Система РФ. Источники российского стратегического поведения: метод George F. Kennan - читать онлайн книгу. Автор: Глеб Павловский cтр.№ 13

Невозвратимая норма ^[8]

Расчет политики выжидания многоцелевой. Во-первых, дождаться выброса скрытых мировых напряжений (которые в Кремле часто оценивают неверно. Например, что-то подобное бойне в Париже Москва ожидала, и именно потому неверно проинтерпретировала как «закат Евросоюза»).

Западная политика санкций не повысит склонность Кремля к прежней норме, а ведь именно это базовый аргумент санкций. Впрочем, очень рискован и наш соблазн воспользоваться деструктивными мировыми последствиями санкций или даже их усугубить.

Контригрой России может стать затягивание процесса при вовлечении в него новых незападных участников. Это подрывает шанс нормализации, толкая всех в противоположную сторону. Если вообще возвращение к норме возможно в принципе.

Новый фактор времени

Особенностью политики антироссийских санкций является непредсказуемость шагов участников конфликта для них самих. Отсюда такой фактор режима санкций, как мобилизация и готовность всех к внезапным разворотам.

Готовность не равна и ограничена материальными и нематериальными факторами. В конечном счете от этого зависит исход игры, но от этого же зависит и масштаб последствий. При отливе, как говорит У. Баффет, «мы увидим, кто был без плавок». Игроки разгорячены рисками, удваивая свое внимание и подвижность. Опасно недооценить азарт, который у них возникает, и особенно панические состояния, которые станут толкать их под локоть.

Возникла необходимость в перерасчете времени. Путин, отвергающий фактор времени внутри страны, для всего мира сам стал фактором, жестко сокращающим сроки. Но режим санкций явно устойчив, и все обдумывают выгоду, которую смогут извлечь. Эта мотивация, оттеснив начальные цели санкций, постепенно становится основной.

Что потом?

Система РФ хотела бы выйти из режима санкций, но не хочет возвращаться к досанкционному ancien régime. Россия не признает своей вины за подрыв порядка, который в украинском крахе показал неустойчивость. С точки зрения Команды Кремля, их крымская игра ничем не отлична от игры саудитов с ценами на нефть.

Кто сегодня реально совершает бесповоротные шаги? Одна Россия. Прочие все еще верят, что смогут вернуться, и только Путин знает: возврата нет. Это делает его заново сильным, для многих опасным партнером.

«Имперские амбиции России» как художественный проект

Есть понятие «ложные друзья переводчика». Когда слово на слух звучит понятно, но смысл его совершенно другой. А есть ложные друзья аналитика, например «империалистические планы России». Дело в том, что скорее все наоборот – при непонятности национальных интересов власть бессильна строить стратегию. У Российской Федерации изначально не было врага – и его выдумывали, а исходя из этого, придумывали себя. Что такое «большой имперский нарратив»? Ведь империи нет, и ни одной реальной задачи, которую решала империя, нет.

Имперский проект России – это литературно-художественный проект. Имперские литераторы имеют влияние. Это влияние всегда лишь отчасти политическое, а более эстетическое. Но люди, которые пишут геополитическую беллетристику, как Проханов или Дугин, – довольно популярные писатели. Такие люди с их эстетикой всегда оказывали влияние на силовые кадры. Имперская беллетристика прямо на политику не влияет, зато влияет на читателя-офицера. Безответственная риторика в сочетании с действиями на Украине пугает, но в ней нет ни имперского, никакого вообще проекта. Даже задача сохранить союзников России противоположна задаче экспансии. При попытке расширения страна потеряет всех тех союзников, что имела.

Кеннан против фантастики

В чем строгость постановки вопроса о России Джорджем Кеннаном? Он отказался приспосабливать стратегию к любым версиям о власти в России, переступив через все объяснения «русским колониализмом» и «наследием царизма». Глядя на игру Москвы, он сказал: русские определились, они не изменят своего поведения ради нас. Отбросив зачарованность персоной Сталина, Кеннан опередил и его самого, так и не признавшего советскую систему законченной. Сталин фантаст, а Кеннан реалист: дело сделано. Советское поведение таково, что бы советские о себе ни мечтали.

Кеннан отец стратегического понимания русского поведения. Игрок его стиля видит чужую игру как поле для своей. Вот почему автор стратегии сдерживания так презрительно чужд геополитике. О пространстве и географии Кеннан говорит лишь как о факторах, политику искажающих, а не «вечных геополитических интересах».

Как фэнтезийное сообщество захватило Генштаб

Чем заполнился наш вакуум дебатов, прежде чем стать фактором стратегического ослабления России? в 1990-е годы Россия потеряла интерес к устройству реальности. Импровизация реформ сопровождалась непониманием их цели и рамок возможного. Программирование сосредоточилось в столь тесном кремлевском кругу, что прочим умам нечем было заняться. И те сочиняли геополитические фэнтези. За 1990–2000-е годы сочинены горы треш-фантастики о ярком военном будущем России. В ней все препятствия отменены силой воли и магии, герои там никогда не отступают. Переполненная картинками великих битв с мерзкими тварями-врагами и беспричинных русских побед на ними геополитфантастика стала любимым чтивом силовой номенклатуры. Ее стратегическое «либидо» подавляет в мозгах аппарата умение видеть границы национальных интересов. В среде секретарей, референтов и кадровиков сформировалось обширное фэнтезийное сообщество РФ. И однажды пишущие о Безупречных Героях, противостоящих Ужасным Демонам Запада, сами превратились в беду. Обученные не верить реальности и критической оценке, их кадры пошли в Донбасс. Мечтая не столько о покорении мира, сколько об отмене его сложности и неподатливости.

Оценим роль имитаций в российской «идеологии момента». Вербуют кадры энтузиастов, мотивированных бросовыми сюжетами из теле-ток-шоу. Вооружают их настоящим оружием – и покидают в реальном непонятном чужом ландшафте, переописанном фэнтезийно как «наш». Стрелковое оружие стреляет, пробивая липовые бронежилеты украинской армии с ее разворованных складов. Отстреливаясь, та испепеляет гипсокартонные перегородки горожан Донецка, вдруг оказавшихся посреди Великой Битвы Магов, в своих квартирах между шахтой и продмагом. Перестав быть смешной, фантастика стала хоррором, предвещая новый глобальный тренд.