Единственный, кому ты веришь - читать онлайн книгу. Автор: Камилла Лоранс cтр.№ 18

В скором времени мы съехались, вернее, он переехал жить ко мне. Снимать в Париже квартиру ему было не на что, а у меня места хватало, особенно когда дети жили у отца. Я давным-давно пообещала себе никогда не совершать ошибку семейных пар, решающих делить одну спальню. Мне хотелось сохранить то острое ощущение невинности и свежести отношений, которое я испытала, когда мы впервые поцеловались, сразу после фотосеанса. Мы вместе, щека к щеке, разглядывали на экранчике фотоаппарата мои отснятые портреты, и вдруг синхронно повернули головы, и наши губы соприкоснулись, и его язык скользнул мне в рот, а потом Крис заторопился на какую-то встречу и быстро уехал. Ах, если бы это повторилось, если бы всегда возникало то чувство полноты и интенсивности, и время замедлялось, и снова набирало обороты в согласии с медленным ускорением пульсации жизни, внушая зыбкое ощущение бесконечности, – верните мне, верните это начало начал! Я обустраивала для Криса гостиную в надежде, что тот, первый, раз повторится, что он будет повторяться всегда, и говорила себе: Крис останется со мной, если почувствует себя свободным. Любить – значит остаться, когда можешь уйти. Я перетащила телевизор в столовую, купила диван-кровать и стол, чтобы Крис мог работать с фотографиями. Он установил в гостиной что-то вроде японской ширмы, разделив ее надвое, повесил несколько своих вещей в мой платяной шкаф, и совместная жизнь началась. На самом деле мы спали вдвоем почти каждую ночь, чаще всего в моей постели, но иногда и на диване; несколько раз я приходила к нему в темноте, будила поцелуями, и он всегда отзывался; я очень старалась доставить ему удовольствие, потому что оно неотделимо от любви. «Я чувствую твою любовь», – шептал Крис, склоняясь надо мной. «Любовь моя», – шептал он мне на ухо, засыпая в моих объятиях, и каждое соприкосновение тел сближало нас все сильнее. Но по утрам я неизменно старалась ускользнуть, пока он не проснулся, спрятаться из страха, что мои припухшие глаза и кожа без тонального крема напомнят ему о том, о чем он, казалось, и думать не думает. Всю жизнь я презирала женский маскарад, а теперь тщательно наносила макияж, который должен был выглядеть естественно, и держала молодую осанку, соответствовавшую молодости моей души.

Он попросил звать его Крисом, а не Кристофом, не ведая о том, что я зову его так уже несколько месяцев, что я мысленно произносила его имя по двадцать раз в день, а ночами бормотала его в подушку, как школьница. Ко мне он сразу стал обращаться Кле. «Кле, моя Кле, давай в выходные махнем в поля собирать для тебя клематисы и кле-вер!» – говорил Крис, и мы на его DS ехали в Дьеп лакомиться мидиями с картошкой фри или просто гоняли на машине за городом, ради удовольствия. «Ты ключ к моим снам» ^[34], – твердил он, крепче прижимая меня к себе ночью. «Ключик к тайне», – шептал он, проводя пальцами по моему лицу, по закрытым векам, и меня охватывал трепет. Но я все же сумела выкинуть из головы мысль, не дававшую мне покоя в первое время, – подозрение о том, что он называет меня Кле, чтобы не произносить имя Клер, принадлежащее другой.

Мы не часто ходили в гости и в основном поодиночке – не хотели объединять своих друзей в один круг общения. По молчаливому согласию мы от них отдалились. Крис время от времени выгуливал пса своей бывшей. «Она давно мне всего лишь подруга, не более», – смеялся он, когда я провожала его в гордом молчании. Со своей стороны, я изредка встречалась с кем-нибудь из коллег и с партнершей по теннису, которой никогда не рассказывала о Крисе. Мы с ним вели в буквальном смысле слова интимную жизнь, но не чувствовали, что лишаем себя каких-то радостей, – нам хватало друг друга. В работе мы друг другу не мешали, и нам не мешала работа – я ходила на лекции, он бродил по городу, делая фотографии, и вскоре мы снова оказывались вместе. В те недели, когда дети жили у меня, Крис учил их выстраивать композицию в кадре, они втроем слушали рок или смотрели сериалы. Не знаю, понимали ли мои сыновья, что мы любовники, – все-таки мы жили в разных комнатах, – но они обожали Криса. Хором говорили: «Клевый чувак!» Его умение находить с людьми общий язык легко гасило ссоры между мальчишками. Оставаясь одни, мы с Крисом подолгу лежали бок о бок, слушая музыку или читая. Или решали вдруг вместе приготовить на ужин что-нибудь замысловатое – под конец рецепт летел в корзину, а мы шли в бистро на углу. Мы конечно же понимали друг друга без слов, и все наши размолвки заканчивались смехом.

