадите своих братьев во власть ваших врагов? Разве церковь не предписывает защищать ее изо всех сил? Вы говорите, что вы разорены, что разорены деревни. Не беспокойтесь на этот счет: мы не имеем намерения властвовать над вами, ни брать что-либо из того, что вам принадлежит, разве только вы сами дадите свое согласие. Ваш мэр, как и его совет, будет заправлять всем, он будет в городе господином. Мы требуем от вас одного только присоединения, чтобы усилить наши силы, сделать их страшными для наших врагов. Враги будут вынуждены тогда придти к соглашению. Вы должны оказать помощь под опасением осуждения. Вспомните, как помогали вам ваши братья, явившись к вам защищать ваш город! Берегитесь больше всего захвата города властью! Вы увидите, во что превратит она свои лживые обещания. Она построит цитадель в вашем городе, назовет ее Chateau-vilain и сделает ее средством властвовать над вами. Не забывайте, что и теперь она кует против вас всякие замыслы, что недавно даже она пыталась захватить город, не забывайте, что она составляет заговоры с целью погубить в один прекрасный день старинные вольности города!» ^[1569] «Лучше вести, — заключил он свою речь, — войну, чем пользоваться обманчивым миром. Порвем же навсегда связи с тем, для кого трактаты служат средством обольщения, кто лишь мечтает о засадах и измене и хладнокровно обдумывает средства, как погубить нас, в то время, когда протягивает нам руку и клятвенно уверяет нас в своей дружбе» ^[1570].

Речь произвела магическое действие, уверения, что свобода города безопасна от покушений со стороны знати, уверения в преданности делу религии привлекли к Лану сердца всех. Консисториальная партия не могла представить возражений. Лану обошел молчанием вопрос о союзе с католическою знатью, он не намекнул на него ни одним словом. Он опасался заявить об этом городу, опасался, что сильная реакция встретит его предложение. И это действительно спасло его дело. Несколько дней спустя в Рошель явился Ла Гай с предложением союза с католиками, но встретил упорное сопротивление ^[1571]. Кротость и смирение, которым Лану победил сердца, — говорит современник, — так подействовали на жителей Рошели, что все их аргументы в пользу нейтралитета исчезли, как «снег на солнце» ^[1572]. Лану воспользовался произведенным впечатлением и потребовал ответа от веча. Единогласное требование войны — таково было решение города. Рошель присоединялась к общей конфедерации всех гугенотов. В городе закипела работа: все бросились починять стены, возводить новые укрепления, починять старые, и в течение нескольких дней Рошель была вполне готова отразить сильного неприятеля.

Страница