Феодальная аристократия и кальвинисты во Франции - читать онлайн книгу. Автор: Иван Лучицкий cтр.№ 106

Эти вопросы редко прилагались к политическим теориям кальвинизма, и оттого представление о них было по большей части крайне ошибочным. Не демократический строй, не равенство сословий защищали они. Они не были также, как думает Мишле, предшественниками деятелей 89 года: их идеал находился не в будущем, а в том прошедшем, когда существовал феодальный строй, когда свобода и господство знати служили основным началом жизни. Правда, публицисты эти говорили много и хорошо о «народе», но под этими словами они понимали не массу, не всех, а часть народа, высшее сословие. Его права и были для них важны, — об остальном они не заботились.

В своих выводах гугеноты опирались на Библию и на примеры, представляемые историею Франции и других средневековых государств. Когда они доказывали, что народ выше и могущественнее короля, что он избирает его, то имели ввиду примеры такого избрания в истории своей родины. «Разве франки, — говорили они, — не сажали на щит своих королей? Разве Гуго Капет по наследству получил корону? А в Польше, Испании и других государствах разве не магнаты, как и во Франции, всегда избирали своего короля?» ^[1171]

Далее. Государь, по учению гугенотов, не имеет права ни издавать законов, ни самовольно налагать податей, или распоряжаться землями фиска. Почему? Потому что так было прежде, когда народ сам назначал налоги, составлял законы ^[1172]. Когда галльские короли желали одарить церковь, у кого, как не у знати, испрашивали они разрешения распоряжаться государственною собственностью? ^[1173]

Народ в силу договора разрешает королю управлять собою: со всеми королями Франции поступали так. Они должны были давать клятву в ненарушимости народных прав ^[1174]. Теперь, в XVI в., король нарушил договор с подданными, нарушил их права. Вследствие этого должно взяться за оружие, необходимо противодействовать его стремлениям «обратить дворян в чернь» ^[1175]. Какое же основание для борьбы? Потому что так поступали французы в прежние времена, потому что они, несмотря на свое уважение к особе короля, восставали с оружие в руках для спасения страны, для сохранения общественного блага ^[1176].

Но оппозиционная деятельность народа ограничивалась в феодальную эпоху главным образом одною знатью, — гугеноты в своих памфлетах на нее-то именно и указывают. Если борьба признавалась ими законною, то лишь в том случае, когда ее вела знать. Под народом они разумели не всю массу жителей известной страны, а лишь избранных лучших людей. «Когда мы говорим обо всем народе, — так высказывается замечательнейший из публицистов партии, — то понимаем по этим словом не весь народ, а лишь его представителей: герцогов, принцев, оптиматов и вообще всех деятелей на государственном поприще» ^[1177]. А такого рода мнений держался не один только Губер Ланге, а все без исключения гугеноты.

Они боялись всякого народного восстания и считали демократические теории наиболее опасными и вредными для общественного блага. «Берегитесь, — говорили они, — господства черни (охлократии), потому что чернь стремится уничтожить дворянство» ^[1178]. Ее господство — невозможно: она не в силах управлять сама, потому что не может удержаться в границах. Подобно всем невеждам она становится нестерпимою, едва только захватит в свои руки власть» ^[1179].

Таким образом, за одною только знатью, представителями народа, признавали гугеноты право восстания. И это было вполне логическим выводом из их положения.

Они не признавали теории равенства, — неравенство званий и состояний казалось им вечным и естественным законом бытия. «Никогда, — так доказывал один из них, — никогда не было такой эпохи, когда бы полное равенство существовало на земле» ^[1180].

После грехопадения первых человеков, как и до него, существовало неравенство, потому что оно установление божие. Нарушить его — значит ниспровергнуть порядок и погубить государство ^[1181]: одно только неравенство званий и спасет его от гибели ^[1182]. Но отвергая принцип равенства, гугеноты не останавливались лишь на одной теоретической постановке об отношениях подданных к государю и выясняя его здесь еще с большею полнотою. Несомненно, власть короля, как представителя и устроителя порядка, должна быть велика, но если она не будет ограничена кем-либо, то приведет к тирании ^[1183]. Ограничивать ее всею массою народа значит еще более увеличивать силу тирана, так как масса всегда поддерживала его. Поэтому, единственное и лучшее ограничение — господство знати. Она служит посредницею между государем и народом, сообщая первому о нуждах народа, предупреждая последнего о грозящей ему опасности ^[1184]. Если бы случилось, что знать была истреблена, — народ подвергся бы серьезной опасности быть ограбленным ^[1185]. История и государственная практика представляют тому немало примеров. Для чего, например, турки стараются искоренить дворянство? Вот о чем спрашивали гугеноты. Для того, — отвечали они, — чтобы вполне завладеть и жизнью, и имуществом народа, управлять им по своей воле ^[1186].