Очень быстро возник денежный вопрос и немедленно был улажен. У Криса денег не было, родители не могли ему помогать, он жил на пособие и хватался за любую халтуру, лишь бы она имела отношение к фотографии. Я обо всем уже знала, но внимательно слушала Криса – чутье мне подсказывало, что это важно. Если для женщины финансовая зависимость от кого-нибудь, и часто от человека старше ее, пока еще остается обычным делом, для мужчины это настоящее испытание. На горизонте замаячило слово «жиголо», и нужно было срочно от него избавиться. Тогда я сказала Крису, что деньги – штука непостоянная, сегодня они есть у меня, завтра будут у него, не стоит придавать этому большого значения. Мой довод ему понравился – Крис решил, что я верю в его талант и готова инвестировать в будущие профессиональные успехи. Я задействовала свои связи, чтобы искать для него заработок – портретную съемку, фотографирование памятников архитектуры. Он, в свою очередь, предлагал знакомым актрисам заключать контракты на биографические книги, и я старалась унять ревность, зная, с какими женщинами он общается. Крис никогда не упускал случая компенсировать свою финансовую несостоятельность скромными знаками внимания – мог подарить мне розу, круассан, коктейль в баре. На остатки того, что удавалось заработать, он покупал бензин и поддерживал в хорошем состоянии свою DS и фотоаппаратуру. Его кожа в ямочке между ключицами, которую так хотелось поцеловать Клер Антунеш, была горячей и нежной под моими губами.

Мы были счастливы несколько месяцев. Мы обрели то самое счастье, о котором вы все мечтаете. А потом вдруг пришла беда – по моей вине, только по моей, потому что я сумасшедшая. Вот как это случилось.

Я со своими дипломниками разбирала тему влияния творчества Торквато Тассо на европейских художников и писателей начиная с XVI века (преподавание, которое порой становилось для меня тяжким бременем, вдруг превратилось в великую радость – присутствие Криса словно уравновешивало все, что я делала). Так вот, мы взялись за историю Ринальдо и Армиды, рассказанную Тассо в «Освобожденном Иерусалиме». Во времена Первого крестового похода доблестный рыцарь Ринальдо был захвачен в плен прекрасной колдуньей, язычницей Армидой. Колдунья собиралась убить Ринальдо вместе с другими крестоносцами, но влюбилась в него, а чтобы добиться взаимности, опоила волшебным зельем, подчинив таким образом своей власти. С того дня рыцарь позабыл о священной миссии и зажил в любовном мороке, в роскоши и неге. Армида забрала у Ринальдо доспехи и меч, облачила возлюбленного в богатые одежды, осыпáла его поцелуями и ласками, выдумывала всё новые удовольствия, приглашала музыкантов, устраивала пиры и потехи. Месяц за месяцем проходили для них в праздности и наслаждениях. Но крестоносцы под предводительством Готфрида Бульонского не могли смириться с тем, что их соратника постигла столь недостойная участь. В конце концов они нашли способ повидаться с ним в отсутствие Армиды. Ринальдо возлежал на пышных перинах и шелках, вокруг стояли подносы с изысканными яствами и кувшины с вином, сладким как мед. Крестоносцы показали Ринальдо начищенный щит, чтобы он, узрев свое отражение, понял, во что превратился. И рыцарь, который прежде смотрелся лишь в магические зеркала, расставленные повсюду колдуньей, вдруг увидел свой истинный облик – с поверхности щита на него томно поглядывал изнеженный, утонувший в подушках, безоружный придворный щеголь. Бывшим соратникам не составило труда уговорить Ринальдо продолжить Крестовый поход. Рыцарь тотчас вскочил, отыскал свое оружие и приготовился последовать за ними.